Поужинав, Илюшка побежал к своей игровой приставке, а я же расслабленно опустилась на диван. Я обвела глазами интерьер своей гостиной и улыбнулась. Пускай мой дом скромный, зато уютный и живой! У Илюшки имелась собственная детская, у меня — отдельная спальня, плюс — небольшая гостиная. Да, конечно, не сравнить с шикарными мраморными хоромами бывшего мужа, но это — МОЙ дом, а главное, здесь было хорошо моему ребёнку. Илья не скучал по прежней огромной детской комнате, не скучал по отцу, и сейчас, я даже радовалась этому. Хотя раньше, холодное отношение Андрея к собственному сыну, сильно обижало и ранило. Не понимала я тогда, что нарциссы не могут никого любить, кроме себя.

Уложив Илюшку спать, я долго рассматривала собственное отражение в ванной комнате. От яркого солнца на лице проявилась россыпь мелких веснушек, а кудри приобрели более насыщенный золотистый оттенок.

Никогда, никогда больше моих волос не коснётся краска!

Парикмахер, с помощью которой мне удалось вернуть свой натуральный цвет, на протяжении всех долгих процедур, охала и ахала, причитая, как я могла закрашивать такой шикарный природный оттенок. Не могла же я ей признаться, что делала это исключительно в угоду бывшему мужу! На протяжении многих лет, я носила дурацкое каре с чёлкой, каждый день выпрямляла щипцами свои кудрявые волосы и полностью закрашивала их в тёмный, почти чёрный цвет, только лишь потому, что моему дорогому муженьку безумно нравилась внешность Умы Турман из кинофильма "Криминальное чтиво". Как — то однажды, я даже застала его маструбирующим под её знаменитый танец с Траволтой.

С фигурой оказалось сложнее, но и с этим я справилась, похудев за несколько месяцев, с помощью правильно подобранной диеты и физических упражнений, на десять килограмм. Я медленно погладила ставший вновь плоским живот. Казалось невероятным, что я снова могу надеть свой старенький, со времён студенчества, купальник. Всё же, в разводе есть несомненные плюсы. Хотя, первый месяц после того, как меня бросил муж, я жила в полнейшем аду, и только мысли о сыне удерживали меня от самого страшного.

Я вспомнила наши ссоры, его нелепые обвинения, глупые придирки, которые сейчас, по прошествии времени, казались абсолютно абсурдными! Кастрюлями и сковородками он называл моё увлечение кулинарными он — лайн курсами, да и всё, за что бы я не бралась, чем бы не начинала увлекаться — высмеивалось и подвергалось критике. Тоже самое касалось воспитания сына, моей внешности, моих умственных способностей, и так далее…

Но не будем больше о неприятном! Завтра по плану снова пляж, настало время и мне искупаться в море!

В понедельник, как обычно, я отвезла сына в школу, а после — поехала на работу. Мне удалось устроиться юрисконсультом (высшего юридического образования и трёхлетнего рабочего стажа оказалось вполне достаточно) в государственное социальное учреждение, где я консультировала по разным вопросам горожан, и зачастую, приходилось оказывать не столько юридическую, сколько психологическую помощь. Чаще всего, за бесплатной консультацией ко мне обращались одинокие пенсионеры и женщины, находившиеся в стадии развода. По злой иронии судьбы, советами, которые я давала всем этим женщинам, я никак не могла воспользоваться сама. Мой бывший муж — известный московский адвокат, почётный адвокат России, жёстко дал понять, что рыпаться в сторону раздела имущества мне не имеет смысла, назначив на своего же собственного ребёнка более чем скромные алименты.

Моя бабушка никогда не любила Андрея. Она, вообще, очень хорошо чувствовала людей и считала его слишком высокомерным, слишком надменным и чванливым. Она часто повторяла это слово, при мне называя Андрея: твой чванливый петух. А я так была влюблена, что часто ссорилась с ней, всячески оправдывая его поведение.

"Как же ты была права, бабушка!"

— Любовь любовью, внучка, но смотри, как бы этот талантливый прохиндей, в будущем, не оставил тебя без копейки денег! Заведи собственную кубышечку и складывай в неё себе по — тихонечку денежки." — говорила она мне, когда через два года после нашей свадьбы с Андреем, приехала в гости в Москву.

