Ох, ну почему нельзя отложить проблему Торента еще на несколько лет? Венцит умер, молодой король Алрой погиб, и на троне Торента снова юное существо, король-дитя, и в запасе имеется еще более юный наследник престола, — и пусть бы все шло как идет, и почему бы для разнообразия Совету не заняться делами одного только Гвиннеда?

Вздохнув, Арилан крепко прижал ладони к глазам и в последний раз сделал глубокий вздох, чтобы закрепить действие чар, — чувствуя при этом, как усталость вымывает из его мозга, как смывают излишки краски индиго с только что выкрашенной одежды струи горного ручья… и наконец его ум полностью очистился. Он снова вздохнул и медленно поднялся на ноги. Члены Совета, наверное, уже собрались и ждут его.

Но когда он шел к кабинету Дункана через слабо освещенную домашнюю часовню, он увидел другую королеву Дерини, не ту, что совсем недавно так занимала его мысли: перед самым алтарем склонила в молитве укрытую вуалью голову Джехана, и ее белое платье отсвечивало легкой нежной голубизной в лучах маленьких свечей, поставленных перед статуей Святой Девы.

Арилан удивился, поскольку обычно Джехана, когда она вообще покидала свои апартаменты, предпочитала молиться в базилике; Арилан остановился в дверях и очень осторожно направил свою мысль к Джехане — и тут же стремительно отпрянул, поскольку увидел окружавшие королеву чувство вины и сильное душевное страдание.

Усилие, потраченное на то, чтобы защититься, закрыться от подобной дисгармонии чувств, тут же снова вызвало у него сильную пульсирующую боль в глазницах, — ведь он так мало спал… и большая часть того, чего он добился при помощи отгоняющих усталость чар, тут же было потеряно. Арилан предпочел бы просто пройти своим путем, сделав вид, что не заметил Джехану, тем более что любая задержка была некстати, он и так уже опаздывал на заседание Совета, — но он знал, что сам пожалеет об этом, если не воспользуется такой возможностью — узнать хоть чуть-чуть побольше о причинах поступка Джеханы днем раньше. Из того, что рассказал ему Нигель, он уже сделал вывод, что Джехана должна была узнать о заговоре благодаря тому, что каким-то образом пустила в ход свои силы Дерини, — но решение рассказать обо всем Нигелю едва ли могло привести к подобному ощущению виновности и страдания. Ему хотелось понять, как она сама расценивает свой поступок, пусть только в настоящий момент, — потому что сейчас королева Джехана явно сожалела о содеянном.

Поэтому Арилан, бесшумно войдя в часовню, привел свои защитные поля в состояние почти полной прозрачности, — это была мера предосторожности на тот случай, чтобы Джехана не смогла опознать в нем Дерини, если вдруг она снова пустит в ход свои силы. Он видел, как напряглась королева, когда шорох его сутаны нарушил ее сосредоточение, — но он не поднимал взгляда, пока шел к алтарю и опускался на колени в нескольких фугах от Джеханы.

Склонив голову, Арилан вознес короткую молитву о даровании ему мудрости понимания и терпения. Когда он наконец посмотрел на королеву, она как раз повернулась, чтобы украдкой глянуть на него. Она едва заметно вздрогнула, когда их взгляды встретились; но теперь она уже не могла сделать вид, что углублена в молитву и не замечает епископа.

— Добрый вечер, дочь моя, — негромко сказал Арилан, легко вставая и мягким жестом складывая руки на талии. — Я-то думал, что к этому часу все в замке уже лежат в постелях… да к тому лее вы обычно молитесь в базилике. Надеюсь, я не слишком помешал вашим молитвам.

Ум королевы Джеханы был закрыт так же плотно, как ум какого-нибудь члена Совета; но если ее защита и не давала ему ни малейшей возможности заглянуть в сознание королевы, то она точно также не давала и королеве возможности более тщательно исследовать ум епископа.

— Это неважно, — прошептала Джехана, так тихо, что Арилан едва расслышал ее слова. — Я все равно не могу молиться в базилике. Да и вообще все это сплошная фальшь и притворство. Бог не станет меня слушать. Я — воплощенное зло.

— Вот как? — Он слегка склонил голову набок и внимательнее всмотрелся в Джехану, теперь уже уверенный в том, что именно из-за участия в событиях предыдущего дня она впала в столь сильную депрессию. — Но почему вы так говорите?

