Члены экспедиции решили, что на первый раз с них довольно, и наполнили другие контейнеры для образцов водой, тиной, воздухом и растениями. Потом они решили покидать в пруд камешки – вдруг что-то произойдет? Ничего не произошло.

Дорогая Ма, ты вечно твердишь мне о необходимости упражняться в правописании – ну, вот тебе образчик. Не трусь. Пробиться на линию связи с «Домом» практически невозможно, из-за летающих пауков у нас тут большая напряженка. А так я пристроюсь со своим письмом в очередь, выжду, когда кто-нибудь на наносекунду остановится перевести дух, и – вжик! Вот мы и пообщались.

Тут страшновато. Знаешь, Джейкоб был на посту в другом конце лагеря, когда эта тварь напала на Китти. Меня пробирает дрожь, когда подумаю, что паук мог спикировать на Джейкоба и у него не оказалось бы ножа под рукой… Китти говорит, это дурацкая случайность, что она нащупала нож. Она на этом просто зациклилась; всего секундой раньше она ковыряла в носу, и теперь повторяет без конца – вот это фокус, быть переваренной с пальцем в носу!

Ну, мы возвели достаточно кровель, чтобы все могли спать под ними, по крайней мере, попытались уснуть. Лагерь этим утром был полон зомби с запавшими глазами. Поэтому я взяла свою старую добрую дурацкую палку и продолжила работу над траншеей. (Это не то английское, не то американское определение лопаты: палка, на одном конце которой грязь, на другом – дурак.) Нам нужна траншея метровой глубины от Хиллтопа до воды.

Это не так уж занимательно, но помогает избавиться от лишнего веса, и компания хорошая. Тренджи Бойл, бывший астрофизик, переквалифицировавшийся в честного работягу, пытался объяснить мне насчет гелия. Что это второй избыточный элемент Вселенной и что он вылетает из планет вроде Эпсилона и Земли, когда они остывают, и что им не хватает притяжения, чтобы удержать его вокруг себя; ты, наверное, все это знаешь. Вокруг Земли находится примерно в два или четыре раза больше – это смотря кого спросишь – гелия, чем положено, а вокруг Эпсилона – в две тысячи! Что касается Земли, наши умники могут просто поскрести в бороде и произнести «хм», но на Эпсилоне у них это не пройдет, придется признать, что в их представлениях о планетарных процессах много трухи.

Потому что не существует химического способа создавать гелий, как ты, наверное, знаешь. Отчасти дело в радиоактивности, но мы пока не светимся в темноте. Кажется, весь гелий, булькающий в лужах, присутствует на планете десять биллионов лет. И находится под корой, а не в атмосфере. Ну и орешки!

Ладно, все это научное дерьмо для тебя смертельно скучно, я знаю, но надеюсь, что ты немного позабавилась. Подумываю о том, чтобы подготовиться к степени по геологии, когда мы обоснуемся. Я теперь определенно один из крупнейших мировых авторитетов по грязи! Серьезно, геология – одна из наук, которые следует подвергнуть серьезному пересмотру, даже на уровне бакалавра… Нужны будут геологи для исследования планеты и, возможно, ее луны. Не хотела бы стать привязанной к столу. Предпочитаю смертельными схватками со здешними жуткими тварями до потери пульса пугать свою мамочку. Ладно, шучу.

Всегда Ваша Сандра.

В возрасте 56. 16 (8 Тена 429).

Три дня пропущено. Была занята. Прощание с Джоном вышло не таким тяжелым, как я ожидала, потому что мне предстоит некоторое время сновать между Эпсилоном и «Домом» в качестве руководителя Службы взаимодействия. Мне повезло: я полностью соответствую предъявленным к этой должности требованиям; им нужен человек, побывавший на Земле, имеющий прочные деловые связи в кругах и Политиков, и Инженеров и сильные эмоциональные привязанности как на Эпсилоне, так и в «Доме» одновременно.

Снижение шаттла было более гладким, чем те три, которые мне пришлось пережить на Земле. Но во время посадки я немного понервничала, вспоминая Падающую Башню, которую Сандра со своей шайкой учинили из своего шаттла. Конечно, торможение было рассчитано на компьютерах, и мы сели на Эпсилон легко, как перышко. Я на секунду задержала дыхание, ожидая неприятностей, но челнок не перевернулся…

Мы немедленно отстегнулись и поспешили к лифту, и тут меня поджидал сюрприз. Я думала, нам придется подождать, пока почва немного остынет. Но перед посадкой мы сделали легкий боковой разворот, прежде чем заглушить двигатель. Пилот промчался над Хотспотом и в последнюю минуту скользнул в сторону, к посадочной площадке. Так что почва была холодной, и при желании можно было сразу прыгать вниз. Или при крайней необходимости.

Сообщение между кораблем и Эпсилоном стало таким интенсивным, что почва здесь спеклась, как камень. Первый запах, встретивший нас на Эпсилоне, – запах выжженной земли, как часто говорится в самом разном контексте. Потом бриз принес с собой свежие лесные ароматы; возможно, даже намек на озеро. Не то что на Земле, но и ничего общего с запахами парников в «Доме». Чужие, но приятные.

Поселок находился примерно в километре, на вершине пологого склона. Три струйки дыма поднимались над лагерем, наверное, от печей для обжига кирпича. Я слышала чириканье и кудахтанье лесных существ, потревоженных нашим появлением.

На металлической платформе нас ждали десять колонистов. Я не надеялась увидеть Сандру, она должна была заниматься строительством ниже, на берегу озера. Но Сандра оказалась среди десяти, отряженных для встречи, она бросилась ко мне и сгребла меня в медвежьем объятии, а потом потащила к Рэлу Деннисону, pro tem координатора поселка.

Мы встречались несколько раз на корабле, конечно, но там это был фактически другой человек. Примерно мой ровесник в физическом смысле, он родился на несколько лет позже Сандры. Он казался таким бледным, аристократическим, утонченным и так далее…. Пара месяцев на открытом воздухе – и он покрылся бронзовым загаром, нарастил мышцы да еще и отпустил пиратские усы, завивающиеся на концах. Я не удержалась от смеха при виде такой перемены.

Деннисон посмеялся вместе со мной.

– Это все гравитация, – сказал он. – Через два месяца ты тоже будешь вылитой девчонкой с фермы.

Я, честно говоря, сильно сомневаюсь, что меня может сделать «девчонкой» что-то, кроме машины времени, но так здорово было оказаться на открытом воздухе первый раз за последний век.

Этим рейсом прибыли пятнадцать человек. Вместе с нами было доставлено две тонны оборудования. Мы сгрузили, сколько могли, на хозяйственную тележку, а остальное сложили на платформе. Погрузка на обратный рейс была пустяковой, несколько контейнеров и клеток с образцами и животными, и два колониста, нуждавшихся в медицинском уходе. Станция первой помощи Хиллтопа пока не была готова столкнуться с раком или шизофренией.

Мы медленно шли по поселку следом за тележкой, Рэл рассказывал нам об агрономических достижениях и неудачах колонистов, показывая на поля и хозяйственные постройки. Почти все растения были высажены тремя способами: на открытом грунте; на открытом грунте, огороженные колючей проволокой; в теплицах на почве, доставленной с корабля. Здесь были козы, свиньи, овцы и цыплята – тоже в закрытых помещениях, а в прудах резвились лососи, тилапи и радужная форель.

Большая часть всходов на неогороженных открытых участках выглядела бодро, но помидоры, перец и картофель погибли даже в теплицах из-за какого-то микроорганизма, переносившегося по воздуху. Что касается колючей проволоки, толку от нее практически не было; местной фауне достаточно было принюхаться, чтобы убраться подальше. По той же самой причине вышеозначенной фауне не грозило попасть на стол колонистов, по крайней мере одного-двух ближайших поколений. Некоторые вещи слишком причудливы, чтобы их есть.

Местная эволюция прибегла к целому ряду уловок, найти которым аналоги на Земле невозможно. Это касается многих организмов. Рыба здесь – стопроцентная рыба на вид. Но экземпляр, пойманный колонистами, дышал легкими, а не жабрами. Какой-то юный герой приготовил одну рыбину и съел большой кусок. По его словам, на вкус вышло что-то вроде хлопка, тушенного в болотной воде. Но, по крайней мере, он не заболел.