- Думаешь, в городе нет оружия? Сгодится всё – вилы, косы… Вам нужно устранить две проблемы – Друга и Викле, и тогда у вас появится шанс выжить.

Крамни угрюмо посмотрел на могильщика.

- Такое ощущение, что вы не о помощи пришли просить, а угрожать.

- Нет, мы просим о помощи, - быстро проговорил Хасл. – К тому времени, когда оголодавшие горожане придут к вам, нас уже не будет в живых. Это тоже одна из причин, по которой мы пришли к вам.

- Мои слова – просто констатация факта, - сказал могильщик, но его никто не понял.

- Да и пусть все сдохнут, - вставила Грала сидящая у очага. – Крамни, скажи, разве ты бы не хотел, чтобы на Земле Живых остались только пастухи?

- Иногда хотел бы, - кивнул пастух.

- Хотел бы? – ошеломлённо переспросил Хасл. – Вы же оба из города!

Женщина взвилась на ноги. Она подскочила к охотнику, тыча ему в лицо трёхпалой ладонью.

- Из города? Да проклинала я твой город! Пока ты с другими ублюдками пил и радовался смерти моего мужа, который просто не хотел уходить от меня и детей, другие женщины выволокли меня из дома и избили до полусмерти! Я хотела хватить нож, чтобы отбиться, но мне растоптали ладонь! Тебя когда-нибудь топтали десять человек, говнюк? Если бы мой муж не нашёл меня, я бы утопилась от стыда и горя!

- Твои дети…

- Отвернулись от меня! Побоялись наказания Друга! Друга и вас, ублюдков. Хоркле уговорил их сделать это! Наш безобидный Хоркле на поверку оказался самым грязным ублюдком из всех!

- Сядь, - сказал ей Крамни необычайно мягко. – Сейчас разговор не о том, почему мы здесь. Разговор, помогать ли нам горожанам и чужакам. И ты помнишь, что у тебя остался только один Йоль среди нас? Мы не сможем тебя прятать, как Деда.

- Хуторяне тоже пусть сдохнуть, - буркнула Грала и ушла в другой конец шатра, где принялась перебирать шкуры.

- Ты обещал Варлу, что поможешь, - вставил Сухорукий.

- Обещал, - кивнул пастух, - но он не Варл.

- Варл сохранил тебе жизнь, - жёстче проговорил старик. – Немногие пошли бы на это после того, что ты сделал.

- Я изменился. Мне больше не нужны чужие жёны, и их мужей я убивать больше не собираюсь. Я доволен своей долей. А Варл оставил мне жизнь только потому, что я был ему нужен. Нужен тебе и ему, - Крамни кивнул в сторону молодого Хасла.

- Вспомни о своей мечте.

Пастух скривил покрытые шрамами губы. Он смотрел куда-то в пустоту и дважды приложился к бурдюку, прежде чем начал говорить:

- Мечта. Да, чужаки, у меня есть мечта. Посёлок, настоящий посёлок на берегу озера, а рядом с ним – луга, где пасутся стада. Не нужно никуда перекочёвывать, можно просто жить, лишь отправляя пару мужчин с собаками следить за стадами. Женщины готовят еду и собирают травы вместо того, чтобы тащить на себе тюки со шкурами. Доят коз в стойле, прямо как в городе, а не сутулятся, сидя на чурках посреди травы. Но мы не можем его построить. Чтобы выменять нужные инструменты нам, наверное, пришлось бы отдать все свои стада. Но кому мы тогда со своим посёлком будем нужны? Что мы будем есть? Были бы у нас деньги… но денег слишком мало.

Если мы захватим хутор… Хутор нам не нужен, там нет полей. Не пускать же коз и овец пастись в брюхо Серому Зверю. Что нам даст убийство Викле? Ты хочешь выжить, это понятно. Но мы живы и так.

Могильщик, усмехаясь, смотрел на Хасла. Да, история повторялась. Охотнику нужна помощь, а тот, кто эту помощь может оказать, ищет выгоду для себя. Но сейчас молодой лидер горожан уже был к этому готов.

- У Викле достаточно инструментов, - сказал Хасл. – Нам они не нужны. Нам нужна только еда. Когда мы возьмём хутор, мы его разграбим, и поделим добычу. Вы заберёте всё, что нужно вам, а мы возьмём еду. Возможно, кто-то из хуторян ещё и захочет присоединиться к вам. Может, даже некоторые горожане. Вы построите свой посёлок, а мы будем жить в городе. Будем торговать, жить как добрые соседи.