Подавив короткое рыдание, королева селя на пятки, прижав к лицу бледные, бескровные пальцы.

— Ох, Боже, хоть вы-то не насмехайтесь надо мной, ваше святейшество, — воскликнула она. — Вы же не могли забыть, что я собой представляю. И вчера я… я…

— Вчера вы спасли принца-регента от самой ужасной из угроз, — ровным, спокойным тоном произнес епископ Арилан. — Я только что разговаривал с ним. Он очень вам благодарен.

— Благодарен, потому что я раскрыла заговор, используя свои проклятые силы? — возразила Джехана. — О, да, это весьма похоже на того Нигеля, каким он стал в последнее время. Он слишком много времени проводит среди Дерини, и он не способен видеть опасность. Разве может его тревожить то, что я погубила свою бессмертную душу, спасая его смертную плоть? Он брат моего супруга, и я не могла не предупредить его, раз уж мне это стало известно, но… но…

— Но вы боитесь, что в использовании тех сил, которые даровал вам Господь, даже по такому благому поводу, есть что-то подозрительное? — предположил Арилан.

Она посмотрела на него куда более внимательно, и в ее заплаканных глазах светились неуверенность и изумление.

— Как можете вы, епископ, вообще предполагать, что Господь может иметь к этому хоть какое-то отношение?!

Он мягко улыбнулся и не спеша уселся на одну из стоявших перед алтарем скамеечек, рядом с Джеханой, и аккуратно сложил руки на коленях.

— Позвольте мне вместо ответа задать вам вопрос, дочь моя, — сказал он. — Если некоему человеку дарована необычайно большая физическая сила, и этот человек однажды увидел, что его друг заснул на самом краю пропасти, и спас его благодаря своей силе, просто унеся его подальше, в безопасное место, — что вы на это скажете? Что ему не следовало этого делать?

— Нет, но это же…

— Разве вы не обвинили бы его в жестокости и нерадивости, если бы он не поступил так?

— Конечно, но только…

— А вот еще пример, — продолжил Арилан. — Некоего невинного человека судят, и приговор может оказаться смертельным, — однако этот человек обвинен другим, желающим причинить ему зло. Королевскому судье доложено о некоем очевидце, могущем доказать полную невиновность обвиняемого. Но этот очевидец — некий сборщик налогов, — будучи честным и старательным работником, тем не менее презираем людьми. Однако разве судья должен из-за этого отказаться выслушать его свидетельские показания, отказаться узнать правду и отказаться от оправдания невиновного?

— Вы хотите сказать, что Дерини — честные и усердные труженики?

— Некоторые из них — безусловно, да. Но ведь это лишь притча, миледи, иносказание, — с улыбкой ответил Арилан. — Более того. Если некая женщина узнает о существовании заговора против совершенно ни в чем не повинного человека, но при этом она всегда верила, что источник ее знаний — дурной, хотя и весьма надежный, — разве не должна она, несмотря на свою уверенность, все же предостеречь того, кому угрожают заговорщики, и таким образом спасти невинную жизнь?

— В ваших устах все звучит так понятно и просто, так логично! Но ведь это не одно и то же! — возразила королева, и ее глаза наполнились слезами. — Епископ Арилан, вы просто не знаете, как я страдаю из-за этого знания… как страстно я желаю стать такой же, как все простые смертные… Как мне объяснить вам?!

Все так же улыбаясь и сочувственно кивая головой, Арилан стремительно бросил нить своего сознания за дверь, чтобы наверняка убедиться в том, что они с королевой одни и никто не подслушает их и не ворвется в неподходящий момент.

— Ох, поверьте, я понимаю, дитя мое, — очень мягко сказал он, полностью опуская все свои защитные поля, — и тут же вокруг него заклубился серебристый свет его ауры.

Королева Джехана, задохнувшись, уставилась на него, онемев от потрясения, а он не спеша поднял руки к груди, сложил ладони чашей… и создал маленький ручной огонек — холодный, серебристый шарик света, уютно устроившийся в его ладонях и бросавший яркий блистающий свет на лицо епископа, — свет падал на черты Арилана снизу, делая их как-то по особому отчетливыми и немного непривычными…