Роже не успел прикинуть, должен ли он встретить Мадлен на аэродроме, как начался общий спурт. Оказалось, они давно проскочили пятимильный знак.

«О чем, интересно, думают эти котята? Надеются обыграть Крокодила в спринте. Они, пожалуй, совершенно незнакомы с современной историей велосипеда, — эта тщеславная мысль пощекотала его самолюбие. — Думаю, мне не придется лезть из кожи, чтобы заставить канадскую публику помнить обо мне каждый день!»

Счастливый лотерейный билет лежал сразу же за поворотом у фонтана на Монреаль-стрит. И перед теми, кто выскакивал из-за фонтана первым, прикинул Роже, наверняка открывались все пути к победе. Правда, половина «поезда» знала об этом счастливом билете.

Не обращая внимания на вой сирен полицейских машин и мотоциклов, окруживших гонку более плотным кольцом, Оскар не отрывал взгляда от спидометра и, казалось, вел машину вслепую. Скорость движения медленно, но неуклонно росла. Ощущалось дыхание приближающегося финиша. Дыхание жаркое, способное опалить кого угодно, но только не таких ветеранов, как Оскар и Жаки.

Механик спокойно жевал пирожное — наверно, десятое по счету — и смачно запивал его витаминизированным овощным соком В-8.

— Смотри, чтобы Роже не попалась на глаза сегодняшняя «Фигаро», — внезапно проговорил Оскар.

Жаки удивленно вздернул брови, как бы приглашая менеджера пояснить мысль.

— Приводятся подробности смерти Тома. Роже и так психует... Траурные повязки, жалостливые слова не способствуют воспитанию твердости духа. Роже слишком мнительный, чтобы переварить похоронную кашу...

— Пишут, что в майке Тома нашли пустой пузырек из-под какого-то сердечного стимулятора.

— Верно. Покойник любил химию. Сколько раз он острил по адресу допингов — и вот тебе раз! Зарвался. Слишком поднял болевой порог... Полицейские власти наложили арест на похоронное свидетельство.

— Еще бы! Мы сами ввели запрет на допинги и грозим мальчикам уголовным наказанием. А дело с Томом может дойти до суда!

— До суда — уже поздновато, но пишут, что в гостиницу «Авиньон» прибыли высшие чины французской полиции. Допросили всех участников и произвели повальный обыск...

— Искать надлежало раньше... Говорят, в Марселе обследовали команды, но англичане как-то выпали из поля зрения.

Оскар судорожно крутнул руль, объезжая двух упавших на последней прямой гонщиков. Сзади гудели клаксоны, на одной ноте взвизгивали от резкого торможения колеса — караван сопровождения повторял маневр Оскара, будто был единым живым телом. Уже не только гонщики, но и машины сопровождения рвались к финишу — можно подумать, что у них шла своя, особая гонка.

Оскар и Жаки впились глазами в надвигавшееся белое полотнище со словом «Финиш». Основная масса гонщиков уже проскочила финишный створ; и когда они повернули в боковую аллею, на отведенные стоянки для машин, гонщики толпились возле судьи-учетчика, сдавая номерки.

— Ну как? — спросил Оскар, подбегая к Роже, устало стягивавшему белый шнурок номерка, путавшийся со шнурком, на котором болтался амулет — маленький зеленый лягушонок. Оскар помог распутать шнурки и бросил номерок в руки судье.

— Вроде выиграл... Но сказать наверняка трудно. Котята оказались зубастыми: атаковали во всю ширину дороги.

Оскар пошел к финишу. Последние гонщики под аплодисменты добродушных зрителей пересекали белую черту.

— Ивс, — Оскар обратился к комиссару. — Чей этап?

— Фотофиниш покажет... Шли таким потоком... Показалось, что Крокодил имел преимущество.

Они прошли к большой грузовой машине, в кузове которой стоял аппарат, смахивавший на большую съемочную кинокамеру. Пленку фотофиниша с расчлененными долями времени уже проявили. Ивс взял ее в руки.

— Смотри! Тридцать два человека с одним и тем же временем! Ничего себе! Содом и Гоморра! Вот-вот, Крокодил на четверть колеса впереди... И как он вообще умудряется выбираться живым из такой заварухи?

— Резкости ему не занимать! — обрадованно заметил Оскар.

— Метров за двадцать до финиша Крокодила впереди не было видно.

