— Шмели, пчелы, осы любят громко пожужжать, — объяснял мне Буру, — Кто задаст им всем вопросы, может многое узнать!

Я кивнул. То, что в Шмелином лесу у звериных стай особые отношения с насекомыми, мне уже и так понятно.

Буру и сам пару раз хлебнул воды, зачерпнув ладонью, а потом указал вверх по течению.

Метрах в пятидесяти среди деревьев высилась небольшая скала, обросшая мхом и разнотравьем. С нее ручей низвергался водопадом, и его шум было слышно даже здесь.

Когда мы подошли, я не сразу разглядел, что за потоками воды, растекающейся по скале и растениям, скрывается пещера.

К шуму водопада вдруг добавился еще звук. Что-то вроде гула, и я ощутил опасность, идущую откуда-то сверху. Пламя испуганно фыркнул, и Рогач вдруг резко втолкнул меня под потоки воды.

Промокший под ледяным дождем, я ошарашенно смотрел на темноту. Занавешенный водопадом вход плохо освещал пещеру, но вдали чадил костерок, и показалось, что пещера довольно просторная. Возле огня кто-то был — я видел разложенные вещи, лежак, что-то прислоненное к стене.

Меня толкнули в спину — Рогач затащил внутрь и Пламя. Конь отчаянно сопротивлялся, и я быстро приложил ладони ему к морде, пытаясь успокоить.

— Что стоит Волк на пороге, отвалились, что ли, ноги?

Коридор к костру был довольно узким, и Буру вручил мне уздечку, а сам протиснулся и пошел вперед. Его фигура закачалась в свете костра.

Я, успокаивая Пламя, побрел за Рогачом. Конь неохотно двигался следом, с недоверием оглядывая темную пещеру. Но назад не рвался — из-за падающего потока воды ясно ощущалась опасность.

— Буру? — послышался слабый голос.

— Не один пришел жучок, с ним в компании волчок, — весело бросил Буру, — Больше станет тут друзей, познакомься с ним скорей.

— Волчок? — слабое удивление проскользнуло в голосе.

Пройдя к костру, я вышел из-за спины Рогача и увидел лежащего зверя, прикрытого грубо сотканным одеялом. К слову, меня разбойники тогда отделали не так жестоко, как этого самого Макото.

То, что это он, я понял сразу. Тот же азиатский разрез глаз… одного глаза, другой заплыл. Сквозь корку запекшейся крови, покрывающей голову, проглядывала рыжина волос. Они там что, в стае Рыжих Лис, реально все рыжие?

— Здравствуй, Макото, — сказал я, присаживаясь к костру.

Лис вздрогнул, услышав свое имя. Он повернул голову, покосился на копье, стоящее у стены пещеры. Я тоже посмотрел на его оружие — это было необычное копье. Скорее приделанная к древку сабля, потому как назвать наконечником это язык не решался.

Буру подошел к Пламени и стал подкармливать, выдергивая оставшиеся в дубине травинки и цветки. При этом он что-то шептал лошади, но я особо расслышать не мог.

Лис, хоть и думал об оружии, так и не сдвинулся.

— Я тебя не знаю, волчок.

— Перит, последний Белый Волк.

— Ну, меня ты, видимо, знаешь…

Мне осталось только кивнуть.

— Я посмотрю твою меру?

— Смотри, третий коготь Перит, — едва слышно ответил Макото, разговор давался ему с трудом.

Столб духа показал мне точку в шестой секции меры зверя. Это действительно был Макото, шестой хвост. Вот только Лисица могла бы и предупредить, что он тоже орудует копьем.

— Интересное у тебя копье…

— Глефа, — поправил меня Лис, — Ну, на языке нашего острова она называется по-другому.

— Мне рассказала о тебе Кицунэ, — я сунул руку за пазуху и вытащил талисман, показывая рыжий отлив на скрутке волос.

Мои слова вызвали не ту реакцию, которую я ожидал. Макото все-таки дернулся, выпроставшись из-под одеялки и перевернувшись. Открылась мужская нагота израненного тела — Лис так и застыл с протянутой к оружию рукой, лежа на животе. Дальше сил не хватило…

— Убийца… — прошипел он, выдувая пыль из пещерной земли, — Ты труп…

Он был весь перевязан, перебинтован, только на одну ногу не была наложена шина — все остальные конечности были сломаны.

— Что за глупые зверята, ну пойдет ли брат на брата? — рявкнул Буру, я потом с интересом покосился на амулет в моей руке, — Что за сила талисмана отучает беречь раны?

