– Εсли бы я могла, я бы помолилась за тебя. Но я просто пожелаю тебе удачи.
– Позаботься о детях, Крис. И пощадите Габриэля…его одного на всех вас не хватит.
«Милые мои, любимые. Просто знайте, что я вас очень сильно люблю. Не судите. Не могу иначе. Может быть, поймете потом, а может, и нет. Я буду молиться за вас.
Сэми, береги Камиллу. Когда ваш папа вернется, а он обязательно вернется, простите его и любите,так же, как и я. Он скучает по вам. Я верю. И вы верьте.
Ваша мама».
Сэм тогда долго плакал, до самого утра. А потом скрывал от Ками, насколько потряс его выбор матери…»
***
Ник вернулся через полторы сутки в окровавленной одежде и все с теми же белыми мертвыми глазами. Он склонился над Марианной, обнюхивая ее,трогая костяшками пальцев ее ледяную щеку и со стоном прижимаясь к ней губами. Бережно поднял тело жены на руки и посмотрел на Сэма.
– Сплетись с моим сознанием. Ты мне нужен.
Они оказались в странном полуразрушенном здании, похожем на военную крепость. Гнилостный запах плесени вызывал приступы тошноты,и Сэм не понимал, зачем oни пришли сюда. Теперь внутри него образовалась черная дыра,и это больше не пустота – сама смерть жила внутри и пульсировала нескончаемой тупой болью.
Он не мог разговаривать, он пока что пытался хотя бы дышать и не смотреть на руку мертвой матери, свисающую у спины отца с окровавленными тонкими пальцами. Сэм не мог думать о той боли, что она испыталa, когда Курд резал ее наживую и вырезал из нее сердце. Он не мог об этом думать, он не мог позволить себе увидеть ни одной картинки из прошлого и из будущего. Иначе сойдет с ума… а ему почему-то казалось, что все это не происходит на самом деле,и они не идут молча по каменным ступеням куда-то вниз в подвал мимо крестов на стенах. Что это за место? Ρазве в пределах Мендемая кто-то мог вешать кресты в крепости? Или это территория Ламинии, отобранная когда-то у зверски растерзанных ангелов?
– Куда мы идем? – не узнавая собственного голоса и даже не надеясь услышать ответ.
– Увидишь. – таким же чужим голосом ответил отец, прижимая к себе свою драгоценную ношу.
Они оказались в подвальном помещении с зажженными на стенах под потолком факелами, а на скамье у стены валялась накидка отца. Значит, он побывал здесь. Зачем, одному дьяволу известно. Посреди подвала стоит деревянный стол, застеленный белой простыней, на которую Ник осторожно положил Марианну и повернулся к Сэму. Свет факелов падал на смертельно бледное лицо Морта,и сыну вдруг показалось, что перед ним живой мертвец с изъеденным и изрытым временем лицом…и осознанием – это от голода. Отец не ел и не замечает признаков распада собственных тканей.
– Ты не ел, – глухо пробормотал Сэм.
– Если в течение трех дней вживить ей сердце, она вернется.
В груди парня слабо трепыхнулась надежда. Α отец тем временем швырнул на стол книгу.
– Здесь написано, как это сделать. Ты справишься.
– Я?
– Ты.
Сэм, тяжело дыша, смотрел на отца, выискивая признаки очередного приступа безумия.
– Где…где мы возьмем сердце?
В этот момент ухмылка растянула чувственные губы Николаса Мокану. И он дернул ворот рубашки, а Сэм яростно выкрикнул:
– Нет! Неееет! Ты окончательно свихнулся! Я не стану этого делать! Ты ненормальный псих, если считаешь, что я это сделаю.
– Сделаешь!
Отец ступил шаг навстречу Сэму.
– Сделаешь! Ради сестер и брата, и ради своей матери! Сделаешь! Потому что ее жизнь дороже моей,и она должна продолжить дальше!
– Ты чокнутый ублюдок, oтвали от меня! Нееет! – истерически закричал Сэм пятясь назад.
– Может быть я и ублюдок, но у меня нет другого выбора вернуть ее. Понимаешь? Я без нее все равно сдохну и это даже не вопрос времени – это данность. По истечении этих трех дней. Да я и три дня не продержусь, Сэм! Я уже разлагаюсь без нее, ты не видишь? А так у нее есть шанс. У вас всех. Или, – он расхохотался, захлебнулся каким-то всхлипом, – или ты боишься вживить ей мое дрянное грязное сердце?
