Председатель Джин, гладя меня по голове, сказал:

– Если ты их потеряешь, будут большие проблемы, так что отдай дедушке на хранение.

Он протянул руку, но я ответил лишь угрюмой гримасой. И, конечно, никаких документов ему не отдал. Я должен услышать то, что хочу услышать.

Глядя на мое лицо, он снова рассмеялся:

– Вот так да! Не хочешь отдавать, потому что они твои? Ха-ха.

Дедушка должен был воспринять это поведение как жадность или собственничество, и, к счастью, это ему очень нравилось.

– Хорошо. Тогда храни их сам. Главное, не забудь о них, положив куда-нибудь в ящик стола. Если ты их потеряешь, значит, ферма больше не твоя. Понимаешь, о чем я?

– Да, дедушка. Спасибо.

Я вскочил с дивана… И, хоть это и было мучительно трудно, прыгнул в дедушкины объятья. Все же он подарил мне шестнадцать миллиардов вон, разве я не должен отплатить ему хотя бы этим?

Когда я вернулся после недели веселья в дедушкиной резиденции, мать встретила меня с каменным лицом.

– Доджун, давай посмотрим, что дал тебе дедушка.

Ну да. То-то мне показалось, что он отдал мне их слишком легко. Ну, вряд ли он стал бы доверять регистрационные документы ребенку.

Интересно лишь то, что он сообщил о покупке земли матери, а не отцу. Может быть, он спокойней чувствовал себя с нелюбимой невесткой, а не с сыном, которому не доверял?

Я протянул конверт матери.

Она поспешно взяла его, некоторое время рассматривала изображения и документы, а затем отложила все в сторону.

Я не мог прочитать чувства матери по ее лицу.

Внимание и подарки, которые на сто восемьдесят градусов отличались от холодного обращения, получаемого ими до сих пор. Хотя этот участок земли сейчас ничем не отличается от пустыря, но это первое имущество, подаренное председателем.

Кажется, она чувствует какую-то тревогу или дискомфорт и потому не может радоваться.

– Доджун, они будут у меня. Чтобы ты не потерял.

С древних времен правильней всего, когда детские карманные деньги хранятся у матери.

– Да, хорошо.

– А еще дедушка дал кое-какой совет. Не хвастайся фермой перед другими братьями и сестрами. Ты ведь понимаешь?

– Хорошо. Не волнуйтесь.

Думаю, мать знала мою серьезность и потому почувствовала облегчение.

Я, глядя на ее лицо, осторожно произнес:

– Матушка.

– А, что?

– У вас… Есть деньги?

Когда я внезапно заговорил о деньгах, глаза моей матери округлились.

– Деньги? Что это вдруг? У тебя кончились карманные? Нет, ты же ими не пользуешься. Если ты чего-то хочешь, скажи. Мамочка все купит.

Когда о деньгах говорит ребенок, первым делом на ум приходят карманные, но сейчас я говорил о деньгах совсем не такой категории.

– Нет. Мне нужны не карманные деньги, а большая сумма.

– Большая сумма? Насколько?

Теперь в глазах матери появилось любопытство.

– Я слышал об этом, когда был у дедушки. Ильсан… Где это?

– Ильсан? Даже я толком не знаю. А что?

Как и ожидалось, она совершенно ничего не знает об этом мире. Ну, это не имело значения. Я ведь на это и не рассчитывал. Мне всего лишь хочется, чтобы и у моей доброй-предоброй мамочки был хороший денежный мешок. И мне следует лишь немного подтолкнуть его к ней.

– Я не очень хорошо понимаю, но, говорят, Ильсан скоро превратится в город. И потому там должны вырасти цены.

– Что? Кто это сказал? Дедушка?

– А, нет. Это сказали дядюшки из его компании.

Она не настолько наивна, чтобы не понимать, что я имею в виду. И не настолько бестолкова, чтобы тратить все деньги, которые щедро посылает на жизнь свекор.

Поскольку сейчас процентная ставка в банках составляла пятнадцать процентов годовых, она, должно быть, скопила немало денег, и теперь вопрос лишь в том, как ими распорядиться.

