И пришел ранний октябрьский вечер. Пришел не так, как приходил раньше. Без горящих уличных фонарей. Продолжалась очередная компания по экономии электричества.

Я ехал на Подол, в кафе на Братской. Прямо на Контрактовой площади поменял доллары и снова с теплой пачкой купонов в кармане куртки шел вдоль трамвайной линии.

Из дверей и окон кафе выливался на улицу жидкий осенний свет. Вместе со светом вылетал из закрытых дверей смех и говор посетителей.

Очереди не было, хотя в первом зале все столики были заняты. Я заглянул во второй – там было, где примоститься.

Подошел к стойке, заказал двойной кофе – полную чашку. И напомнил о ста граммах «Кеглевича», отпущенных мне в кредит.

– Тебя тут один парень разыскивал. Вроде твой одноклассник… – между прочим сказала «кофейница».

Я кивнул. Потом подумал о том, что «кофейница» не знает моего имени.

– А откуда вы знаете, что меня? – спросил я после минутной паузы.

– А у него твое фото было. Он теперь не в Киеве живет, проездом тут, вот и хотел найти…

Усевшись во втором зале с чашкой кофе, я понял – кто меня искал. Знакомое чувство немоты напомнило о себе. Задрожали руки. Я уже забыл обо всем, хотя прошло всего несколько дней. Отодвинув чашку, я оставил на стуле шарф и вернулся к стойке.

– Сто грамм «Кеглевича», – заказал я.

– Понравилось? – улыбнулась кофейница. – Тебе лимонного или дынного? Бери лучше дынный – вкуснее.

– Хорошо, дынный, – я кивнул. – А какой он из себя был, этот одноклассник?

– Обычный, – она пожала плечами. – Невысокий в темной кожанке. Ты не беспокойся, он тебя найдет. Ему кто-то то ли твой адрес дал, то ли сказал, где тебя искать…

– А он что, фотографию всем показывал?

– А сколько тут «всех» бывает? – снова пожала плечами барменша. – Человека три было, он им и показал. Он и сегодня заходил, но так просто, кофе попить. Сегодня про тебя не спрашивал.

Я вернулся к своему столику. Выпил дынного «Кеглевича». Сто грамм показалось маловато и я взял еще двести.

Досидев до закрытия, я бродил около часа по Подолу, потом зашел в Димин киоск.

– Ну как у тебя? – спросил он.

– Нормально, – выдохнул я.

– Ты вроде штуку поднял, да? – сказал он, широко улыбаясь.

– Да, – я кивнул.

– Класс! На пустом месте! Так что теперь заживешь!

– Угу, – промычал я.

– Ты че, пил уже?

– Немного.

– А со мной глотнешь?

Я снова кивнул.

Он достал водки. Закрыл двери и занавесил витрины. Налил.

– Теперь ты можешь долг отдать. Я бы подождал, но раз у тебя есть бабки, то лучше отдай сейчас…

Я попробовал сосредоточиться, но в голове висел пьяный туман.

Видимо и в глазах моих было непонимание. Дима хмыкнул, выпил водки.

– Ты, видно, крепко сегодня ударил! Я про баксы, которые Косте отдал за твоего клиента, который жену у тебя увел. А вообще, если по-честному и по-деловому – ты мне еще десять процентов со штуки должен. Это же я тебе устроил…

Постепенно я понял о чем шла речь. Я тоже выпил водки и решительно кивнул.

– Все отдам, – сказал я. – Завтра. Бабки дома.

– Мне что, – миролюбиво пожал плечами Дима. – Можешь завтра, можешь послезавтра. Как тебе удобно будет.

Было еще не поздно, когда мне стало плохо и Дима нашел какого-то частника, согласившегося отвезти меня домой и даже помочь войти в собственную квартиру. Язык мой уже не ворочался, но в глазах время от времени появлялась резкость и в один из таких моментов я увидел зеленую десятку, протянутую Димой водителю.

Около полудня меня разбудил телефонный звонок.

– Это Костя, – сказал мне молодой голос. – Все будет в порядке. Я его нашел.

Я кивнул. Смысл слов с трудом пробирался в сознание сквозь туман вчерашнего пьянства, густо висевший в моей голове.

Уже звучали в трубке короткие гудки, когда я понял, что Костя нашел меня, ведь игра, как оказалось, не окончилась и даже когда я не думал о ней, она продолжалась.

