Джесси посмотрел на меня, вопросительно выгнув брови. Рорк и Мичио стояли по бокам от меня в молчаливой поддержке. Таила ли я капельку надежды, что «Надкрылье» подтвердит гипотезу Мичио о моей крови и о лекарстве в нем?

Я утвердительно кивнула Жоржу.

Мы перенесли остальное снаряжение и оружие из Humvee на трап вертолета. Волна запаха алюминиевого мыла* и вертолетного топлива ударила мне в лицо, пока я пробиралась к грузовому отсеку (прим.: принадлежит к числу нерастворимых, а именно, так называемых металлических мыл. Оно применяется в производстве непромокаемых тканей, а также для пропитывания деревянных составляющих с целью их защиты от сырости). Клифф пристегнул меня и Рорка к откидным сиденьям. Мичио последовал за Джесси и Жоржем в кабину пилота.

Клифф протянул поводок Дарвина Рорку и прокричал через завывания пропеллеров:

— Тебе придется держать его. Может трясти. И что бы ни случилось, не отстегивайте эти ремни, — затем он устроился рядом с Таллисом за центром управления огнем и надел на голову наушники.

Вертолет воспарил над взлетной полосой и ринулся вверх. Через пять минут полета индикаторы и измерительные приборы на панели перед Клиффом засветились. Он заорал в наушник:

— Воздух! Воздух! (прим.: на военном жаргоне — предупреждение об атаке с воздуха, приближающемся снаряде)

Весь кислород, казалось, покинул кабину. Мы нырнули вниз, и мой желудок оказался в горле. Рука Рорка нашла мою. Двигатели взревели, и вертолет вновь метнулся вверх, жестко и быстро. В крохотном окне промелькнуло стальное тело другого воздушного судна и тут же исчезло из виду.

— Нас атакуют? — вопль тревоги заглушил мой голос.

Мое тело подпрыгнуло в ремнях, и когти Дарвина процарапали металлический пол. Минуты тянулись медленно, пока вертолет выравнивал скорость и высоту.

Таллис все это время кричал, заглушая пищащую электронику.

— Девятнадцать тысяч футов… двадцать… двадцать пять…

Мы, наконец, выровнялись. Таллис развернулся на сиденье и снял наушник с одного уха.

— Едва не столкнулись, — он пожал плечами. — Неконтролируемое воздушное пространство, и из Беккетта выходит паршивый второй пилот. Но теперь все круто, — он повернулся обратно к пульту наведения оружия.

— Ого, мне сразу стало намного лучше, — пробормотала я.

Следующие шесть часов, в сравнении с этим, были лишены событий, но я не отпускала руку Рорка, даже когда мы остановились на взлетно-посадочной полосе Рейкьявика.

Я услышала, как шаги застучали вниз по лестнице, и тут же Мичио оказался возле меня, обхватив руками мое лицо.

— Ты в порядке? Там… было жестко, — он смахнул волосы с моего лба. — Я так беспокоился. Шесть часов я только о тебе и думал. Гадал, не ушиблась ли ты, не пострадала ли, не испугалась ли. Я так сильно хотел добраться до тебя.

Беспокойство в его голосе ласкало те места, которых оно не имело права касаться, особенно потому, что я цеплялась за руку другого мужчины, лежащую на моих коленях.

Мичио распластал ладонь по подголовнику возле моего лица и наклонился ко мне, опуская свои губы к моим.

— Ничто не должно случиться с тобой.

Конечно, он не хотел, чтобы что-то случилось с потенциальным лекарством. Нечто уязвимое вспыхнуло во мне, и я вжалась в сиденье, создавая расстояние между нашими губами.

— Да, было бы отстойно для тебя возвратиться к «Надкрылью» с пустыми руками.

Его черные глаза затуманились, и мне захотелось ударить себя. Но туман в его глазах так же быстро разошелся, сменившись непроницаемым взглядом.

— Я понимаю. Ты не доверяешь этому, — сказал Мичио и хлопнул по месту над моей левой грудью. — Ты можешь бороться с этим, пытаться меня оттолкнуть, но… — его решительный взгляд сменился на прищуренный, который видел слишком много, — это не сработает, Nannakola.

