— Я пообещал Мэри не уходить.

Обещать-то он обещал, но ведь это было до того, как она отвергла его.

Алли помрачнела. Ник ожидал, что вот сейчас она разразится обличительной речью типа «какая Мэри сволочь и бла-бла-бла», но она не стала этого делать. Она зашла с совсем неожиданной стороны:

— Если ты по-настоящему хочешь произвести на Мэри впечатление... Если действительно хочешь стать ей полезным — тебе надо научиться делать что-нибудь стоящее!

— Ты о чём?

— Как бы тебе понравилось, если бы ты умел разговаривать с живыми? Или ещё лучше — если б ты мог проникнуть в живой мир и вытащить оттуда что-нибудь?

Ник покачал головой.

— Но ведь это эктодёрство! Мэри его не одобряет!

— Не одобряет, потому что никто из её подопечных не умеет этого делать. Если она прицепила на что-то ярлык «Криминальные Фокусы», то это ещё не значит, что они действительно криминальные. Вот если кто-то с их помощью совершает преступление — тогда да, совсем другое дело. Раскинь мозгами, Ник! Если ты пойдёшь со мной и научишься всем этим вещам, то сможешь вернуться обратно с лакомствами и игрушками для всеё Мэриной малышни. Сможешь принести ей миллион алых роз, которые никогда не увянут. Вот тогда ты действительно вырастешь в её глазах.

Перед таким предложением Ник устоять не мог. Чем больше он над ним раздумывал, тем труднее ему было отказать.

— А кто нас этому научит?

— Я знаю одного парня, который знает другого парня... — сказала Алли.

Ник оглядел комнату, пестрящую клочками бумаги. Если альтернативой нарисованной девочкой перспективе служила такая вот «вечность», то не пора ли ему довериться Алли и попробовать активно повлиять на свою судьбу?

— Рассказывай.

— Пошли в игровую! — скомандовала Алли. — По дороге поговорим.

Так, одного уговорила. Теперь следующий.

Алли обнаружила Любистка там, где и предполагала — он намертво приклеился к Пак-Ману.

— Люб!

— Оставь меня в покое, мне надо пройти этот уровень!

— Люб, эта игра такая старая, что живые уже давно в неё не играют. Ретро, конечно, штука неплохая, но ведь тут уже совсем каменный век!

— Отстань!

Ник сложил руки на груди и прислонился к автомату.

— Он нашёл свою нишу.

— Это не ниша, — возразила Алли. — Это пропасть. Мэри может называть её как ей угодно — Ритуал, там, или ещё как, и считать, что в нём счастье, но только это чушь собачья.

Алли приходило на ум сравнение Ритуала с водой. Вода всегда стремится к самой низшей точке. Так и с душами в Междумире. Вначале рутина — лишь ниша, потом подвал, потом пропасть; и чем глубже в неё падаешь, тем труднее выкарабкаться наверх. Девочка понимала, что если предоставить Любистка самому себе, он не оторвётся от дурацкой игры до скончания времён.

— Люб, брось эту гадость!

— Уходи.

Алли зашла за автомат, собираясь вытащить вилку из розетки, но к своему величайшему изумлению обнаружила, что машина не была включена в сеть. В сердцах она ругнулась: обычные законы природы в Междумире не действовали. Машины работали не потому, что были подключены к источнику питания, а потому что каким-то невероятным образом помнили, как надо работать.

Алли немного подумала, потом сказала:

— Мы пойдём в одно место, где навалом игр ещё получше, чем эта!

— Не обманывай его, — предупредил Ник, но дело уже было сделано — она привлекла к себе внимание Любистка. Теперь он смотрел на Алли, а не на экран автомата, хотя глаза его оставались по-прежнему стеклянистыми, будто он только что пробудился от глубокого-глубокого сна.

— Игры? Лучше, чем эта?

— Слушай, — сказала Алли. — Ты спас мне жизнь. Теперь моя очередь спасти твою. Не просвисти свою душу дурацкому Пак-Ману.

Пак-Ман на экране автомата был проглочен одним из волосатых монстриков и благополучно скончался.

