— Так то Пашка, балбес и лоботряс, а тут девочки. Много ты понимаешь, — говорит грозно, на что я в очередной раз усмехаюсь. — Да, кстати, меня завтра целый день не будет, рано утром уеду, так что вы тут уж без меня как-нибудь. Справитесь? Я вам наготовлю, чтобы с голоду не умерли.

— Петровна, ты как маленькая, честное слово, — хмурюсь в ответ, вставая со стула. — У нас рестораны еще не отменили.

— Ой, — машет рукой, — знаю я твои рестораны. Накормят так, что потом в больницу с гастритом попадешь. Все, я побежала готовить, — и движется в направлении кухни. — Какая радость, — бухтит себе под нос. — Девочки в гости приедут.

Усмехаюсь и выхожу из столовой, направляясь к себе в кабинет. Время до одиннадцати пролетает незаметно за бумагами и переговорами с американскими партнерами по скайпу. Также созваниваюсь со своим замом, решая текущие вопросы.

И постоянно смотрю на часы в ожидании нужной цифры. Да что со мной такое, черт побери? С каких это пор я стал таким нетерпеливым? Эта белокурая красотка точно чем-то меня накормила или напоила, что не дает забыть о ней ни на минуту.

Почти одиннадцать, и я встаю из-за стола, потягиваясь и разминая спину. В столовой уже приготовлен поднос, на котором красуется блюдце с двумя таблетками, стакан апельсинового сока и лед в пиале. Ну, Петровна, обо мне так никогда не заботилась, а только вечно ворчала, чтобы пить завязывал.

Женщина заходит в столовую, неся в руках кружку с дымящимся чаем.

— Я уже десять минут тебя жду, — ворчит, ставя чашку на поднос. — Неси давай.

— Ты серьезно? — смотрю на домработницу удивленно.

— А ты предлагаешь девочке самой сюда спуститься? — смотрит на меня таким взглядом, что хочется скрыться с глаз долой и не появляться минимум сутки на горизонте.

— Вообще-то, да, — киваю утвердительно в ответ.

— Неси давай, — прикрикивает. — И чай пусть выпьет сразу, — тычет в меня пальцем. — Вперед.

— Ну, женщины, — ворчу, беря поднос и направляясь к лестнице. — Я вам устрою райскую жизнь.

— Я всё слышу, — кричит женщина мне вслед. — Смотри, как бы мы тебе чего не устроили.

В очередной, не помню какой по счету за сегодняшнее утро, раз усмехаюсь и поднимаюсь со своей ношей по лестнице. Вот это меня построили, так построили. Аж самому не верится, что иду отпаивать после вчерашнего перепоя голубоглазую блондинку. Обычно девушки меня пытались в чувство привести с утра пораньше, а тут сам влип по полной программе.

Держа поднос в одной руке, другой давлю на ручку и тихонько открываю дверь, заходя бочком.

— Да не сплю я, — слышу женский голос. — Можешь шуметь, только не сильно.

— И тебе доброе утро, — останавливаюсь возле кровати, глядя на полусонную Катю.

— Официант на полставки прибыл, — смеется в ответ. — Слушай, а тебе идет поднос, Вишневский.

— Очень смешно, — ставлю ношу на тумбочку. — Вы с Петровной решили меня сегодня с утра достать? Впервые за длительное время хорошее настроение, так вы всеми способами пытаетесь мне его испортить.

— Не бухти, — перекатывается на живот и тянется к подносу. — Надеюсь, это аспирин? — берет в руки таблетки и смотрит пристально на меня.

— Понятия не имею. Что Петровна дала, то и принес.

— Точно по дороге не подменил?

Начинаю заливисто смеяться, садясь на кровать, а Катя глотает таблетки, запивая соком. После чего берет чай и делает глоток.

— Вкусненько, — садится на кровати, опираясь спиной о подушку.

— И это говорит самая популярная журналистка города, — смотрю на нее, усмехаясь. — «Вкусненько», — передразниваю. — Катя, блин, ты неисправима.

— Катя не блин, — снова делает глоток. — Катя сегодня в лучшем случае гриб вареный, а в худшем — сушеный.

Снова дико смеюсь, падая спиной на кровать. Так получается, что в этот момент девушка вытягивает ноги, которые до этого были согнуты в коленях, и моя голова приземляется четко на их верхнюю часть.

— Ну, ты даешь, — провожу рукой по лицу, вытирая невидимые слезы после смеха.

