— А что такого случилось, что она заговорила?

— Да мы с Каринкой по пути в школу остановились у лотерейного киоска и все деньги просадили, что нам в школу предки дали. Не выиграли ничего. Потом в школу пошли. После третьего урока есть страшно захотелось, мы пошли в столовую и вспомнили, что денег-то нет. А в очередь уже встали. Смотрим, а перед нами Дрыгоножкина стоит. Ну, мы у нее по три копейки на булочки попросили. Слово «возьмите» было единственным, что мы слышали от нее. Да уж… — мечтательно вздохнула тетя Ядя, мысленно путешествуя по стране воспоминаний. — Было время… И кто же знал, что она тоже ведьмой станет? И причем ведьмой она заделалась гораздо раньше меня — сразу после школы! Встретила я через год после окончания школы одноклассника, а он и спрашивает: слышала, что Дрыгоножкина наша ведьмой стала? Вот так в жизни бывает… Видать, чутье у нее хорошее, сразу поняла, что профессия прибыльная. Но стала она не белой, а черной. А я белой. Кипенно-белой.

— Вот так рассказ, — только и смогла протянуть Люська и залпом выдула весь чай — от напряженной мыслительной деятельности отчего-то пересохло в горле.

— Да, кстати, про какое кладбище ты говорила?

— Ой, да я когда возвращалась из вашего салона, нечаянно заехала на кладбище. — И Люська в подробностях поведала про цыганок, про автобус № 13, про Андрэ Шутикова, про разрытую могилу… А потом плавно перешла на рассказ про украденные мохнатки.

— Андрэ — это, как я понимаю, Андрей, — произнесла тетя Ядя. — Да, вот теперь я точно уверена, что мы столкнулись с моей бывшей одноклассницей. Ее мужа зовут Андрей Шутиков. Когда она вышла замуж, то из Дрыгоножкиной превратилась в Шутикову.

— То есть вы на полном серьезе утверждаете, что она… восстала из мертвых? — поразилась Люська.

— Конечно, — пожала плечами тетя Ядя.

— Но разве это возможно? Она же мертвая! В голове не укладывается!

— Значит, ожила. Проблема, что ли, — снова пожала плечами тетя Ядя, будто говорила о чем-то само собой разумеющемся. — Для опытной ведьмы это пара пустяков. Это даже пустяками назвать трудно. Пшик! — вот так. Но знаешь что…

— Что?

— В процессе восстания из мертвых есть одна маленькая деталька.

— Какая еще деталька? — разволновалась Люська. — Теть Ядь, не пугайте меня! Мне еще жить да жить!

«Во всяком случае, хотелось бы», — додумала она.

Тетя Ядя повозила чашкой по столу.

— Чтобы воскреснуть, нужна веская причина, понимаешь?

— Не совсем…

— Как тебе объяснить… Просто так не воскресают! Ради прикола это мало кто станет делать.

— А что, если Дрыгоножкина прикололась?

— Не-е, к приколистам она не относится, — отмела колдунья этот вариант. — Уж я-то знаю — столько лет с ней училась. Чаще всего ведьмы и колдуны воскресают для того, чтобы доделать то, что должны были сделать при жизни, но не успели. Дрыгоножкина тоже не успела — я же ее нечаянно мухобойкой прихлопнула. Поэтому, как я понимаю, она и вылезла из могилы, чтобы доделать что-то, что не доделала. Но как-то странно она себя ведет — то якобы страшное проклятие с тебя снимает, то ворует твои мохнатки, то по телевизору заявляет, что ты попала под поезд… Нелогично как-то.

— Теть Ядь, но я все равно ничего не пойму, — призналась Люська. — Что-то никак не врублюсь — то ли лыжи не едут, то ли я. За какие такие грехи меня эта тетка со свету сживает? Каким образом ее недоделанные дела связаны со мной? Я с ней никаких дел не имела! Я ее первый раз в жизни увидела вчера днем на проспекте, где она меня выловила. Ну, еще, конечно, на фотках раньше видела. А вчера первый раз вот так, напрямую, столкнулась. А до этого… Только на фотках. Да и то я к ней не присматривалась…

— Не знаю, не знаю, что ей надо… — покачала головой колдунья и вспомнила: — А еще маги воскресают, когда их какой-то долг на земле держит.

— То есть? — нахмурилась Люська.