После двух чашек кофе и холодной ванны я почувствовал себя лучше. Во всяком случае я уже мог спокойно думать о происходящем. Думал я на кухне. Несколько раз выглядывал в окно и рассматривал с высоты своей квартиры фигурки прохожих, выискивая среди них молодого человека в черной кожаной куртке. Но люди внизу шли по своим делам и никто не вызывал у меня подозрения.

Вряд ли, я думал, он станет появляться при дневном свете. И уж конечно, убивать меня на глазах толпы тоже не станет. Скорее всего это будет вечер или ночь, так что днем я должен чувствовать себя в безопасности.

Мне уже не хотелось умирать. Жизнь продолжалась, в ней появился маленький и никому кроме меня не видимый смысл. Наступила свобода выбора действий и то, что я выбрал две недели назад – меня уже не устраивало. Я хотел жить дальше.

Успокоившись и немного придя в себя, я вытащил из-под ванны баксы. Отсчитал пятьсот пятьдесят для Димы – мой долг плюс десять процентов. Теперь я становился намного беднее, но и на эти деньги можно было какое-то время жить, не задумываясь о будущем.

На улице снова было солнечно и прохладно. По дороге на автобусную остановку я заметил, что на деревьях не осталось зеленых листьев.

В Димином киоске у прилавка стояла старушка в длинном сером пальто с облезлым воротником. Он ей показывал китайский водяной пистолет.

Увидев меня, Дима кивнул.

– У внучика день рождения… – бормотала старушка. – А что на пенсию купишь…

– Ну бери за двести пятьдесят тысяч, – сказал нетерпеливо Дима. – Пятьдесят тысяч я тебе уже скинул!

– Спасибо, спасибо, сынок.

Старушка достала из кармана пальто носовой платок, развернула его и, выложив на стекло прилавка пачку десятитысячных, стала медленно их перекладывать, считая.

Дима закатил глаза к потолку, потом глянул на меня.

– Двести тридцать… – сказала старушка и тут же спохватилась. – У меня еще по тысяче есть, тут, где-то в другом кармане…

– Не надо! – почти крикнул Дима. – Бери за двести тридцать!

И он вручил ей водяной пистолет, как раньше вручали советский паспорт достигшим совершеннолетия.

– Спасибо, спасибо, сынок, – бормотала старушка, выпятываясь из киоска.

– Ну достала! – вздохнул Дима. – Что у тебя?

Я вытащил пачку долларов и протянул ему почти также, как он протягивал старушке водяной пистолет.

– Тут пятьсот пятьдесят. С процентами… – сказал я.

Дима снова вздохнул. Ему, видно, не понравился мой тон.

– Послушай, – сказал он. – Ты еще не в себе, что ли, после вчерашнего? Похмелиться тебе надо. А потом, ты мне должен меньше.

– Как меньше?

Дима покачал головой и нормально, по-человечески улыбнулся – мне из-за этой улыбки тут же стало неудобно, хотя я и не понимал, что я сделал не правильно.

– Смотри! – сказал Дима. – Четыреста пятьдесят – это долг.

Я кивнул.

После этого у тебя остается пятьсот пятьдесят. Вот из этих денег десять процентов, понимаешь?

Я пожал плечами.

Дима хмыкнул.

– Я всегда был против двойного налогообложения, – сказал он.

Потом вытащил из-под прилавка початую бутылку венгерской «Палинки» и две хрустальные стопки. Разлил.

– Ты что, обижаешься на меня? – спросил он, глядя мне прямо в глаза.

– Нет. Со мной что-то не то в последнее время. Извини.

– Ну давай, – он поднял стопку. – Чтобы все у тебя было в порядке.

Мы выпили и я почувствовал, как внутри у меня что-то стало налаживаться, что-то внутри приходило в порядок. Я никогда еще так явственно не ощущал внутренние перемены, как в этот день.

– Хочешь совет? – спросил Дима. – У тебя теперь есть баксы. Надо их раскручивать. Ты же не собираешься завтра умирать, а чтобы жить – всегда нужны бабки. Понимаешь? Есть несколько вариантов. Самый ленивый из них – отдавать баксы под месячные проценты. Только не во всякие там трасты и фонды – эти сбегут с твоими баксами через месяц. Есть люди, я тебя познакомлю, нормальные люди. Они берут у тебя баксы под десять процентов в месяц, а сами отдают лохам под залог недвижимости под пятнадцать процентов. Понимаешь? Если лох платит проценты, то тебе – десять, а им – пять. Если лох не платит, то его хату или гараж забирают и продают. И тогда тебе все равно десять, а им двести. Но это их работа, а ты ни хрена не делаешь. Сидишь только, и книжки читаешь. А?