— А зачем? Что изменит наше покаяние? Всегда будут люди не верующие и поносящие церковь и религию, будут психически нездоровые или находящийся на грани девиации, воспринимающие себя и других таких же, как ревнителей веры и преданий. Будут и простые люди, не хотящие принять новое, принять, что их вера происходит изо лжи. Всё как всегда. Потому никогда и не извинялись. Главное, что тебе надо сейчас понять. По прошествии времени всё придёт в равновесие, и все придут к пониманию, к знанию. Сменятся поколения. Как ты слышал? Как сказали католики? Религия станет ещё одним мифом. Да именно так. Человечество перешагнёт на следующий рубеж своего осознания и совершенства. Ему уже не будет нужна поддержка сказками, обрядами и символами. И ты не думал, что хронопласт создан Богом, а знание о техники дано, чтобы повернуть нас на праведный путь, вне запутанных религиозных догматов?

Утвердившись в своём новом понимании служения, Пётр продолжил изыскания и в моменты молитв, используя свой дар, изучал житие и деяния православных святых, признанных таковыми именно за подвижничество, чудеса и высокую духовность. С каждым разом убеждаясь, что вовсе не набожность, не принадлежность к вере, являлось причиной необычных возможностей и высоких духовных свершений, а именно дар, заложенный в той или иной личности с рождения. И стал уверен в том, что, даже если бы эти люди, избрали другой земной путь своей жизни, вне церкви и погружения в служение, дар, при определённых условиях, проявился бы в любом случае.

Как-то, уже поздно вечером, закончив все необходимые дела в храме при больнице, в котором временно и служил, и направляясь домой, Пётр шёл мимо студенческого городка. Насколько он знал, это был городок РУДН, Российского университета дружбы народов. Очень часто проходя по улице Миклухо-Маклая, он видел иностранных студентов и слышал иностранную речь, а иногда, очень редко, студенты заходили и в храм. Может именно благодаря этому, он сам стал интересоваться и слегка изучал некоторые иноземные наречия, чтобы иметь возможность объясниться с ними. И в этот раз небольшая компания шла от учебного корпуса в сторону, где располагались общежития. В разговоре проскакивал арабский и французский язык.

— Хоссейн, ничего не знаю. Идём! Я покажу тебе эту красотку.

— Пьер, ты же знаешь. Мне пить нельзя. А твоей красотки на нас всех не хватит.

— Разве я заставляю вас пить? Ляа! А у красотки есть подруги.

Краем глаза Пётр заметил какое-то движение среди деревьев, которые росли вдоль забора РУДН. Совершенно не придав этому значение, он продолжал идти, приближаясь к этому месту. И уже подойдя достаточно близко, ему стало понятно, что за одним из деревьев то ли прячется, то ли справляет нужду человек. Также его поведение было похожим на слежку. Слежку за этой самой компанией студентов. Причём одет человек был во что-то типа спортивного костюма, с накинутым капюшоном на голову. Первое что приходило на ум, что это их друг и он собирается устроить им сюрприз. Сознание само сабой нырнуло в хронопласт, в желании разобраться кто же этот неизвестный. Он частенько проделывал подобный трюк, чтобы понять, кто пришёл в храм и как построить возможную беседу, если к нему обратятся.

Пётр остановился как «вкопанный”. Незнакомца в прошлом не было. Никто не стоял за деревом и вообще не приходил к этому месту. В реальности же человек там был и, выйдя из-за дерева, стал крадучись приближаться к компании ребят, которые его не замечали. Затем он вдруг остановился, и словно почувствовав на себе взгляд, резко повернулся. Его лицо также скрывала маска или так называемая балаклава, а глаза, казались двумя чёрными провалами.Взгляд был пронизывающим, страшным.

— Демон! — прохрипел-прокричал Пётр, встретившись с этим взглядом, разбудившим в нём все, казалось, забытые, оккультно-религиозные фобии.

Что-то потустороннее, страшное представилось ему в этом неизвестном, который единственный услышавший его восклицание, развернулся и стал перемещаться уже в его сторону, продолжая прятаться среди деревьев.

Никогда в жизни так быстро Пётр не бегал. Страх, как ни странно, придал ему силы и «посланник сатаны» не догнал его. Осознание сего факта пришло, только когда иподиакон уже стоял в храме на коленях и молился.

—… И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним…

Демон не вошёл в храм.

«И чего я так испугался ?». Успокоившись после молитвы, подумал Пётр, вставая с колен.

— Что-то случилось? — уже будучи в обычной одежде, к нему подошёл Сергий, — На тебе лица нет. Мокрый и бледный одновременно.

Вытерев пот рукавом, Пётр рассказал о произошедшем.

— Так ты можешь это делать без устройства? — поняв главное из услышанного, спросил его наставник.

— Да, — осознав, что проговорился, кивнул тот.

Некоторое время Сергий о чём-то думал, а потом попросил:

— Ты больше никому не говори о своём даре. А сейчас пойдём посмотрим на твоего демона.

Они вместе вышли из храма и, конечно же, никого не нашли. Проводив младшего служителя до дома, иерей сумел его успокоить, так что тот даже поспал без страшных сновидений и видений.

Утром следующего дня Пётр пришёл в храм как обычно и даже не заметил как один из посетителей, зашедший вслед за ним, кивнул встречавшему его Сергею. А ближе к середине дня наставник подошёл к нему с незнакомым, которого представил как майора ФСБ Оповым Владимиром.

— Здравствуйте, Пётр. Мы с вами ещё обстоятельно поговорим, но для начала покажите точно, где вы видели…, назовём его «прячущимся человеком”.

— Здравствуйте! Конечно.

На улице перед храмом стояли ещё несколько людей одетых как обычные обыватели, но судя по выправке, имеющих отношение к силовым структурам. А у одного на голове был большой мотоциклетный шлем, хотя мотоцикла нигде видно не было. И ещё рядом с ним сидела собака со странным устройством на голове и надетым жилетом с явно не пустыми карманами по бокам.

Поздоровавшись, Пётр отвёл всех в то самое место. Кинолог сразу отпустил овчарку, и она стала всё обнюхивать, бегая по одной ей понятным следам.

— А как вам показалось. Он прячущийся человек следил именно за этой группой молодых людей, которую вы видели? — спросил майор.

— Я не могу этого утверждать. Мне вначале показалось, что он вообще справляет нужду, — передёрнув плечами от неприятного воспоминания, ответил Пётр.

— Может быть помните, о чём говорили эти молодые люди? Имена? Сможете узнать кого-нибудь из них?

— Нет. Было далеко. Не помню. Могу только уверенно сказать, что это были молодые люди и что говорили они перемешивая арабский и французский язык.

— Понятно. Либо кто-то из них говорил между собой на французском, а кто-то на арабском.

— Да. Возможно и так.

Вернулась собака, успевшая сбегать за это время до Ленинского проспекта.

— Ну что скажешь Ириска? — к удивлению Петра, обратился Владимир Опов к овчарке.

За неё ответил парень в шлеме.

— Запах одежды точно такой же. Запах человека она говорит, что очень похож, но в то же время сомневается, — при этих словах собака виновато опустила голову, скосив взгляд на хозяина. — Как-то странно в общем. Это похоже на то, что Ириска не может объяснить мне свои сомнения, так чтобы я их понял. Ну и последнее, это он уехал на машине.

— Ясно. Ожидаемо. Спасибо Ириска, спасибо Григорий. Ну пойдёмте, поговорим у вас в тиши храма, — повернулся к служителям этого строения, сотрудник ФСБ.

Уже на обратном пути Пётр опять почувствовал неприятное ощущение, как будто от взгляда в спину.

Учитывая количество дел, которые подняли и раскрывали оперативники, множество процессуальных действий, совершаемых по ним, необходимых задержаний, экспертиз и так далее, и связанного с этим бумаготворчеством, никто из отдела даже не подумал посмотреть прошлое дальше событий в ресторане. Всё было понятно и не вызвало подозрений. Показания свидетелей, взятые анализы крови, говоривший о сильной степени опьянения, раскаяние задержанного до полных соплей, указывали на конкретный состав преступления. Дольше всех переживал Кустов, как давно и ближе знавший и Майю, и Виктора с Давидом, и их родителей. Ну и ещё, с не закрытой профессиональной коркой душой, Дарья и Анна, появляющиеся в отделе в свободное от учёбы время. Но помочь и исправить здесь было нечего.