Шепотом вознеся к небесам пылкую благодарственную молитву, отец Амброз схватил руку королевы и горячо поцеловал ее.

— Вы истинная королева, миледи! — прошептал он. — Я просто счастлив, что вы все-таки передумали!

— Я вовсе не передумала, — возразила королева, увлекая священника к выходу во внутренний коридор, которым они могли пройти к главному холлу, не пересекая снова переполненный людьми двор. — Я по-прежнему уверена, что должна искупать свои грехи, но Нигель — брат моего мужа. У меня только и остались после Бриона, что он да Келсон. Я в долгу перед ним. Я в долгу перед Брионом, я должна сделать это ради него. А если сегодня мне удастся спасти жизнь Нигеля, то как знать, может быть, когда-нибудь потом удастся спасти и его душу.

— Душу Нигеля? — переспросил Амброз. — Но ведь он не Дерини!

— Нет, но они хотят превратить его в Дерини, отец… и смогут, или почти смогут, если передадут ему магию Бриона, — ответила королева.

— Они? О ком вы говорите, миледи?

— О Моргане. И о Келсоне тоже, к несчастью. Но, возможно, я помогу ему увидеть опасность. Возможно, пока еще не слишком поздно.

— Я только надеюсь, что мы сегодня не опоздаем, — тихо проговорил отец Амброз, прибавляя шагу, чтобы догнать едва ли не бежавшую бегом королеву. — И неважно, что случится в другие дни.

Но кое для кого было уже поздно предпринимать попытки спасения, и это был Ител, наследный принц Меары. Ему было шестнадцать лет, и он знал, что должен умереть. Хотя они с Брайсом и сумели собрать своих людей до того, как атаковавшие их отряды Халдейна появились в поле их зрения, и выстроили их на опустевшей рыночной площади, чтобы дать последний бой, — все равно Ител ничуть не заблуждался относительно своих шансов.

У него было едва ли две сотни солдат, и большинство из них — пешие. И к тому же его оборванцы были вынуждены занять чрезвычайно невыгодную позицию, и им без всяких сомнений предстояло быть уничтоженными во много раз превосходящими их силами Халдейна.

Рядом с принцем, в самом центре выстроившегося квадратом отряда, стоял Брайс, барон Трурилла; Ител, с обнаженным мечом в руке, смотрел, как приближается его роковой конец — молчаливые копьеносцы со стальными глазами… алый цвет их доспехов — цвет Халдейна… они одновременно приближались со всех сторон, смыкая кольцо. По всем улицам, выходившим на площадь, цокали копыта их коней; стремя к стремени двигались всадники, и острия их направленных вперед копий сверкали, сливаясь в единую линию… их было много десятков. А вслед за ними, почти вплотную, двигались, с мечами наизготовку, более тяжело вооруженные рыцари, и их было не меньше сотни.

А за вторым кольцом, под геральдическим алым с золотом знаменем, ехал сам король Келсон, окруженный полудюжиной офицеров и оруженосцев, и его увенчанный короной шлем сверкал на солнце, а его боевой меч лежал на его закованном в латы плече. Рядом с королем ехал человек, одетый в черные доспехи, — на его панцире и на щите красовался зеленый грифон, а на его шлеме сверкала герцогская корона; можно было не сомневаться в том, что это — прославленный Аларик Морган, королевский Дерини.

Ител боялся даже вздохнуть. В течение нескольких бесконечно тянувшихся секунд на площади слышалось только позвякивание конской сбруи да негромкое фырканье боевых коней, рвущихся вперед, да глухой топот копыт с железными подковами по утрамбованной земле, — да еще принц Ител слышал биение собственного сердца, и кровь прилила к его голове, а в шлеме словно загудело эхо.

Всё на городской площади замерло в неподвижности. Смертельное и неколебимое кольцо копьеносцев Халдейна в мерцающем от жары воздухе казалось принцу Ителу картиной, на мгновение перенесшейся на землю прямо из ада. Легкий ветерок шевелил вымпелы, свисавшие с копий, и колыхал знамя Халдейна, и ерошил гривы и хвосты боевых коней, — но он не достигал Итела, задыхавшегося в своих латах и шлеме.

