– Что?

– Мне неведомо, что вы обнаружили в Доджуне и почему им заинтересовались. Однако ваш интерес весьма обременителен. Мы с мужем хотели бы, чтобы Доджун прожил свою жизнь, занимаясь тем, чем хочет заниматься он сам.

Он даже представить не мог, что младшая невестка, которая всегда молчала и никогда не поднимала головы, будет так ясно и четко выражать свои мысли. Как она смеет делать то, на что никто другой не осмеливается? Меньше всего председатель Джин привык к неповиновению и бунту. Наконец с его губ сорвался громкий крик:

– Собираешься упустить последний шанс, который я вам даю? Нет, что плохого ты увидела в моих словах, когда я просто сказал тебе хорошо воспитать ребенка?

– Я знаю, вы хотите, чтобы я воспитала Доджуна так, чтобы он мог преуспеть в работе на группу компаний. Но ему всего десять лет. Я хочу позволить ему вырасти и решить, чем он будет заниматься.

Увидев, что его невестка не проявила ни намека на смирение под его криком, он пришел в еще большее замешательство. Неужели мать, заботящаяся о своем ребенке, столь бесстрашна?

Однако председатель Джин был не из тех, кто склонит голову перед материнским инстинктом.

– Все решения в этой семье принимаю я! Как ты смеешь!.. Ни дня не сможешь прожить без моих денег, но идешь против моей воли?

Он закричал на нее так громко, что дом пошатнулся, и даже люди, занимавшиеся своими делами внутри, вздрогнули. Секретари, пришедшие с председателем Джином, тоже испугались и тихо покинули гостиную. Им совершенно ни к чему слушать частные семейные разговоры. Стараясь ступать как можно тише, они вышли в сад.

В гостиной, где осталось только два человека, стало еще холоднее.

– Мы справимся, даже если вы перестанете нас поддерживать.

– Ах ты!..

Лицо председателя Джина покраснело от спокойного, но твердого поведения невестки.

– Мы с мужем вполне можем воспитать двоих детей. Мы готовы стерпеть все остальное, но сыновей будем воспитывать так, как сами того хотим. Мне очень жаль, отец.

Когда невестка, в которой ему совсем ничего не нравилось, проявила упрямство и стойкость, председатель Джин не выдержал и вскочил с дивана. Продолжать разговор теперь не имело смысла.

Председатель Джин, который после крика уже собирался уйти, не смог сделать этого.

А все потому, что на него пристально смотрел любимый внук.

Сначала я ждал председателя Джина на втором этаже.

Я предполагал, что после разговора с мамой он обязательно придет ко мне, но атмосфера внизу вдруг накалилась.

Когда я услышал резкий голос председателя Джина, то стряхнул руку репетитора и вышел из комнаты.

Сидя наверху лестницы и слушая разговор между ними, я удивлялся все больше и больше.

Совершенно другая мать. Меня почти тронуло ее поведение и выражение своих убеждений, ведь она не склонилась перед председателем Джином, обладающим огромной властью.

Но ситуация накалялась слишком серьезно, чтобы оставаться сидеть и дальше. Особенно сильное беспокойство одолело меня, когда дедушка уже готов был вот-вот взорваться.

Я быстро спустился вниз, нацепил на лицо расстроенное выражение и заговорил:

– Дедушка.

Председатель Джин не смог скрыть своего смущения, когда увидел меня. Возможно, потому что прекрасно знал простую истину: ни один внук не любит дедушку, который плохо обращается с его матерью.

– Не сердитесь, дедушка.

– Ой, нет-нет. С чего мне сердиться? Просто твой дедушка всегда громко говорит. Иди сюда.

Я медленно подошел и сел рядом с матерью. В глазах председателя Джина мелькнуло разочарование от того, что я сел не рядом с ним.

– Доджун, дедушка не сердится. Мы с ним просто разговаривали, – ласково сказала мама, гладя меня по голове.

Неужели они действительно думали, что я не пойму? Неужели взрослые не знают, что даже ребенок может почувствовать, что это за ситуация?

