Мелвилл считал, что провозглашённые в американской конституции права на «свободу, равенство и стремление к счастью» должны быть обеспечены каждому, вне зависимости от его имущественного положения, расы и национальности. «Для меня вор, сидящий в тюрьме, не менее почтенен, чем генерал Джордж Вашингтон», – с вызовом писал он в годы создания «Моби Дика» своему другу, американскому писателю Готорну. Однако, по мере того как выяснялась неосуществимость его требований, Мелвилл всё более склонялся к скептическому и горькому взгляду на жизнь. Первые признаки пессимизма Мелвилла, его трагического взгляда на жизнь уже видны в «Моби Дике»; в дальнейшем они завладевают писателем и сочетаются с опустошающими его творчество мистическими исканиями.

* * *

Какова фабула книги Мелвилла? Что происходит на протяжении ста тридцати пяти глав «Моби Дика»?

Измаил, от лица которого ведётся повествование, молодой человек, разочарованный в жизни и сочетающий духовную любознательность со страстью к морю, уходит в плавание матросом на китобойце «Пекод». Вскоре после отплытия из порта выясняется, что рейс «Пекода» совсем непохож на обычные китобойные рейсы. Капитан «Пекода» Ахав потерял ногу в схватке с Белым Китом – Моби Диком. Теперь он вышел в море, чтобы отыскать Моби Дика и дать ему ответный решающий бой. Он заявляет команде, что намерен преследовать Белого Кита «и за мысом Доброй Надежды, и за мысом Горн, и за норвежским Мальштремом, и за пламенем погибели». Ничто не заставит его отказаться от погони. «Вот цель вашего плавания, люди! – кричит он в неистовой ярости. – Гоняться за Белым Китом по обоим полушариям, покуда не выпустит он фонтан чёрной крови и не закачается на волнах его белая туша!» Захваченная яростной энергией капитана Ахава, команда клянётся в ненависти к Белому Киту, и Ахав прибивает к мачте золотой дублон, предназначенный тому, кто первым увидит Моби Дика.

«Пекод» идёт вокруг света, охотясь по пути на китов и подвергаясь всем опасностям китобойного промысла, но не теряя ни на минуту из виду своей конечной цели. Ахав искусно ведёт судно по основным китовым путям и опрашивает капитанов встречных китобойцев о Моби Дике. Встреча с Белым Китом происходит в «его владениях», поблизости от экватора, и сопровождается рядом зловещих примет, грозящих несчастьем. Бой с Моби Диком продолжается три дня и кончается разгромом «Пекода». Белый Кит разбивает вельботы, увлекает в морскую бездну Ахава и наконец топит корабль со всей командой. «Птицы с криком закружились над зияющим жерлом водоворота; угрюмый белый бурун ударил в его крутые стены, потом воронка сгладилась, и вот уже бесконечный саван моря снова колыхался кругом, как и пять тысяч лет тому назад».

В эпилоге сообщается, как рассказчик, единственный уцелевший из команды «Пекода», спасся от гибели, ухватившись за буй, и был подобран другим китобойцем.

Такова фактическая фабула «Моби Дика». Она подкреплена в романе множеством реальных и ярких сцен, рисующих быт и нравы китобоев: автор создаёт незабываемо яркие портреты капитана Ахава, Измаила, других членов команды; картины моря у Мелвилла принадлежат к сильнейшим в мировой литературе. И всё же содержание книги, морально философское и художественное, настолько далеко выходит за пределы её фактической фабулы, что неизбежно пробуждает множество новых вопросов.

Что это за Белый Кит, за которым нужно гоняться, не зная сна и отдыха, по океанам обоих полушарий? Почему поход «Пекода», летописцем и комментатором которого выступает рассказчик, окружён ореолом великой жизненной драмы? Почему капитан Ахав со своей отчаянной командой сражается с Белым Китом так, как сражаются за жизнь и свободу на последней баррикаде?

Одно лишь объяснение, что Моби Дик необычайно сильный и свирепый кит-альбинос, окружённый легендами суеверных моряков, а Ахав маниакально-мстительный старый моряк, желающий поквитаться со свирепым противником за свою потерянную ногу, – явно недостаточно при рассмотрении содержания романа во всём его объёме. К тому же Мелвилл не скрывает, что вкладывает в книгу смысл, выходящий за пределы её фактической фабулы.

Как уже было сказано, битва Ахава с Белым Китом во втором, романтико-символическом и фантастическом, плане книги означает борьбу человека с враждебными силами, закрывающими ему дорогу к свободе и счастью.

