Однажды возле самого лаза я обнаружил маленькое кленовое деревце. И не деревце даже, а крохотную ветвь, пустившую корни в неласковую почву. Бог знает, каким образом оно очутилось здесь. Скудность света и влаги не сулила ростку будущего. Я сжалился над ним, пробив в шифере отдушину, открыв доступ солнцу и дождю. Росток выжил и не погиб. По крайней мере в те первые самые трудные для него дни. А я, взрослый мужик, глядя на его успехи, радовался и умилялся, как семилетняя девочка.
Сделаю небольшое признание: я неравнодушен к кленовому племени. Это деревья моей юности, мои учителя и мои сообщники. Резной, загадочный лист, семена, раскручивающиеся лопастями геликоптеров, — все в этом дереве призвано пробуждать фантазию, тревожить ум. А какие славные рогатки получались из кленовых веток! Я переделал их десятки за детские годы. Кроме всего прочего клен — дерево радушное. Оно не мажет малолетних верхолазов смолой, не плодит клещей и не захламляет улиц отвратительным пухом. Ну, и наконец, клен — дерево красивое. Лист его с холодами не гниет, окрашиваясь всеми цветами радуги, радуя глаз до первых серьезных метелей. Для наглядности сравните тополь и любого самого невзрачного из моих подопечных и вы убедитесь, что я прав. Уж поверьте, в чем-чем, а в этом я кое-что понимаю. Я провел на деревьях многие сотни часов, обучаясь обезьяньей науке, рассматривая планету с высоты четырех этажей, сооружая в кронах подобия гнезд, с упорством муравья таская наверх разнокалиберные доски, проволоку и обломки старой мебели. Честное слово, мне такая жизнь нравилась! Я вполне мог бы существовать так и дальше. Да только ничего из моих пожеланий не вышло. Законы общества принуждают людей опускаться по мере лет ниже и ниже. Спустился на землю и я…
Внезапный шорох коснулся слуха. Мне показалось, что за одной из балок шевельнулась тень. Сунув руку за пазуху, я внимательно всмотрелся в сумрак. Тяжелый «Глок» удобно поместился в ладони, одним движением выскользнул из-под рубахи. Калибр — девять миллиметров, двенадцать патронов в обойме. За этот пистолет я выложил около двухсот долларов, тех самых, что приберегал для выезда за рубеж. Я собирал деньги в течение трех лет, а потратил единым махом. Потратил в тот знаменательный день, когда узнал, что границы страны перекрыты и все авиаслужбы переводятся на внутренние рейсы. Но по крайней мере мои доллары не пропали зря. Что ни говори, а иметь такую игрушку пожелает каждый второй. Особенно в наше шумливое время. Большим пальцем я скинул предохранитель и взял подозрительную тень на прицел.
— Выходи, парень! У тебя ни единого шанса!
Честно говоря, я валял дурака. Мне подумалось, что это четырнадцатилетний Мазик, внук бабушки Таи, живущей в квартире по соседству. Эту крышу, как и всех ее обитателей, мы делили с Мазиком пополам. Сообща ставили силки и попеременно собирали улов. На этот раз я ошибся. Темнота ответила злобным мяуканьем, и серый, похожий на крысу кот прошмыгнул у меня под ногами. Вот вам и конкурент!.. Оглушительно гаркнув непристойность, я швырнул в его сторону первым попавшимся камнем. Кошек мы старались держать от крыши на почтительном расстоянии. Тем не менее, самым неведомым образом они периодически объявлялись в наших владениях, оставляя после себя откушенные голубиные головы и горсти окровавленных перьев. Сегодня кота-котофеича мне удалось опередить. Голубей угодивших в силки, он прикончил, но к ужину приступить не успел. Что ж… Он только облегчил мою задачу.
Подвесив добычу на пояс, я попытался отыскать бродягу-кота, но дело оказалось не из простых. Мгла поглотила воришку, а сам он благоразумно помалкивал. В конце концов я решил перепоручить эту операцию Мазику. Юный отпрыск располагал богатейшими познаниями в области устройства засад и ловушек. Именно он, мастеря какой-то особенно изуверский капкан, поломал по недомыслию моего кленового любимца. О тайном пристрастии взрослого соседа он, разумеется, не знал, и грех этот я ему простил.