Я направился к себе в комнату, оставив мать, которая хоть и была в некотором замешательстве, но уже погрузилась в свои мысли, сверкая глазами. Я плюхнулся на кровать и стал размышлять о том, что делать дальше, но ничего особенного в голову не приходило.

Я слишком юн. Как бы тщательно я мог подготовиться, будь мне двадцать с небольшим!

Выкинув из головы сожаления, я взял книгу. Нет ничего лучше, чем чтение, когда нужно обуздать свое нетерпение. Нет, я оказался в таком времени, когда, кроме этого, особо и заняться нечем.

Пока я проводил зимние каникулы с книгами вместо друзей, началась новая эпоха, Шестая республика.

Двадцать пятого февраля Но Тхэу вступил в должность тринадцатого президента, и вскоре после этого началась избирательная кампания в Национальное собрание тринадцатого созыва.

Председатель Джин Янчхоль оказался более изобретательным, чем я мог себе представить. Особенно меня удивило использование выборов в Национальное собрание в качестве рекламы для «Сунъян Электроникс».

Когда до выборов оставался всего месяц, все кандидаты местного уровня разъезжали по своим округам на грузовиках, чтобы получить хоть на один голос больше, и кричали так громко, что к вечеру им аж говорить было трудно.

Председатель Джин готовил сверхдорогие телевизоры и видеомагнитофоны, которые потребуются для просмотра и записи Олимпийских игр – 1988 в Сеуле. Он быстро изготовил прототипы и начал раздавать их всем кандидатам на условиях «аренды».

Телевизор был оснащен огромным тридцатитрехдюймовым экраном, отдельными динамиками объемного звучания и низкочастотными динамиками для поддержки стереозвука, а также функцией PIP (картинка в картинке), что делало его первым телевизором, позволяющим смотреть два канала одновременно.

Чрезвычайно дорогой телевизор, стоимость которого составляла колоссальные 2,6 миллиона вон, в то время как ежемесячная зарплата выпускника университета, который только-только устроился работать, была триста тридцать тысяч вон.

И еще видеомагнитофон стоимостью четыреста пятьдесят тысяч вон, оснащенный невероятной технологией, названной «беспроводным дистанционным управлением».

Эти два товара путешествовали по всей стране на грузовиках кандидатов. Избиратели хлынули на выборы, проявляя больший интерес к электронной продукции, чем к обещаниям кандидатов, которые те выкрикивали до боли в горле.

Это была умная стратегия, которая решила одновременно и вопрос тестирования прототипов, и вопрос рекламы. Из районов, где проезжали грузовики предвыборной кампании, сыпались запросы, а вишенкой на торте рекламы стали телевизионные новости об этой великой диковинке.

По сравнению с этим рекламным эффектом избрание дяди в Национальное собрание даже не заслужило отдельного упоминания в новостях.

А все потому, что, если бы зять председателя «Сунъян Групп» не смог победить в Сувоне, который даже называют городом компании «Сунъян», это было бы равносильно стихийному бедствию.

Но даже что-то столь очевидное следует отметить.

Я думал, что празднование пройдет в резиденции дедушки, но оно состоялось в Большом зале отеля «Сунъян».

Похоже, его решили не проводить дома из-за присутствия высокопоставленных членов Национального собрания. Это было сделано для того, чтобы СМИ не смогли создать шум вокруг того, как представители народа выходят из дома чеболя.

Когда родители узнали, что празднование пройдет в отеле, их лица немного разгладились. А все потому, что там, в отличие от дома, к матери не смогут относиться как к прислуге.

Празднование прошло с размахом.

Зал был заполнен людьми, которые пришли не ради того, чтобы поздравить какого-то члена Национального собрания, избранного на первый срок, а чтобы показаться председателю Джину.

Прибыв в банкетный зал, наша семья первым делом поздравила тетю Джин Союн, которая с лучезарной улыбкой поприветствовала нас у входа.

– Сестра, поздравляю. Ты сделала еще один шаг вперед.

Несмотря на натужное поздравление моего отца, тетя одарила его улыбкой, словно была чрезвычайно рада.