После окончания войны была опубликована гипотеза известного ученого и писателя-фантаста А. Казанцева о предполагаемом взрыве на Тунгуске атомных двигателей инопланетного корабля, и в те края потянулись экспедиции. Среди многочисленных специалистов и энтузиастов-тунгусников оказались и космические инженеры, посланные в 1960 году генеральным конструктором С.П. Королевым. На двух вертолетах они искали в районе гор Шахрома и Фаррингтон хоть что-то, напоминающее останки космического корабля. Навряд ли ставилась задача выяснить, из какого материала делают пришельцы свои тарелки. Скорее наблюдался общий повышенный интерес к этой космической теме, желание приоткрыть тайну тунгусского дива. Но ни королевцами, ни другими поисковиками ничего не было ни найдено, ни выяснено. Хотя выдвигалось более сотни гипотез. В том числе о взрыве болотного газа при попадании молнии, скоплении нескольких шаровых молний, превращении метеорита в струи газа, кучу осколков, о взрыве кометного ледяного ядра (лед и снег растаяли и испарились после взрыва, потому, мол, и не осталось следов), столкновении Земли с компактным облаком космической пыли, атомном взрыве космолета, дезинтеграции летающей тарелки.
Одна из последних гипотез — о гигантских космических «айсбергах» из газа и льда. Тунгусское тело, мол, могло состоять из замерзшего в космическом пространстве газа метана. Ведь именно он входит в состав колец Сатурна, Юпитера, Урана. Нептуна. С огромнейшей скоростью носятся подобные блуждающие в космосе горы. Некоторые проникают в атмосферу Земли и там бесследно сгорают и исчезают. Одна из таких гор и могла взорваться в районе Шахромы.
С Тунгусским феноменом связывают и появление в тайге различных «гиблых мест». Так, близ села Кова Красноярского края есть овальный участок выжженной земли размером от 30 до 200 м в поперечнике. Ее называют Чертовой поляной, или Чертовым кладбищем (не путать со псковской «Чертовой поляной»!). Здесь весьма скудная растительность, ветви окружающих деревьев почему-то обуглены, почти не встречаются животные, а у людей, попавших в эту зону, возникают головные боли и необъяснимое чувство страха. На поляне лежат останки зверей и птиц, даже коров, причем они почему-то не поддаются разложению.
За одно десятилетие — с 1980 по 1990 год — в тайге погибло около 75 человек, отправившихся на поиски таинственной поляны. Бесследно исчезли три организованные группы. Так, в 1992 году ушла в тайгу и не вернулась туристическая группа из Набережных Челнов.
Ни одна экспедиция так и не смогла достичь самой поляны. Несколько раз у исследователей пропадали карты, где они отмечали зоны поиска.
В 1991 году на поиски Чертовой поляны тронулась экспедиция владивостокских уфологов. Один из ее участников, Александр Ремпель, так описывает события: «Стрелка компаса замерла и упорно показывала только на север. К вечеру люди стали чувствовать в теле покалывания, у некоторых болели зубы. Все также отметили нарастающее возбуждение. В десятом часу вечера мы подошли к поляне. Связь прекратилась, транзистор «онемел». После этого уфологи повернули назад.
Две экспедиции в район Чертовой поляны совершили и члены братской исследовательской группы «Феномен». Но на подходе к аномальной зоне аппаратура выходила из строя, и дальше исследователи двигаться не рисковали.
Вот рассказ руководителя группы Никиты Томина.
…Итак, днем 25 октября 2002 года наша поисково-исследовательская группа выехала на двух «ГАЗ-66» из поселка Энергетик (Братский район) в сторону загадочной реки Ковы. Через 3 ч мы повстречали фермера Василия, который уже порядка десяти лет жил в деревне на берегу Ковы. Естественно, с нашей стороны начались всевозможные расспросы о «Чертовом кладбище», но узнали мы мало, да еще и неутешительные новости. Оказывается, наш непредсказуемый сибирский климат преподнес нам сюрприз, а именно — по Новой Ковинской дороге проехать даже наши вездеходные машины не смогут, увязнув в незамерзших болотах.