- Добрые соседи… Инструменты… новые люди… что скажешь, старик?

- Скажу, что нужно соглашаться. Но я здесь интересующаяся морда… как говорил Рожа?

- Заинтересованное лицо, - подсказал могильщик.

- Мы все здесь заинтересованы в том, чтобы хутор пал, а Друг был убит, - добавил Хасл.

На этот раз Крамни думал недолго.

- Ладно, я согласен. Убьём Викле вместе, а с Другом ты разбирайся сам. – Пастух повернулся к жене. – Грала, приготовь этому хуторянскому прихвостню лечебного варева, иначе он сдохнет до того, как сдохнет его господин.

Хасл только сейчас обратил внимание на состояние Эзмела. Рыбак совершенно побелел и, кажется, едва держался, чтобы не упасть. Вместе с могильщиком они положили его на шкуры и укрыли.

Велион без спроса завладел ещё одним бурдюком вина и уселся напротив пастуха. Могильщик ухмылялся, разглядывая то Крамни, то Сухорукого.

- Слушаю вас, - сказал он задумчиво, - и начинаю понимать, кто тут кому должен, кто для кого сосед, а кто враг. Кого топтали, кто хотел чужую жену. И знаете, что? – Могильщик глотнул браги. – Думаю, давно пора было немного вас прорядить. Вырезать гниль.

- По ту сторону гор по-другому? – спросил старик.

Велион ухмыльнулся ещё шире и жадно отпил из бурдюка, прежде чем ответить:

- Нет. Так же. Поэтому иногда я рад, что стал могильщиком, и люди теперь не считают меня за своего.

Эзмел метался в бреду. Его лицо заострилось и побледнело, и рыбак теперь больше напоминал шевелящийся труп. У постели старика сидела Грала, до этого пару раз вслух пожелавшая больному скорейшей смерти. Несмотря на это, она принялась ухаживать за рыбаком: поставила на печь небольшой котелок, в котором заварила травы, достала тряпки для компресса и сбегала за туеском полным воды. Мужчины перебрались в другой конец шатра, чтобы не мешать ей.

- Кто такой Рожа? – спросил Хасл.

- Хрен знает, - ответил Крамни. – Я же говорил – он был с нами всегда. Благодаря ему Друг не доставал нас, у них был какой-то уговор. Мы сами по себе – Друг сам по себе. Мы могли бродить где угодно, только никогда не совались близко к Бергатту или Серому Зверю. Рожа всегда требовал, чтобы мы принимали изгоев…

- Если бы не Рожа, я бы давно умер, - перебил пастуха Сухорукий. – Он нашёл меня на окраине Бергатта, когда я сбежал от Урмеру, и приволок сюда. А ещё он научил меня прятаться.

Старик продемонстрировал своё умение. Он лёг на одну из шкур и завернулся в неё. Миг – и эту шкуру стало невозможно отличить от обычного тюка, в котором совершенно не угадывались человеческие формы. Через пару секунд тюк будто расползся и снова превратился в шкуру и старика.

- Я очень слабый маг, - проговорил старый Сухорукий. – Варл совершенно не унаследовал моих качеств, но в тебе, Хасл, должен быть сильный дар.

- Иначе у нас нет ни шанса против Урмеру, - вставил могильщик.

- Рожа бродил среди нас, - продолжил старик, - иногда охотился, иногда рыбачил, иногда гонял стада. Всегда как будто мучился со скуки, но никогда не уходил. Всегда таскал с собой свою сумку, никогда с ней не расставался. А сегодня утром заявил, что ему пора. Я спросил, вернётся ли он, но Рожа сказал, что нет. А если и вернётся, никто из нас его не узнает.

- Я не узнал бы его в любом случае, - буркнул Крамни. – Он года четыре уже ходил с мордой замотанной тряпками по самые уши. У него была какая-то проказа. Но он вообще ничего о себе не рассказывал. Да и единственная ощутимая польза от него была только в том, что Друг к нам не лез. А уж Йоль можно и пережить, за это время ублюдок про наши дела и уход Рожи выведать не успеет.

- Да уж, много информации, - фыркнул могильщик. – Про Эзмела-то, поди, побольше знаете? Или даже не подозреваете, почему называете его шавкой Викле? Или почему он говорил, что Варл едва не угробил город? Рыбак обещал нам рассказать что-то важное, но сейчас он недееспособен.

Дед утёр слезящиеся глаза. Его лицо стало мрачным, будто он вспоминал о не самых хороших временах. Но всё же начал рассказывать: