— Мы говорили ему не заплывать далеко, опасно, но он говорил, что умеет хорошо плавать, — тараторил мальчишка.

— Ильяяяяяяяяяяяяя! — мой душераздирающий крик пронзил воздух.

Через мгновение, мимо меня стрелой пронеслись несколько парней с собакой, и кинулись в море. Я успела забежать только по колено, как чьи — то руки потащили меня обратно на берег. Я начала вырываться и кричать:

— Пустите меня!!! Там мой сын!!! Там мой мальчик!!! Пустите!

— Вы ничем не поможете, девушка! Там ребята, они хорошие пловцы, они его спасут!

Я упала на колени прямо в воду. Это был ад, оживший кошмар из самого страшного сна. Страх ослепил меня. Я со всей силы вцепилась рукой в своё горло, просто чтобы не орать от паники, раздиравшей все мои внутренности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍"Илья. Илья. Илья. Илья. Илья."

Каждый стук моего сердца отзывался именем сына.

Вечность спустя, я увидела, как из моря вышел Никита, держа на руках моего мальчика. Глазки Ильи были закрыты, а его голова и руки безвольно повисли. Я бросилась к ним. Никита положил ребёнка на песок и принялся делать ему искусственное дыхание.

Я стояла и смотрела на тело своего ребёнка, как будто со стороны. Мне казалось, что это не Илья сейчас лежит на песке с мёртвенно-белым лицом, и это не я сейчас стою и смотрю на него, в полном ступоре, скованная диким ужасом. И это не с нами сейчас происходит весь этот кошмар, а настоящие мы — дома, в своей гостиной: Илюшка играет в приставку, а я — с книжкой в руках на любимом диване, и сейчас мы пойдём вместе ужинать…

Где — то на периферии своего помутнённого сознания, мелькнула и удержалась мысль о маленьком складном ноже, который я всегда носила с собой в пляжной сумке. Я уже знала, как поступлю, если случится самое страшное. Потому что я не смогу жить без сына. Я не буду жить без сына.

Тот момент, когда Илья закашлялся и из его рта хлынула вода, я даже не осознала. Но вот, мой драгоценный мальчик заплакал, и я словно очнулась. Все звуки вернулись, люди вновь начали двигаться вокруг, и я услышала остервенелый лай Джека.

Поняв, что опасность миновала, я почувствовала себя разбитой и опустошённой, бессильной что — либо сделать или сказать хоть слово. Превозмогая дрожь и слабость в коленях, я опустилась возле сына. Я крепко его обняла и раскачиваясь, плакала вместе с ним… К нам подскочил Джек и принялся, поскуливая и подвывая, облизывать то моё лицо, то лицо Илюшки.

— Мамаааа, — прошептал мой ребёнок.

— Я здесь, котёнок, всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо… — тихо повторяла я, умываясь слезами.

Невероятное мощное по своей силе, окрыляющее облегчение накрыло меня с головой, мне казалось — я парю от осознания того, что с моим сыном всё в порядке.

— Даша, там скорая приехала, пойдём, я отнесу к ним Илью. Врач должен его осмотреть.

Я ещё сильнее вцепилась в сына, боясь хоть на секунду выпустить его из своих объятий, но всё же позволила Никите взять Илью на руки.

Врач скорой помощи послушала сына, сказав, что лёгкие чистые, нам очень повело, что мы смогли вовремя вытащить его из воды. Потом поставила ему какой — то укол, и дала рекомендацию пару дней пропустить школу, чтобы понаблюдать за состоянием ребёнка, так как вполне могло сказаться переохлаждение и сильный стресс.

Никита на руках отнёс Илью к машине. Кто — то принёс все наши вещи. Я трясущимися руками достала ключи. Никита аккуратно положил Илью на заднее сидение. Джек запрыгнул следом.

— Макс, приедешь за мной через час, ок? И вещи захватишь? — сказал он какому — то парню, назвав тому мой домашний адрес.

Затем, взял у меня из рук ключи и, сказав садиться на место пассажира, сам сел за руль. Всю дорогу я ехала отвернувшись к Илье, успокаивающе гладя его по ножкам. Илья молчал, но хотя бы не плакал.

Мы подъехали к дому, я открыла ворота, сын слабым, но твёрдым голосом заявил, что пойдёт сам. Я хотела возразить, но Никита остановил меня, покачав головой. Илья самостоятельно выполз из машины, и слегка пошатываясь, подошёл к входной двери. Возле него крутился Джек. Я открыла дверь, и не обращая внимание на Никиту, отвела сына в ванную. Я долго отогревала его в воде с детской пеной, а затем уложила в свою кровать. Илья отказался есть или пить, ответив, что хочет сильно спать. Через минуту он уснул. Я плотно задёрнула шторы, и поцеловав его, вышла из комнаты.

Я вошла в гостиную и увидела Никиту сидящего на диване. У его босых ног лежал Джек. Только сейчас, в полной мере, я осознала, ЧТО сделал для меня этот человек. Он не только спас жизнь моему сыну, он и мою жизнь спас тоже.

— Никита! — выдохнула я.

Он встал с дивана и сделал шаг навстречу. Вскрикнув, я кинулась и крепко его обняла. Наконец — то, я смогла дать выход эмоциям. Я рыдала навзрыд и никак не могла остановиться. Я прислонилась щекой к его груди, чувствуя, как он гладит меня по волосам, и что — то успокаивающее говорит.

— Что я за мать такая?! Не смогла уберечь собственного ребёнка! — всхлипывала я.

— Ты прекрасная мама. Не вини себя.

Я ещё плотнее прижалась к Никите, и вдруг, бедром ощутила его… эрекцию! Это сразу меня отрезвило и, перестав плакать, я высвободилась из его объятий. До меня дошло, что я была в одном купальнике (парео где — то потерялось по дороге), как и на нём, были надеты только пляжные шорты. Я смущённо прокашлялась и, извинившись, ушла в спальню. Я подошла к сыну и послушала его ровное дыхание, потом, накинула на себя халат и вернулась в гостиную.

Со стороны казалось, Никита нисколько не был смущён собственной реакцией. Он, как ни в чём не бывало, поинтересовался состоянием Ильи и попросил принести ему воды.

Из кухни я услышала звук подъезжающей машины, и затем, сигнал клаксона.

Никита выпил всю воду из кружки и сказал, что за ним приехал его друг. Он хотел добавить что — то ещё, но передумал и обратился к собаке:

— Джек, домой!

Пёс, подняв голову, тихонько заскулил, но остался лежать на месте.

Никита удивлённо вскинул брови.

— Домой, Джек!

Джек опустил голову на лапы.

— Ну хорошо, оставайся… Даша, ты не против, если до завтра Джек останется у вас? Видишь, как он переживает за твоего парня. Джек — очень умный пёс.

— Конечно! Пусть остаётся! И Илюшка обрадуется!

— Ну, тогда я пошёл.

Он присел на корточки и почесал Джека за ухом.

— Хороший мальчик.

Я проводила Никиту до ворот и взяла его за руку.

— Спасибо, — сказала я, глядя в его красивые аквамаринового цвета глаза.

Он улыбнулся и его взгляд на секунду коснулся моих губ. Ничего не ответив, Никита лишь коротко кивнул и вышел на улицу.

Никита сел в машину. Макс вопросительно взглянул на него:

— Всё норм? Как пацан?

— Норм. Спит.

— А Джек?

— Там остался.

Макс кивнул и без дальнейших расспросов тронулся с места. Пока ехали, Никита прямо в машине натянул на себя одежду. Только сейчас, когда уже всё позади, он ощутил внутри лёгкий озноб, словно всё это время, с момента, когда он услышал отчаянный крик Даши, и до момента, как сел к Максу в машину, им управляла невидимая сила.

Никита ни в коей мере не считал себя трусом или слабаком, наоборот, он любил экстрим, гонки, скорость, никогда не пасовал перед старшаками: с раннего детства без страха мог словом, а то и кулаками отстоять свою правоту, но сегодня он испугался. Испугался, как никогда в своей жизни! Испугался за этого мальчишку, сына Даши.

Даша.

Когда он был мелким пацаном, она казалась ему сказочной принцессой, с её кудрявыми золотыми волосами, доброй улыбкой и ласковым голосом. Она всегда смеялась над его проделками и никогда не ругала. Позже, став подростком, он понял, что уже тогда был в неё безнадёжно влюблён. Его первые пубертатные фантазии всегда были связаны только с ней. Последний раз он виделся с ней на похоронах её бабушки. И хотя, всю церемонию, а потом поминки, она мужественно держалась, печать сильнейшего горя отражалась на её нежном лице, ему нестерпимо хотелось подойти к ней, утешить, погладить по её красивым волосам, но Даша смотрела сквозь него, да и муж её, ублюдок, всё время был рядом.