Грязная капля улиткой ползет по стене. Прямой дороги она не знает, ее путь извилист, движение прерывисто. Луна желтой искоркой отражается в ее крохотном животике, а по проторенному пути беззвучным эшелоном скатываются другие капли. Этот ручеек берет начало у соседа наверху. Что-то там у него протекает. Из ручейка утоляют жажду клопы и пришлые тараканы. Своих тараканов у меня не водится. Их давно изничтожили мыши. Они живут под шкафом и под ванной. Периодически я сыплю им отраву, перемешанную с сухарями. От этой смеси они катастрофически жиреют и, когда яд кончается, недовольно скребутся и шуршат. Отрава их не берет. Возможно, они воспринимают ее, как специи, которые лишь подстегивают аппетит. Мышеловки еще более бесполезны. Нация грызунов питает к ним оправданное недоверие. Каким-то шестым чувством они угадывают напряжение взведенной пружины, обходя ее стороной. Своим писклявым детям они, вероятно, рассказывают про мышеловки страшные байки, объясняя как опасно брать пищу из металлических ловушек.

Я отворачиваюсь от капли и, засыпая, думаю о Викторе. Что-то в его повествовании тронуло меня. Не всякий бред завораживает, но не всякий и отвращает. Виктор никогда не лгал. Даже тогда, когда, вероятно, и следовало бы. Я во всяком случае таких примеров не знал. Он был и без того ярок, убедителен и интересен. А то роковое школьное собрание… Я частенько о нем призадумывался. Оно сидело во мне неприятной занозой. Случившееся с Виктором, казалось действительно необъяснимым. Он смутил всех своих друзей и приятелей, в том числе и меня. После той сумбурной и язвительной речи многие стали его сторониться… Словом, вся история кропотливой подготовки собрания с печальным и совершенно непредвиденным финалом представлялась абсолютнейшей нелепицей.

Я неуютно поежился, заново прокручивая в уме этапы сегодняшнего разговора. Тут было над чем призадуматься. Та же история с мальчиком, погибшем от когтей медведя… В сущности, история собственной двойной смерти?.. Есть ли какое-то удовольствие в сочинении подобных мрачноватых сказок? Судя по всему, рассказывал Виктор об этом вообще впервые. Или раньше он не придавал воспоминаниям такого значения?..

Я перевернулся на другой бок, диван отозвался скрипучим ворчанием. Мысленно чертыхнувшись, я покрепче зажмурил глаза. Все! К черту! Одеяло повыше и спать!

В темноте за моей спиной зашуршали выбирающиеся на прогулку мыши. Они рыскали в поисках отравы с сухарями. Прислушиваясь к их возне, я тщетно пытался погрузиться в сон. Я нырял в него, как в черный речной омут — ласточкой, солдатиком и плашмя. Боже, как я старался! Я даже вспотел. Но всякий раз темная, неземная вода выбрасывала меня на поверхность.