— Там волосы моего сородича, — прошептал голожопый Макото, слабо ворочаясь возле лежака.

— Я не убивал ее, — усмехнувшись, сказал я, — Наоборот, это она меня спасла, потом захотела сама себя убить. Ну, и уже я ее спас…

— Жопу видеть нет желанья, дарит ей костер сиянье, — Буру по-хозяйски подошел к Макото и аккуратно перевернул его обратно на лежак, накинув сверху одеяло, — Нет в пещере здесь врагов, лишь друзьям надежный кров.

Буру отошел обратно к Пламени, продолжив выдергивать для того травинки. А Макото полежал некоторое время, собираясь с силами и осмысливая мои слова, а потом заговорил:

— Она хотела убить себя? Неужели… Неужели она предала… — он слабо покачал головой, отказываясь верить.

— И да, и нет…

Я рассказал Рыжему Лису про положение дел в Ордене. Про то, что великий прецептор повернулся к Бездне, про то, как приораты потихоньку совращаются в новую веру. Про решение Кицунэ помочь мне, и не выдать прецептору. Я вскользь упомянул об ее долге…

— Перед Белой Волчицей, я знаю, — Макото моргнул одним глазом, — Мы хорошие друзья, и она как-то жаловалась мне, что боится — как бы этот кровный долг не заставил предать хозяина. А оно вон как вышло… Теперь ясно, откуда обо мне узнали в Шмелином Лесу.

— Думаешь, сам прецептор тебя сдал? — спросил я.

Лис поморщился, пожав плечами. Произнести вслух такое он не решался.

— Кстати, теперь Кицунэ служит мне, Рыжий Лис.

Макото округлил глаза:

— Ха! Как смеешь, третий коготь?

— Да вот так, Порхающий Кот.

Тот снова удивился.

— Кицунэ действительно многое рассказала тебе.

— Ты мне лучше скажи, — я устало потер лоб, — Вот ты узнал про хозяина. Ты тоже потом себе харакири сделаешь?

— Хара… что?

— Ну, кишки выпустишь. Он же предал Небо, а ты должен быть верен прецептору и Небу… Ты вообще понимаешь, о чем я?

Видимо, сильное ранение так повлияло, что Рыжий Лис действительно не сразу сообразил, какую новость я ему принес.

И в этот же миг его глаза подернулись той же дымкой, что и у Кицунэ вчерашней ночью. Израненное тело нашло все силы, чтобы протянуть руку, перевязанную шиной, к сложенным рядом доспехам, и вытащить такой же кинжал.

Дубина Рогача бесцеремонно пригвоздила руку Макото к полу, брызнула кровь. Лис закричал:

— А-А-А!!!

На миг его глаза прояснились, а Буру подошел, схватил обеими руками за голову и уперся в лицо Макото лбом.

— Сраной Бездне не позволим управлять лисиной кровью, — Буру закатил глаза, как заправский шаман, и затрясся легкой дрожью, — Для чего тогда, ответь, я пытался отогреть?

Мелькнула слабая вспышка, и я удивился. Все-таки Рогач что-то наколдовал…

— Какого?! — вырвалось у Лиса.

Я поспешил сказать, пока магия не вернулась:

— Кицунэ отправилась на Землю Цветущей Сакуры…

Пелена все еще витала во взгляде Макото, но Буру отпустил его и выдернул дубину из руки. Лис, зашипев, прижал пробитую ладонь к телу, и недобро косился на кинжал, оказавшийся в руке Рогача.

Через миг до Макото дошли слова, что я произнес, и его глаз уставился на меня.

— Цветущей Сакуры? О чем ты, Белый Волк?

— Там ваш храм в горах, и Кицунэ отправилась изучить какой-то древний закон. Он выше, чем кодекс прецептора.

Магия окончательно отпустила Лиса, тот слабо тряхнул головой.

— Кицунэ молодец, сообразила. Если то, что ты говоришь, правда, то пришло время вспомнить все старые законы, — он, забыв о боли, оперся на локоть, чуть приподнявшись, — Нас ведь еще много, Рыжих Лис… И представь, каждый совершит ритуал.

— Вот и я о том же.

Макото откинулся, чуть ухмыльнувшись.

— Получается, пока Кицунэ не узнает, что делать дальше, я не обязан совершать ритуал, — его брови чуть подпрыгнули, — Я чувствую, что не обязан! Спасибо, Белый Волк.

Я усмехнулся.

— Ты мне лучше расскажи, Макото, ты нашел Нору разбойников? И вообще, как так получилось, что ты здесь оказался?