Потом от группы людей, окружавших короля, отделился один — в тяжелых латах, с клетчатым пледом, лежавшим складками поперек его нагрудных лат, как перевязь для меча, — и осторожно направил своего коня вперед, между рядами рыцарей; вот он уже оказался в передней шеренге, держа в руке обнаженный меч. Корона на его шлеме сообщала, что человек этот — герцог; и когда он поднял забрало своего шлема, чтобы заговорить, стали видны пышные рыжие усы и борода.

— А, ну да, — процедил Брайс сквозь стиснутые зубы, придвигаясь чуть ближе к Ителу. — Еще один гвоздь в наши гробы.

— Кто это? — спросил Ител.

— Эван Клейборн.

— Это плохо?

— Это не слишком хорошо, — ответил Брайс.

— Ну, он не может быть хуже Моргана, — пробормотал принц Ител, собирая воедино те жалкие остатки храбрости, что еще сохранились в нем, — а Эван тем временем выехал вперед и остановился перед копьеносцами.

— Солдаты Меары, бросайте свое оружие! — приказал Эван, и в его голосе прозвучал явно слышимый акцент пограничника. Он показал своим мечом на землю и обвел взглядом замерших в неподвижности солдат противника. — Вы восстали с оружием в руках против вашего законного короля, Келсона Гвиннедского, и он пришел, чтобы забрать то, что принадлежит ему по праву. Вам не избежать его суда, но если вы сейчас сдадитесь, вы можете надеяться на его милосердие. Вам незачем жертвовать своими жизнями ради того, кто повел вас неправедным путем.

Прежде чем Ител успел остановить его, Брайс Трурилл взмахнул мечом, возмущенный словами герцога Эвана.

— Мы не шли неправедным путем, и никого не вели им! — закричал Брайс. — Пограничные государства всегда были с Меарой! Захватчик Халдейн…

При первом же слове Брайса Келсон поднял меч, предупреждая свое войско. И теперь конец меча склонился в сторону перепуганного отряда Меары, отдавая короткий и ясный приказ, — и голос короля прервал обличительную речь Брайса:

— Герцог Эван и первая шеренга — продвинуться вперед!

Первая шеренга повиновалась мгновенно. Расстояние между копьеносцами Келсона и окруженными меарцами заметно сократилось, к крайнему ужасу тех, кто толпился вокруг Итела и Брайса, — тем более что большинство солдат принца были пешими и плохо вооруженными. Испуганный Ител дернул Брайса за руку, чтобы тот замолчал.

— Я говорю от имени этих людей Меары, — я, а не Брайс Трурилл! — заговорил он, понемногу направляя своего коня из толпы солдат, поближе к Келсону. — Уверен, ты не станешь безжалостно убивать их прямо тут, на месте!

— Это тебе решать, и только тебе, — ответил Келсон, впервые обратив свой взгляд прямо на наследного принца Меары. — Я считаю именно тебя и твоих старших командиров в ответе за все, что произошло здесь… и во многих других местах. Именно тебе придется за все рассчитаться, Ител Меарский.

— Если я и должен ответить, то никак не перед тобой! — возразил Ител, хотя в его голосе не прозвучало и доли той уверенности, которую ему хотелось бы в них вложить. — Ты узурпатор, а в Меаре есть свои правители, их право наследуется по закону. Я могу отвечать только перед моей суверенной госпожой, Кэйтрин Меарской, — только она является законной преемницей принца Джолиона, последнего меарского властителя, независимо правившего этой страной!

— О, да, то же самое твердил и твой брат, до самого дня своей смерти, — ответил Келсон. — Однако это его не спасло. Не спасет и тебя.

— Ты убил его, потому что он был законным наследником престола Меары после меня! — закричал Ител. — И ты убил мою сестру!

Меч в руке Келсона уже начал снова подниматься, готовясь отдать следующий приказ, но при этих словах король снова опустил лезвие меча на плечо.

— Я казнил твоего брата за то, что он убил твою сестру… и это было именно так, даже если ты предпочитаешь верить во что-то другое, — ровным голосом произнес король. — И я сделаю то же самое с тобой — не из-за того, что ты собой представляешь, а за то, что ты сделал.

— У тебя нет права судить меня, — храбро откликнулся Ител. — Меня может судить лишь суд моих собственных пэров.