— Ну, например, ведьма взяла у соседки кастрюлю, чтобы замесить тесто, и внезапно умерла, не успев вернуть кастрюлю. И что получается? — ведьму похоронили, а бедная соседка осталась без кастрюли. А детей кормить нужно. А они любят пироги. А тесто замесить не в чем. Поэтому у ведьмы и появляется повод воскреснуть, чтобы отдать соседке кастрюлю.

— Надо же, — удивилась Люська.

— Ага, — кивнула тетя Ядя и продолжила: — А еще, допустим, ведьме кто-то денег должен, но не успел их отдать. Тогда ведьма воскресает и идет к должнику за деньгами.

— А на фиг деньги на том свете? — логично заметила Люська.

— Ну, мало ли… Вдруг захочется с чертями в карты сыграть? А как без денег? Черти же не дураки, на интерес не играют.

— То есть вы хотите сказать, что ведьма воскресает, идет к должнику за деньгами и возвращается в могилу с деньгами, чтобы было на что резаться в карты с чертями? — изумилась Люська. — А если должник тоже умер к тому времени, тогда что? И вообще, не легче ли пойти домой и взять деньги там, а не должника разыскивать?

Тетя Ядя задумалась.

— Действительно, бред какой-то получается. Но это я так, просто пример привела.

— Не очень удачный, — договорила за нее Люська.

— Да, не очень удачный. Я просто хотела сказать, что если ведьме кто-то что-то должен и она умерла, не получив долг, то она воскресает, забирает его и потом возвращается в могилу. Навсегда.

— И все равно я не пойму, зачем деньги на том свете, — талдычила Люська.

Тетя Ядя психанула:

— Да что ты прицепилась к этим деньгам? Дело не обязательно в деньгах, а в самом факте долга, понимаешь? Будь то деньги, кастрюли или компакт-диски! Если ведьму что-то держит на земле, она непременно вернется, чтобы обрубить все концы — или забрать долг, или отдать его. И только тогда она может более-менее упокоиться.

— А обычные люди что, тоже воскресают, чтобы забрать у соседки кастрюлю? — диву далась Люська и, пресекая возможный всплеск эмоций, уточнила: — Это я так, образно.

— Нет, обычные люди просто умирают, и их души отходят в мир иной, а ведьмы и колдуны — у них все по-другому. Но это отдельный разговор. Потом как-нибудь на эту тему побеседуем. В общем, что я хотела сказать? Дрыгоножкина воскресла, и, как я понимаю, ее воскрешение каким-то образом связано с тобой.

— Но я у нее не брала в долг ничего! И она у меня тоже ничего не занимала! — воскликнула Люська. — Фига она тогда прилипла ко мне, как банный лист… Блин, я торчу от всего этого! Что эта навозная муха Дрыгорожкина хочет от меня и моих мохнаток?

— Дрыгоножкина, — поправила девчонку колдунья. — Хотя, какая разница, хрен редьки не слаще. Я не знаю, что она хочет, но что-то хочет.

«Очень мудро, — ехидно подумала Люська, но тут же сбавила обороты: — А ведь на самом деле мудро!»

Наступило молчание. Казалось, все уже обговорено до предела, и срочно нужна была новая тема, чтобы не зацикливаться на одном и идти дальше.

Новую тему нашла Люська:

— А как вы можете объяснить странное поведение цыганок на площади?

Глаза тети Яди забегали.

— Никак. Я не знаю, что там у них на уме! Будешь пирожное с заварным кремом? А «наполеончик»? А чайку? Чайку тебе подлить?

Глаза тети Яди не переставали бегать.

«Чего-то недоговаривает», — рассудила Люська и сказала напрямую:

— Вы от меня что-то скрываете! Я чувствую.

— Да бог с тобой! Что я могу от тебя скрывать? Так чайку тебе подлить?

Люська встала из-за стола.

«Скрывает, и причем что-то важное», — не отступала она от своих убеждений. И решила пригрозить:

— Тетушка Яздундокта-Розамунда, или вы сейчас же мне все рассказываете — думаете, я не вижу ваши бегающие глазки? — или я иду вешаться!

Тетя Ядя сильно перепугалась и выпалила:

— У тебя нет эфирного тела!

— Тоже мне новость! — удивилась Люська. — Гном же вчера сказал, что оно загуляло.

— Гном тебя обманул.

— Вот паразит! — Люська бухнула кулаком по столу так, что чашки задрожали, а раскрытый ноутбук, стоящий на том же столе, угрожающе затрясся. — Я так и знала, что этой образине нельзя верить!