Затем его рот накрыл мой, и мне некуда было отстраниться и уйти, не было места, куда бы я захотела уйти. Тут атака на мои губы пропустила чувственность и перешла прямиком к эротике. Он целовал меня так, будто пытался впечатать правду о своих намерениях в мои вкусовые рецепторы. Наши языки ласкали друг друга, увлажняли наши губы, ускоряя мой пульс, и рука в моей хватке стала каменно-твердой. «Ох, проклятье, Рорк», — опомнилась я. От жара его взгляда мое лицо загорелось.

Рядом с нами кто-то кашлянул, и Мичио неспешно обернулся через плечо.

Это был Джесси, бросивший теплую одежду на пол, кожа над воротом его водолазки пылала красным.

Все глаза уставились на меня. Просторное пространство внезапно показалось слишком тесным для нас четверых.

— Переодевайтесь. Здесь чуть теплее, чем в морозилке, — Джесси смерил нас всех взглядом, не спеша пройдясь по нашим лицам и ничего не выдавая своим выражением лица, и исчез в люке.

Я подавила желание вздохнуть. Моя привязанность к Мичио явно вызывала дискомфорт, к которому всем нужно было привыкнуть. Я повернулась обратно к нему и заметила подрагивающие уголки его опухших, влажных губ.

— Обожаю прозрачность твоего лица, — он прижался поцелуем к моим раскрытым губам и последовал за Джесси наружу.

Перед моим взором появилась пара брюк-карго. Рорк помахал ими передо мной.

— Я подожду здесь, с тобой, пока они очистят местность от тли.

— Рорк…

— Он хорош для тебя, — он присел передо мной на корточки, его пальцы стали работать над шнурками моих ботинок.

Я оттолкнула его руки.

— Рорк…

— Они оба хороши для тебя, если быть честным, — в этой позе ткань штанов натягивалась на его бедрах, обрисовывая бугры мышц под ними. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Что бы или кто бы для этого ни потребовался.

— Я сложная. И требую постоянного ухода. Может, понадобитесь все вы, трое.

Его соблазнительная улыбка послала согревающую волну до развилки моих бедер.

— Для тебя все, что ты захочешь.

Я провела пальцем по одной золотистой брови, загипнотизированная тем, как свечение в его взгляде растопило все мои тревоги.

— Я хочу каждую ночь засыпать, завернувшись в твое тепло, под жаром твоих глаз. Ты — мой личный закат.

Его дыхание вырвалось наружу, теплое и с ароматом дуба.

— У тебя все это есть.

— Думаю, мы на пути к этому. Все мы.

Очередной горячий вздох с запахом дуба омыл мои губы.

— Думаю, твоему Лакота еще до этого далеко.

Люк распахнулся, и Таллис просунул голову внутрь.

— Босс разрешил нам уходить.

***

Оснащенная достаточным количеством стволов, чтобы Джоэл гордился, я спрыгнула на взлетно-посадочную полосу и втянула холодный исландский воздух. Моя рука сразу же взлетела к носу от вони тухлых яиц.

Тем не менее, я пошла вперед, Мичио, подстроившийся под мой шаг, сказал:

— Это сероводород. Подземные воды подогреваются лавой, и там есть утечка газа, — он кивнул головой на автобусную остановку, стоявшую в конце полосы и наполовину провалившуюся в трещину в земле. Оттуда струей била вода, подбрасывая вверх шины.

Ржавые обломки усеивали расколовшиеся куски бетона. Выцветшие бортовые номера проступали на обугленном и покореженном металле, сваленном у зданий и разбросанном то тут, то там по заросшей чаще. Кости — человеческие и звериные — торчали из отбросов, покрывавших лужи, появившиеся после дождя.

Мой затылок закололо.

— Итак, ты знаешь, где ученые?

— Да. Беккетт организовал транспорт…

Внезапно бетон под нашими ботинками запульсировал от рева. Смутные фигуры появились на горизонте. Я подняла карабин только для того, чтобы меня загородили три здоровые фигуры.

— Подвиньтесь. Вы мешаете мне сделать выстрел.

Мои стражи так и не шевельнулись. Ни в тот момент, когда рокотание дюжин мотоциклов вибрацией отдалось в моей груди. И ни в момент, когда крики на иностранном языке донеслись до нас по отяжелевшему от присутствующей в нем серы воздуху. И даже не в тот момент, когда раздался первый выстрел винтовки.