-Наверное, - неуверенно отозвался я. Голова горгульи показалась липкой и мерзкой на ощупь. Я с трудом заставил себя удерживать ладони на месте, лишь скривив недовольную рожу.

-А теперь самое сложное для объяснения, - вздохнула Нора, - Попробуй ощутить чужие клетки, словно они часть тебя. Твоя задача – начать ими управлять, как ты управляешь своим телом.

-Хмм, - я протянул с сомнением. Мне кажется, или это уже попахивает мистикой? Что я могу управлять собственными клетками, это я уже понял. А вот возможность так же воздействовать на чужие, это уже было внове.

В любом случае, Нора однозначно рассчитывала на мои инстинкты, раз ограничилась пространным объяснением. Я и сам планировал на них положиться, поскольку, как я сам говорил, «морфокинез – это воля и желание». Чтобы чего-то добиться, этого нужно очень сильно желать, и иметь четкий образ цели.

Я напрягся, и неожиданно ощутил, словно я перетекаю сознанием чуть вперед. Кончики моих пальцев впились в мертвую кожу горгульи, и я ощутил, как под ними разливается странное тепло. А затем… я ощутил боль.

Клетки плоти горгульи умирали. Их пожирали бактерии, и они разрушались под действием окружающей среды. Теперь их боль, стала моей. Подключившись к ожившим нервным окончаниям, я словно испытал фантомную боль в отрубленной голове. Не больше, ни меньше. И что самое ироничное, это действительно была боль в отрубленной голове.

-Б…дь! – выругался я, попытавшись отцепиться от черепа. Как назло, мои пальцы, похоже в него вросли. Обнаружив это, я едва не вскрикнул от неожиданности.

-Терпи, - буркнула мне Нора, - Теперь тебе надо кое-что позаимствовать у этого куска биомассы. Шаблон я уже загрузила, теперь дело за тобой.

-Действительно, - прохрипел я, содрогаясь от пробирающих всё тело спазмов.

Я заставил себя разозлиться, и это странным образом, помогло притупить боль. Уже более отстраненно, я прощупал клетки горгульи собственным вниманием. Дальше следовало лишь сосредоточиться на четком образе цели, которым со мной поделилась Ноосфера.

Даже если подбираться к нему редкими взрывными усилиями, как я считал наиболее эффективным, это потребует немало подходов к снаряду. Однако особого выбора у меня уже не было. Не останавливаться же, на полпути?

Я крепко сжал зубы, и внезапно мои руки, буквально вросли внутрь черепа. Я испуганно охнул, пытаясь не задеть оголенные нервы. Моя ожившая плоть слегка подрагивала прямо под кожей черепа горгульи. Она обжимала костяные клетки, каким-то образом втягивая их в себя.

Увы, столь долго поддерживать столь интенсивную концентрацию на цели я не мог, и вскоре замер, выдыхая воздух, как загнанный олень.

-Ещё тужься, – подбодрила меня Нора, - Осталось подцепить ещё одну косточку!

-Ага, - мрачно отозвался я, - Ещё одну. А потом, как-то запихать её в предплечье и заставить принять нужную форму.

-Тяжело в учении, легко в бою, - возразила Ноосфера.

С ней было сложно поспорить.

-А-а-а-а! – с громким криком, я сиганул с крыши третьего этажа.

Нет, я не пытался покончить с паршивой жизнью. Во-первых, она мне начинала нравиться. Во-вторых, падение с третьего этажа… не то чтобы это было совершенно безопасно, но для самоубийства мне это уже совершенно не подходило. В-третьих, в-третьих – по улице ходил живой батут. Так что, гоп. То есть, банзай!

Сергей, конечно же, называл этих бесформенных амеб не иначе, как студень, но у меня была своя классификация. Когда я на земле, это студень. Когда на третьем этаже – батут.

Промахнуться было просто невозможно: студень «в пешем режиме» - это стелящееся по земле полупрозрачное полотно в двадцать сантиметров высотой и три-четыре метра во все стороны. Вверх он не смотрит, так что шансы встретить в полете стрекательные нити минимальны.