В любом случае, сейчас мне нужно было навести здесь порядок и сказать что-нибудь, что порадует дедушку. А плюсом я смогу раскрыть свои намерения.

– Дедушка, мама. Не нужно ссориться из-за меня.

Их лица слегка покраснели. А дедушка даже кашлянул, когда встретился со мной взглядом.

– Дедушка.

– Да, Доджун.

– Я надеюсь, что смогу делать то, что захочу, когда вырасту, как и сказала матушка.

Похоже, слова «Я буду делать то, что захочу» и «Я подчинюсь воле матушки» сильно его шокировали. В одно мгновение на его лице отразились разочарование и жалость. Похоже, он даже почувствовал в некотором роде предательство, раз его губы задрожали.

А теперь пришло время одарить этого богатого старика толикой радости. Я обратился к мягко улыбающейся матери:

– А еще, мама…

– Да.

– Когда я вырасту, то хочу стать директором большой компании, как мой дедушка.

От одной этой фразы выражения лиц обоих изменились. Председатель Джин, губы которого успели задрожать, широко улыбнулся и его лицо стало похожим на комедийную маску, а мать не могла скрыть возникшего на лице смущения, словно она совсем этого не ожидала.

– Аха-ха-ха. Все же кровь не обманешь. Говорят, есть немало случаев, когда характер передается через поколение. Да уж, так и есть.

Под веселый смех дедушки мать сидела молча. Должно быть, она решила, что ее юный, но внезапно резко повзрослевший сын пытался остановить ссору двух взрослых, и от этого ей стало грустно.

– Ну что, мамочка? Думаю, теперь и тебе нечего больше сказать. Наш Доджун только что сказал, что мечтает стать менеджером, не так ли? Ха-ха-ха.

В этот миг глаза моей матери округлились, как два больших блюдца, а дедушка, увидев это, перестал смеяться и закрыл рот, как будто это привело его в замешательство.

На некоторое время воцарилось неловкое молчание.

Мама, похоже, не выдержав этой неловкости, вскочила с дивана:

– Отец, не хотите ли еще чашку чая?

– Х-хорошо. А, принеси ее в комнату Доджуна. Мне нужно немного поболтать с моим внуком…

– Да.

Когда мать отправилась на кухню, дедушка взял меня за руку, и мы поднялись на второй этаж.

Я задумался, почему атмосфера вдруг так изменилась.

Да ладно! Всего-то из-за слова «мамочка»? Это был первый раз, когда он назвал невестку иначе, чем «ты»? Мне хотелось верить, что это не так, но я не мог найти никакого иного источника возникшей неловкости.

– Репетиторы, можете идти. И впредь позаботьтесь о нашем Доджуне.

Преподаватели склонили головы и вышли из комнаты, а дедушка тем временем быстро огляделся внутри и усадил меня на край моей же кровати.

– Доджун.

– Да, дедушка.

– Помнишь, что ты сказал мне несколько дней назад?

– А? Что?..

– О трех друзьях.

– А! О трех сильных друзьях?

– Верно. Я именно об этом.

Конечно, я помню. И наверняка именно по этой причине он сегодня пришел ко мне.

Первым делом он рассказал о противостоянии, которому предстоит случиться в самой захватывающей президентской гонке между «одним Но и двумя Кимами»[25].

– Как ты и сказал, я отправил подарки всем трем друзьям. Чтобы хорошо с ними ладить.

– А, вы это сделали?

Он что, уже запустил руки в смазочный фонд? Да уж, его скорости можно только позавидовать.

– Но все идет немного странно. Прямо с сегодняшнего дня.

Поскольку никто не ожидал одностороннего заявления правительства о капитуляции, делать предсказания о политической ситуации, которая больше напоминает вихрь, непросто.

– Хм… Второе и третье места объединились, чтобы победить того, кто сейчас на первом. – После небольшой паузы дедушка начал объяснять так, чтобы мне было легче его понять.

– Они ссорятся?

– Верно. Было бы здорово, если бы все трое жили дружно, но они начали ссориться. И теперь мне нужно выбрать только одного.

– Но, дедушка.

– Давай, говори.

– Все три человека, о которых вы только что сказали, кандидаты на пост президента, верно?