В период написания «Моби Дика» Мелвилл, невзирая на все свои разочарования, ещё глубоко верит в достоинство человека. «Человек в идеале так велик, так блистателен, человек это такое благородное, такое светлое существо, что всякое постыдное пятно на нём ближние неизменно торопятся прикрыть самыми дорогими своими одеждами», – говорит Измаил, приступая к описанию команды «Пекода». И далее: «А потому, если в дальнейшем я самым последним матросам, отступникам и отщепенцам припишу черты высокие, хотя и тёмные; если я оплету их трагической привлекательностью, если порой даже самый жалкий среди них и, может статься, самый униженный, будет вознесён на головокружительные вершины; если мне случится коснуться руки рабочего небесным лучом; если я раскину радугу над его гибельным закатом; тогда, вопреки всем смертным критикам, заступись за меня, о беспристрастный Дух Равенства…» (гл. 26, «Рыцари и оруженосцы»).

Мелвилл раскидывает свою романтическую радугу над разнонациональной, бесшабашной и бесстрашной командой «Пекода», и она знаменует для него человечество, принявшее на свои плечи тяжкий груз борьбы с угрожающим ему злом.

Зло воплощено в Белом Ките.

«Белый Кит плыл у него перед глазами, как бредовое воплощение всякого зла, какое снедает порой душу глубоко чувствующего человека, покуда не оставит его с половиной сердца и половиной лёгкого и живи, как хочешь», – говорит Измаил об Ахаве. И ещё: «Всё, что туманит разум и мучит, что подымает со дна муть вещей, все зловредные истины, всё, что рвёт жилы и сушит мозг, вся подспудная червоточина жизни и мысли; всё зло в представлении безумного Ахава стало видным и доступным для мести в облике Моби Дика. На белый горб кита обрушил он всю ярость, всю ненависть, испытываемую родом человеческим со времён Адама; и бил в него раскалённым ядром своего сердца, словно грудь его была боевой мортирой» (гл. 41, «Моби Дик»).

Сущность зла, на которое ополчается Ахав, обозначена здесь самым общим образом. Есть огромное противоречие между силой чувства, с которой выражают свою ненависть к злу герои Мелвилла, и идейной слабостью автора, мешающей ему увидеть и понять реальные конфликты переживаемой эпохи. Лишь из последующих рассуждений и комментариев Измаила можно сделать вывод, что зло, заключённое в Белом Ките, это – царящая в жизни «неправда»: неравенство и моральная приниженность людей в обществе, где «каждый чувствует скорее не локоть, а кулак соседа»; вынужденное одиночество человека; душевная неустроенность, мешающая ему быть «великим, блистательным и светлым существом».

То, что Ахав излагает свои мысли в полумистических терминах, а Измаил – в терминах идеалистической моральной философии, не должно заслонять от читателя существа вопроса. Мелвилл нерелигиозен и он искренно хочет «пробиться» к истинному пониманию отношений людей в обществе. Следует, однако, помнить, что романтические критики капитализма атаковали буржуазные экономические отношения по преимуществу как моралисты. Следует помнить и о том, что в США середины XIX века мало кто из противников религиозного мировоззрения решался и был в силах критиковать догматическую религию с материалистических позиций: они выступали как полуидеалисты, как «пантеисты», «натур-философы» и т. п. Новейшие буржуазные литературоведы и биографы Мелвилла цепляются за идеалистическую «словесность» в «Моби Дике», пытаясь доказать, что борьба капитана Ахава с Белым Китом есть облечённый в материальные метафоры духовно-мистический конфликт и что книга не имеет отношения к проблемам земного реального мира. Дело обстоит как раз наоборот. Пафос «Моби Дика» есть жизненный и земной пафос, пусть и облечённый подчас в идеалистические одежды. Хотя Мелвилл выступает в книге полностью как романтик и даже платит дань «чёрной романтике» (в образе зловещего огнепоклонника Федаллы, предсказывающего судьбу Ахаву), ему удаётся время от времени как бы подняться над собственной позицией и бросить на неё критический взгляд. Тогда он с едкой насмешливостью отвергает попытки спрятаться от жизни за идеалистическим туманом и моральными отвлеченностями и даже не прочь поиронизировать над собственными срывами в метафизику. В заключение 78 главы – «Цистерны и вёдра» – Мелвилл говорит о людях, «завязших в медовых сотах Платона» и «обретших в них свою сладкую смерть». В 75 главе – «Голова кита», заканчивая своё «физиономическое» изучение пришвартованных с обоих бортов китобойца двух китовых голов, настоящего кита и кашалота, он приравнивает не без юмора мёртвых китов к умозрительным философам и заключает, что настоящий кит, по-видимому, «был стоиком», кашалот же – «платоником, который в последние годы испытал влияние Спинозы».