— Его любимая манера из-за спины выскочить! Кого хочешь обворовать может. На то он и Крокодил!

Новость о победе Роже французские гонщики восприняли с энтузиазмом. Она означала, что тактика борьбы стабилизируется. Отныне команду будет заботить лишь одно — не потерять лидера. А поскольку лидер не даст себя взять голыми руками, команде будет легче.

— Давай делить, — предложил Мишель, — кого «Мисс Молоко» целовать будет, а кто — молоко пить.

Он лихорадочно размахивал руками, работая на публику.

— Одному Крокодилу и того и другого не осилить...

— Если уж вас, жуликов, на финише обманул, то честную девушку как-нибудь и сам обману...

Роже вернулся с процедуры награждения, неся под мышкой очередной пластмассовый венок. Жаки ловко выхватил его у Роже, и через минуту венок красовался на радиаторе машины рядом с первым.

— А ничего! — Жаки отошел на несколько шагов. — Красиво смотрится! Боюсь, все четырнадцать венков не уместятся на радиаторе такой маленькой машины!

Зрители стояли сомкнутым кольцом и очень неохотно расступились, пропуская менеджеров и гонщиков к своим «техничкам».

Так, гуськом, не переодеваясь, держась рукой за крыши автомобилей, гонщики двинулись в сторону очередного колледжа.

Роже нагнулся к дверце:

— Возьми, Макака, пожалуйста, из грузовика мой чемодан. Вечером выходной костюм понадобится! — Жена приезжает?

— Говорят, в мэрии очередной прием, — по-мальчишески хвастливо произнес Роже.

...Только усевшись на кровать, Крокодил почувствовал, что смертельно устал. Слегка подташнивало, но радость победы возбуждала. Хотелось выкинуть необычное. Он огляделся. Четвертованные тела голых гонщиков копошились вокруг. Четвертованными гонщики казались потому, что ноги, руки и шеи у них были покрыты густым слоем почти черного загара, а тело, никогда не видевшее солнечного света, белело молоком.

Роже медленно стащил потную форму и, не моясь, завалился на кровать. Следовало идти в душ — он всегда массировался первым. Подошел Оскар.

— Поторапливайся! Обед в мэрии начинается на час раньше, чем обычно.

— Должна приехать Мадлен... — вяло запротестовал Роже.

— Увидишься с ней завтра. Ничего не случится.

Оскар уже был одет в темный костюм. Яркий праздничный галстук выглядел несколько легкомысленным для менеджера. Роже всегда поражала способность Оскара моментально и тщательно переодеваться. Никто бы не подумал, что десять минут назад видел этого человека в тренировочном костюме, хотя и тренировочный костюм его был всегда в идеальном состоянии.

— Буду ждать тебя в машине через сорок минут. Нет, через сорок пять. Иначе не успеешь.

Когда Роже выскочил во двор, на ходу затягивая галстук, он увидел Платнера, весело беседующего с Мадлен.

Дюваллоны поцеловались довольно сдержанно.

— Я не рискнула войти в вашу богадельню. — Мадлен кивнула в сторону дома.

— И совершенно напрасно! Ты бы могла увидеть почти сотню голых мужчин сразу. Не часто представляется дамам такая прекрасная возможность. Когда ты прилетела?

— Часа три назад...

— Как полет?

— Невыносимо долгий! Даже выспаться успела. А проснулась, — затараторила Мадлен, — подо мной лежит замерзший океан.

«О боже! И она называет Гренландию замерзшим океаном!»

Роже перебил жену:

— Где разместилась?

— В очень милом отеле. Отсюда рукой подать. Где весь штаб гонки. Встретила меня Кристина Вашон. Очень милая девочка! Едем ко мне. Я привезла тебе подарок от Жана и кое-чего сладенького, домашнего...

— Извини, Мадлен, но Роже не может. Он имеет дурную привычку выигрывать этап даже в день приезда жены. — Оскар еще что-то хотел сказать, но, взглянув на Мадлен и Роже, понял, что сострил неудачно.

Мадлен сразу сникла, и Роже поспешил ее успокоить:

— Иди к себе или погуляй. А мы постараемся убраться из мэрии как можно раньше.

— Пропустить никак нельзя? — со скрытой надеждой спросила Мадлен. Но уже по тому, как тускло дрожал голос, было видно, что она заведомо знает ответ.