Сгруппировавшись, я вколотил это одеяло в асфальт согнутыми в локтях и коленях, руками и ногами. Гидродинамический шок от удара прошелся по всему телу твари волной, как по взбитой простыне. Тварь ещё оставалась жива, но ненадолго – выскочившие из костяшек кулаков, лезвия несли в себе яд. Вброшенной дозы хватало, чтобы мгновенно умертвить любую живую ткань, а удар был нанесен в самый центр – туда, где находился управляющий телом амебы орган.

-Ну, пока, - сообщил я студню, тут же вскакивая и отпрыгивая на приличное расстояние, пока тот не опомнился, - Позовешь, если что.

Перед смертью, студень ещё мог задеть меня стрекательными нитями, а ощущения от них, скажу я вам, преотвратительные. Достаточно сказать, что один раз попав под мимолетный удар, я потом был вынужден отбросить часть пострадавших тканей. Если бы на моем месте был кто-то менее прочный, щупальца бы впрыснули свой яд в кровь, а от такого можно и коньки откинуть. Противоядие на тот момент, Нора ещё не придумала. Так что, внезапный врыв с третьего этажа студню на голову был отнюдь не придурью или рискованной блажью. Это безопаснее ближнего боя.

Говорят, «знал бы, где упадешь – подстелил бы соломки». Так вот, при прыжке с высоты, я знал место и обстоятельства будущего падения с точностью до микрона. Не то, чтобы я мог постелить туда вместо соломки, бассейн с красотками… Во-первых, у меня не было бассейна; во-вторых, красотка у меня была только одна; в-третьих, я запарился бы расставлять участников вечеринки.

Главное я знал: размазанного по большой плоскости студня нокаутирует, как случайно зазевавшегося перед асфальтоукладчиком бегуна. Дальше, его можно было шинковать в капусту совершенно невозбранно.

-Тут есть крохотное облачко маны, - прокомментировала Нора, - У нас есть несколько минут, пока оно не рассеялось.

-Я смотрю, сейчас с ней стало попроще, как-то? – удивился я, - Раньше ты вопила, чтобы я что-то срочно с ней делал. Как будто, ещё чуть раньше ты не пыталась заставить меня проводить метаморфозы плавно, и не гнать коней.

-Это потому, что концентрация маны в целом, повысилась, - отозвалась собеседница, - Похоже, здесь работает некий закон разницы давления – чем больше разница, тем быстрее рассеивается облако маны. Раньше это случалось почти сразу. Что-то странное происходит.

-Занятно, - только и ответил я.

Прошло уже достаточно дней с моего первого появления в районе, прозванном с легкой руки Сереги, Слизнем. Я уже успел пару раз смотаться сюда из дома, и обратно. Обустроил что-то вроде убежища: на самом деле, просто нашел квартиру, проход к которой не преграждали стрекалы. Честно говоря, уже давно единственной причиной возвращаться домой была Алёна, и Сергей открыто роптал.

После появления у нас лежки, он предпочитал и дневать, и ночевать там, где концентрация энтропии была сильнее. Если я хотел посещать дом, то следовало учитывать, что Сергею: а) пришлось бы меня подвозить; б) тратить время, топливо и ресурс машины; в) рисковать в поездках туда-обратно; г) сколько-то времени проводить без прикрытия живучей зверушки, с от-такенными когтями.

Короче, я уже третий день ночевал тут.

Одна только, Нора могла теперь ходить, нахохлившись от гордости: я таскал в специальной полости на костяшках столько яда её разработки, что хватило бы убить слона одним его видом. Я укрепил себе сухожилия и мышцы до некоего естественного предела, после которого мне требовалось либо грубо наращивать размеры, становясь этаким Халком, либо менять структуру клеток на уровне молекул. Меня прямо так, и подмывало сделать именно первое, но… но.

Во-первых, поцарапать врага ядовитыми когтями всё равно будет проще, чем разорвать его на куски голыми руками, даже появись у меня такая возможность. Во-вторых, я просто не представлял, как я смогу прокормить этакую тушу. Для этого требовалось запустить активное деление клеток, а столько аминокислот на стройматериалы, я с обычной пищей быстро не получу. Пришлось бы радикально перестраивать пищеварительную и выделительную систему, или даже, чем черт не шутит, выращивать себе полную зубов пасть, как у акулы.