— Ай, — отодвигает в сторону руку с кружкой. — Аккуратнее, а то сейчас вылью на тебя живительную влагу.

— Чего выльешь?

— Лекарство от похмелья. Даже у Аньки так вкусно не получается.

— Как чувствуешь себя? — смотрю на нее снизу вверх, закидывая одну руку за голову. Правда, опускается эта самая рука, почему-то, как раз на ногу девушки немного дальше моей головы. Но Катя даже глазом не ведет.

— Могло быть и хуже, — кривится. — Голова побаливает, но терпимо. Даже готова твое ворчание послушать и лекцию о вреде женского алкоголизма.

Кончиками пальцев глажу по голой ноге, поднимаясь постепенно к краю шортиков, получая от этого какое-то дикое удовольствие. Девушка пьет чай и, кажется, совсем не против моих действий. По крайней мере, не пытается скинуть руку с ноги.

— Ты хоть помнишь, что вчера было? — поднимаю одну бровь в немом изумлении.

— А должна забыть? — повторяет мой жест.

— Ну-у, — тяну, продолжая и дальше гладить голую ножку, точнее ее верхнюю часть. — Судя по количеству выпитого, то может случиться амнезия. Я же не знаю, какой у вас стаж пьянства.

— Вишневский, — выдает кривую улыбку. — Не переживай, тебя перепьем.

Снова смеюсь, да так, что уже настоящие слезы выступают на глазах. Она неисправима, с ней никогда не будет скучно. В отличие от многих моих знакомых Катя умеет удивлять своей непосредственностью и непредсказуемостью. А также чувством юмора и бесконечным позитивом, как оказывается, и с похмелья тоже. Вот ведь ураган страстей, судя по вчерашнему поведению и не только.

— Даже спорить не буду, — свободной рукой вытираю слезинки.

В очередной раз мое и без того хорошее настроение делает скачок вверх. А большой палец «занятой» руки уже полностью находится под шортиками, гладя нежную кожу подушечкой. Как же это приятно. Такое чувство, что мои руки живут какой-то отдельной жизнью, не подчиняясь разуму.

— Вот и не спорь, — девушка делает очередной глоток. — Кстати, помнится, кто-то вчера обещал мне шубу норковую купить, — и улыбается, глядя мне в глаза.

— Интересно, кто? — делаю серьезное лицо.

— Один симпатичный негодяй, — продолжает расплываться в улыбке. — И, я так понимаю, еще и пижаму вдобавок к шубе купит, потому что эту сейчас растянет.

— Я куплю две пижамы, если кто-то выполнит свое обещание.

— Какое обещание? — удивление так ясно читается у нее на лице, что вызывает во мне улыбку.

— А говоришь, все помнишь.

— Я-то всё помню, только не пойму, как мои вчерашние обещания могут быть связаны с пижамой?

— Точно также как покупка новой шубы, — усмехаюсь в ответ. — Кто-то нагло меня провоцирует? — и засовываю все пять пальцев под шортики, продолжая смотреть девушке прямо в глаза. Она не отводит взгляда и даже не краснеет.

— Кто-то, помнится, вчера предлагал не торопиться, — поднимает одну бровь. — У нас скоро гости, если ты не забыл. Сам же девчонок пригласил, — и в этот момент раздается звонок на Катином мобильнике, а я делаю тяжелый вздох. — А вот, кстати, и они. Да, — говорит в трубку.

— Что да? — слышу голос разъяренной Дарины. — Ехать куда?

— Не ори, и так башка трещит. Сейчас Артему передам трубку, он расскажет. А мне нужно бежать в одно место, — и передает мне мобильник, кривясь. — Слезь с меня, а то будет беда, — шепчет, наклоняясь лицом ко мне близко.

Нехотя поднимаюсь, наблюдая, как девушка ставит чашку, слазит с кровати и бежит в ванную. Опять тяжело вздыхаю и подношу трубку к уху.

— На проводе, — говорю серьезным тоном.

— Куда ехать, провод? — кричит Дарина. — Я уже пять минут такси держу, потому что адреса твоего не знаю, Вишневский.

— И тебе доброе утро, — говорю спокойно. — Улица Космонавтов, дом двадцать четыре.

— Вы там с Миланской в космос еще не улетели? — смеется очень громко прямо мне в ухо.

— Пока еще на Земле, — улыбаюсь в ответ, оценив шутку.

— Сейчас заберу Аньку, и минут через двадцать будем. Ждите, — и девушка вешает трубку.