Несмотря на безнадежность положения, отступать нам не хотелось, более того, у нас была интересная информация. Еще до поездки Юрию, члену нашей экспедиции, удалось поговорить с охотником, который промышлял как раз в тех местах и как-то наткнулся на легендарное гиблое место. Эта точка местности как раз совпадала с нашими прошлыми расчетами, и соответствовала одному из намеченных квадратов.
Поэтому с излишней долей упрямства экспедиция двинулась дальше по направлению к Кове. Однако поздним вечером нас ждали неутешительные известия: местные подтвердили сказанное ранее Василием о невозможности добраться до места. Но хорошо, что у нас был так называемый план Б, который состоял в проверке версии А. Брюханова. Дело в том, что Брюханов в 1952 году вместе с дедом-охотником обнаружил в этих краях какую-то гиблую поляну, которую он назвал «Чертовой поляной». Вдобавок существует гипотеза, что на самом деле «Чертовых полян» несколько, по крайней мере две. В связи с этим оперативно и, может, даже спонтанно мы решили двигаться дальше. Но этот участок дороги был самым ужасным в нашем путешествии, жуткая болтанка (один из членов экспедиции даже умудрился сломать ребро). Но все-таки, слава богу, в первом часу ночи мы добрались до небольшой деревни, где и заночевали.
Утро нас встретило морозным сибирским солнцем, поэтому хороший настрой просто витал в воздухе. Решили провести сразу же обследование деревни. Конечно, деревня — это слишком громко сказано. Три дома и пара сараев — единственный урбанистический элемент этого первобытного места, хотя, видимо, и представляют определенную археологическую ценность. Все засняли на видео- и фотопленку. Включили приборы, но они молчали как рыбы, никаких тебе магнитных возмущений или страшных излучений. Но стоит отметить, что мой рентгенометр показывал здесь куда более низкие значения фоновой радиации, нежели где-то в другом месте. Закончив наши исследовательские мероприятия, мы укомплектовались в вездеходы и двинулись дальше.
Всеми правдами и неправдами часа через 4 мы все-таки добрались до ручья, который был последним географическим ориентиром в описании Брюханова, и, видимо, именно это место должно было стать нашим лагерем. Немного перекусив, мы «зарядили» свои волшебные приборы под названием JPS, «застолбив» место стоянки, и разделились на две группы. Одна группа осталась в импровизированном лагере, а вторая двинулась в лес, вдоль течения ручья, и, хотя у нас и были рации, мы решили не поддерживать связь между группами.
Пройдя 2 км в этом направлении, вторая группа натолкнулась на странное, полуразваленное сооружение, расположенное прямо на ручье. Детальный осмотр последнего показал, что это старинная водяная мельница. Она напоминала запущенное, перекошенное зимовье в миниатюрном варианте. Рядом в снегу мы обнаружили несколько кованых гвоздей, такие еще делали в начале XX века.
Также нашли пару гвоздей современного образца, но, в принципе, тоже достаточно старых. Видимо, кто-то ее пытался ремонтировать лет 30–50 назад. После осмотра мельницы в группе разгорелась дискуссия о происхождении данного сооружения. Было довольно странно, ведь ближайший населенный пункт — в 5–6 км, а мельница воздвигнута именно здесь, в лесной глуши. Возможно, старожилы этих мест в свое время видели целесообразным постройку мельницы именно в этом месте, и нигде более. Оставив в покое нашу находку, группа двинулась дальше вдоль ручья. Мы шли, пристально всматриваясь в заснеженный лес, в поисках странного, аномального кусочка местности, пытаясь разрешить почти столетнюю загадку… Но лишь унылое молчание сибирской тайги было нашим невольным спутником. Приборы показывали только стандартные фоновые значения.
Мы не заметили, как начало смеркаться, зато наши JPS с точностью до минуты говорили о заходе солнца. С неохотой было принято решение возвращаться в лагерь. Почему с неохотой? Да потому что все понимали — завтра утром (в воскресенье) необходимо трогаться домой, так как большинству из членов нашей экспедиции было необходимо появиться в понедельник на работе, а дорога обратно будет трудной и долгой. С собой мы захватили несколько элементов конструкции мельницы, дабы передать их в Братский краеведческий музей.