— Бабуля, но я не собираюсь разводиться с Андреем! Я безумно его люблю!

На что моя бабушка лишь вздыхала:

— Ты может и любишь. А любовь мужчин, особенно таких, как твой Андрей, — вещь непостоянная, как капризная баба. Сегодня они любят, а завтра — знать не желают! Уж я — то знаю!

Тогда, мне её слова казались чем — то невообразимым и невероятным. Тем не менее, "кубышечку" я завела, открыв после рождения Илюшки в тайне от мужа, счёт в банке.

График моей новой работы удачно совпадал с графиком учёбы Ильи. Каждый день после работы я забирала его со школы и мы вместе ехали домой.

— Мама, давай сегодня поедем на детскую площадку! — попросил сынок, когда я выруливала со школьной парковки.

— Может быть, лучше дождёмся пятницы? Тебе ещё уроки делать!

— Сегодня хочу! Всего на часок, мамочка!

Я немного поколебалась.

— Ну, хорошо, только один час, не больше! Договорились?

— Ура! Договорились! — Илья радостно захлопал в ладоши.

Мы приехали в городской парк, где находилась платная, но хорошо оборудованная детская площадка. Детей в этот час было немного, я села на свободную лавочку и достала из сумки рабочие документы. Илюшка довольный носился по всей площадке.

— Илья, осторожнее! — крикнула я сыну, прежде чем уткнуться в бумаги.

Минут через десять я подняла глаза и увидела, что Илья лезет на самый верх одной из металлических конструкций. Следом за ним, явно подражая, лезла маленькая девчушка лет четырёх — пяти. Я оглянулась вокруг в поисках родителей девочки. Через скамейку от меня сидели две полные женщины в длинных одеждах, о чём — то увлечённо беседуя друг с другом. Я не успела окликнуть этих женщин, чтобы спросить, их ли это ребёнок, как увидела, что девочка вот — вот сорвётся и рухнет вниз.

Бросив бумаги, я кинулась вперёд, и буквально, на лету, поймала ребёнка, который всё же сорвался с лестницы. Резкая боль в запястье обожгла руку, и я громко вскрикнула. Несмотря на боль, я прижимала девочку к себе, и отпустила лишь тогда, когда убедилась, что с ней всё в порядке.

— Всё хорошо, малышка? Не испугалась? Где твоя мама? — спросила я её.

Девочка помотала головой, на симпатичном личике не было и тени испуга, и пальчиком показала на быстро приближавшуюся к нам женщину. Это была одна и тех, кто за своей болтовнёй на лавочке, не уследила за ребёнком. Охая и всплескивая руками, она принялась бурно меня благодарить. Её сильный акцент и смуглая кожа, явно говорили о принадлежности к одной из восточных национальностей. Я поняла, что это была няня девочки.

— Не стоит благодарности! Всё хорошо — что хорошо кончается! Только будьте, пожалуйста, в следующий раз внимательней, — ответила я женщине, тут же переключаясь на сына. — Сынок, слезай, поехали домой!

Илья послушно слез. Подобрав разлетевшиеся бумаги, на прощание, я помахала девочке здоровой рукой.

— Мамочка, у тебя рука болит? — участливо спросил сын, видя, как я поморщилась от боли.

— Немного. Не волнуйся, котёнок, это просто ушиб. Сейчас заедем в аптеку и купим мне заживляющую мазь.

По пути я заехала в аптеку, недалеко от нашего района.

— Девушка, что вам? — спросила аптечный провизор, видя, как я внимательно разглядываю витрину.

— Мне бы какую — нибудь мазь от ушибов и растяжений.

Но продавец не успела ничего ответить, потому что в этот самый момент, кто — то громко меня окликнул:

— Дарья?! Неужели, это ты?!

Я обернулась на голос.

Я сразу узнала Татьяну Ларкину. Татьяна была дочерью бабушкиной подруги — мы дружили семьями. Каждое лето она приезжала с мужем и ребёнком к своей матери. К сожалению, баба Вера, её мама, умерла в тот же год, что и моя бабушка. И хотя мы не виделись с Татьяной целых восемь лет, она мало изменилась.