– Ты не посмеешь ставить меня перед таким выбором! Это подло!
– Потому что я подлец, Сэм. Ты не знал? Твой отец – гребaный подлый сукин сын и ради твоей матери готов заставить даже тебя вымаливать у Дьявола на коленях о ее жизни.
Сэм пятился к двери. Но она с грохотом закрылась, и ключ разломался в замке. Ник нарезал круги вокруг стола, глядя исподлобья то на сына,то на Марианну,и в тот момент, когда смотрел на нее, его глаза мгновенно меняли цвет с белого на синий.
– Давай! Ты не смеешь ослушаться отца! Я приказываю тебе!
– Ты мне не отец! – цепляясь за его же слова, задыхаясь и пытаясь удержатся на дрожащих ногах.
И снова хриплый смех:
– Эээээ нет, уже поздно, парень. После того, как поймал мою стрелу поооздно, мальчик.
– Не ради тебя! Ради матери. Ради нее, потому что без тебя жизни ей не будет! Потому что, будь ты проклят, я уже дважды чуть не схоронил ее!
Смех прекратился,и глаза Морта впились в сына.
– Вот и отлично, что ради нее. Более чем логично. Α теперь ради нее ты сделаешь это – вошьешь ей мое сердце. Ты ведь хотел прикончить меня лично. Давай, Сэм. Когда тебе еще подвернется такой шанс!
– Ты понимаешь, что я тебе никогда этого не прощу? Ты, будь ты проклят, понимаешь это?
– Ты устанешь отпускать мне все грехи, мальчик. Так что просто сделай это и всё!
– Да пошел ты к дьяволу, Николас Мокану…
– Я и так у самого дьявола в пекле! Ты все равно это сделаешь! Скажешь ей «тe voi iubi pentru totdeauna». Скажешь, что теперь мое сердце всегда будет с ней! Как я обещал! У тебя сутки, Сэм…сутки. Через сутки разложение не позволит её вернуть.
И Сэм не успел даже заорать, прежде чем не зашелся в приступе шока, с широко открытым ртом, глядя, как чокнутый безумец режет себе горло и лезвие даже не дрожит в его руке.
– Неееееет! Отец!
***
Первым порывом было броситься вон оттуда, выскочить на воздух и хватать его перекошенным ртом, биться головой о камни, чтобы проснуться от самого жуткого кошмара. Но он не мог сдвинуться с места, его парализовало.
И, да, oн выбрал. Черт бы побрал Николаса Мокану, но он заставил сделать его этот идиотский выбор! Заставил, будь он проклят…будь он трижды проклят…Папа, что вы оба наделали! Как вы могли так с нами? Кааак, черт вас раздери обоих, как?
Сэм долго сидел на каменном полу, обхватив голову руками и с мычанием раскачивался из стороны в сторону. Смотрел на кресты на стенах, и ему казалось, что кровь из-пoд камней сочится на пол,и Сэм захлебывается в ней.
***
«– Где Φэй? Она знает?
– Нет еще. Мы к тебе пошли, – тихо сказал Сэми и сжал письмо в кулаке.
Влад Воронов пристально смотрит на него и отставляет в сторону бокал с виски.
– Ты видишь, куда она пошла?
Мальчик отрицательно качнул головой.
– Она блокирует меня, силой воли. Она сейчас очень злая, оттого сильная. Но я знаю, куда она пошла. Знаю и все. Я видел ее мысли до этого. Видел, когда вы…после того, как вы возвращались от отца.
– Скажи мне, нам нужно ее искать. Немедленно. Твоя мама слишком расстроена,и она может совершить много ошибок.
– Нет, – мальчик стиснул челюсти, – вы не будете ее искать, а я не скажу вам, где она. Это ее право. Она хочет спасти отца, а вы ей помешаете».
***
Он любил Ника тогда той фанатичной любовью, которой мальчики любят отцов, Сэма восхищало в нем все. Даже то, как держит в руке бокал или наклоняет голову вбок. Как смотрит на подчинённых или как кладет руку матери на талию. Оң был примером для подражания. Всем для своего старшего сына. И какое-то очень короткое время – прекрасным родителем. Сэм до безумия хотел его спасти. Медленно отнял ладони от головы и склонился над телом отца, протянул руку к глазам и тут же отнял, вспомнив, как тот не дал закрыть глаза матери. Потащил отца к столу, с трудом подтянул вверх и уложил на столешницу рядом с матерью.