Игра закончена. Но, как и всё в королевстве Мэри, она не закончилась. Потому что началась заново. Без всякой глупости типа: «Опустите монетку в 25 центов». Любисток обратил было смутно тоскующий взгляд на экран, но Алли коснулась его щеки и повернула голову несчастного игроголика к себе лицом.

— Мы с Ником собираемся научиться всяким полезным вещам. Пойдём с нами! Ну пожалуйста!

Она, фактически, смогла даже уловить момент, когда Любисток ухитрился вытащить себя из зыбучего песка своего сознания.

— Я не спас тебе жизнь, — сказал он. — Для этого было уже поздно. Но я спас тебя от участи куда более ужасной, чем смерть.

Алли пришло в голову, что она только что сделала то же самое для него.

В глубине души Ник сознавал, что поход к Проныре — это предательство по отношению к Мэри. Но Алли права — оттуда он вернётся с умениями, которые оправдают ренегатство. Мэри простит — понимание и всепрощение были неотъемлемой частью её личности. Ником овладело радостное волнение — про такое говорят: «в животе запорхали бабочки», вот только живота у него в точном смысле этого слова не было. Он признал, что ощущение это довольно приятное — как если бы он снова сделался живым человеком.

Скелли объяснил, куда идти. Расстояние было невелико, вот только днём уходить не стоило: Междумир населяли по большей части бессонные создания, так что обязательно найдётся кто-нибудь, кто проследит за каждым их движением. Ребята решили отправиться поздно вечером, когда небо грозило разразиться бурным ливнем — играющая снаружи детвора спрячется под крышу, к тому же уходящих будет трудновато рассмотреть с верхних этажей, их послесвечение приглушат струи дождя. Если им улыбнётся удача, дежурные наблюдатели тоже не заметят их.

Стоя в опускающемся лифте, Ник сказал Алли:

— Интересно, и как это меня угораздило согласиться на такую авантюру? По-моему, мне не мешало бы провериться у психиатра.

— Да что ты, будет весело! — отозвалась Алли. — Правда, Люб?

— Ага... — Судя по интонации, Любисток был не слишком в этом уверен.

Хотя дождь не смог бы даже слегка намочить мрамор площади, молнии и гром в Междумире были столь же настоящими, как и в мире живых. Подождав, когда после яркой вспышки раздался громовой удар, наша троица покинула башню и направилась к центру города, ни разу не оглянувшись назад.

А жаль. Если бы они оглянулись, то у окна второго этажа увидели бы внимательно следящего за ними Вари. Рядом с ним стоял Скелли. Как только Алли, Ник и Любисток скрылись с глаз, Вари протянул Скелли маленькую вишнёвую мармеладку — награду за отлично проделанную работу.

«Никогда даже не упоминайте в разговорах Криминальные Фокусы! — пишет Мэри Хайтауэр в своём памфлете «Зло паранормальничанья». — Не говорите о них, не думайте, а самое главное — не пытайтесь ими овладеть! Стремление влиять на живой мир не приведёт ни к чему, кроме несчастья».

НиНику, ни Алли со времени перехода ещё ни разу не доводилось попасть под дождь.

Выражение «промокнуть до костей» в Междумире получает новый смысл, когда обнаруживаешь, что струи дождя на пути к почве проходят прямиком сквозь тебя. Но Любисток «утешил» их:

— Мокрый снег ещё хуже.

Старая консервная фабрика — здание из белого кирпича, в незапамятные времена перешедшее в Междумир — находилась именно там, где и говорил Скелли: на Вашингтон-стрит. Тяжёлая стальная дверь была чуть приоткрыта. Вид зловещего чёрного проёма Нику совсем не понравился.

— И почему у меня такое чувство, что наживём мы здесь неприятностей на свою задницу?

— Потому, — ответила Алли, — что ты признанный специалист по части нытья.

И словно доказывая обратное, Ник первым толкнул дверь. Действительно, хватит хныкать. Неприятности неприятностями, а решение принято, и он будет его неукоснительно придерживаться.

Однако стоило ему ступить за порог, как на него нахлынул чудесный аромат. Воздух, насыщенный запахами жареного мяса и чеснока, бил наотмашь сильнее, чем самый свирепый ураган, так что у Ника едва не подогнулись колени.