Велион зашипел от боли, поправляя повязку, по его боку струилась кровь. От кровотечения он, конечно, не скончается, однако может ослабнуть. Но в этот момент могильщику было плевать на боль, да и вообще на всё остальное. На него нахлынул давно, казалось бы, забытый азарт драки.
Сегодняшним утром на хуторе будет жарко.
***
Хасл карабкался по верёвке на стену с очень большой скоростью. Так казалось ему. Пастух, дожидающийся своей очереди, ещё совсем мальчишка, наоборот, требовал, чтобы охотник поторапливался. Должно быть, сопляку просто неймётся подраться. Хасл же воспринимал предстоящую драку как вынужденную необходимость. Ему ещё нужно как-то вытащить Миреку. И что они будут делать, когда?..
Наверное, он всё же очень долго взбирался по верёвке.
Раздался злой крик, и со стены свалились двое борющихся людей. Хасл бросил быстрый взгляд вниз. Пара факелов перелетела через стену, и их света хватило, чтобы охотник разглядел упавших. Кажется, это был Крамни и один из батраков. Когда они упали, оба были живы, но ненадолго – мальчишка-пастух и Дед напали на батрака с ножами, тот успел только пару раз дёрнуться.
- Могильщик, ты где? – орал пастух, с которым Велион спорил по дороге. – Могильщик!
А уже через секунду он с криком свалился на настил – в его бедре засела стрела.
Наконец, Хасл перебрался через стену. Раненый пастух орал, как резаный. С той стороны стены раздавались проклятья Крамни, во второй раз за последние пару минут взбирающегося по верёвке. Могильщика действительно нигде не было видно. Но пастух, перебравшийся через стену перед Хаслом, побежал куда-то к землянкам.
- Вот он! Его убей! Стреляй в Хасла, сын!
Охотник выругался. Он только сейчас вспомнил про лучника. Хасл спрыгнул со стены – искать лестницу не было времени. Он едва не угодил подбородком себе в коленку, зубы клацнули так, что звук, должно быть, разлетелся по всему двору. Подвёрнутая нога тоже ответила на падение вспышкой боли, но Хасл не обратил на это внимания. Он увидел Викле, в правой руке держащего саблю, а в левой какую-то круглую доску, и в его горле заклокотала злоба.
Хасл сорвал с плеча лук и пустил одну за другой три стрелы, но хуторянин укрылся за своей доской, и все стрелы воткнулись в неё. Охотник яростно зарычал. Его взгляд вонзился в сердце хозяина хутора, так, будто его не прикрывала ни доска, ни толстая куртка. Одна из стрел начала проворачиваться, деревяшка не выдержала, и наконечник пробил её, глубоко войдя в предплечье Викле. Хуторянин заорал и принялся трясти рукой, пытаясь избавиться от доски, но не мог из-за стрелы, словно связавшей дерево и человеческую плоть.
- Убей грёбаного колдуна, сын! – истерично крикнул Викле.
Стрела, которая должна была угодить Хаслу в живот, отлетела в сторону, будто кто-то отбил её ударом.
- Хасл… Хасл… прости меня…
Под ногами валялся последний оставшийся в живых каменщик, Кралт. В его боку засела стрела, он подполз к охотнику на животе, сжимая в руках копьё. За ним должно быть тянуться кровавый след, но в слабом свете факелов его невозможно было разглядеть. Жизнь утекала из каменщика вместе с кровью, а тот будто этого не понимал. Хасл забрал оружие из рук Кралта без сопротивления и, особо не понимая, что вообще делает, пригвоздил его к земле. Копьё прошило тело и землю на добрый фут глубины с такой лёгкостью, будто Хасл воткнул его в воду.
Викле наконец догадался сломать стрелу, пронзившую доску и его руку, и освободился. Несмотря на засевший в руке обломок стрелы, хозяин хутора и не думал бросать драку. Он зарычал, подбадривая себя, замахнулся саблей и бросился к охотнику.
Хасл поднял лук и выстрелил, но стрела прошла мимо – все его магические способности ушли на прошлые два удара. Охотник будто протрезвел. Да и Викле, несущийся на него с перекошенным от ярости лицом и поднятой саблей, способен был внушить страх. Викле бежал на Хасла, а тот словно застрял где-то между сном и явью.
За спиной охотника, на стене, Крамни и мальчишка с руганью втаскивали на стену Сухорукого, вцепившегося единственной рукой в верёвку. На другом конце двора могильщик и ещё один пастух с трудом отбивались от двух мечников. Изгой, раненый в бедро лежал неподвижно, но он был жив, просто потерял сознание. А внутри большого дома бешено бились полтора десятка сердец, ожидающих исхода битвы. На хуторе не спал никто.
Стало светлее, и дело вовсе не в полутора десятках разбросанных по двору факелах. Вставало солнце. Три дня назад Хасл уже был здесь. На миг к нему вернулся тот сладостный момент, когда он сжал в своих объятьях Миреку. Один миг, вечность тому назад.
Руки совершенно одеревенели. Он выпустил ещё одну стрелу, но и та прошла мимо надвигающегося хуторянина. Потом Хасл успел только вцепиться в лук обеими руками и подставить его под удар сабли. К счастью, дерево выдержало удар, но лук после удара пришёл в полную негодность.
Мимо пронёсся паренёк, который поторапливал охотника всего три или четыре минуты назад. Слышалась ругань, лязганье оружия и крики.
- Ну вот тебе и крышка, - прорычал Викле, когда после второго удара у Хасла в руках остались перерубленные остатки лука. – Жаль, ты сдохнешь быстрее, чем твой папаша!
Охотник выдернул нож и выставил его перед собой, понимая, насколько его оружие мало приспособлено к бою с саблей. Хуторянин шагнул к Хаслу, замахнулся своим клинком и резко опустил вниз. Острие прочертило полукруг и, столкнувшись с ножом охотника, отлетело в сторону, ударив Хасла по голове. В глазах вспыхнули тысячи рассветов, и охотник начал заваливаться на бок…
… Могильщик на ходу выхватил из кучи стоящих под небольшим навесом инструментов двузубые вилы и повернулся к наседающим на его союзника хуторянам.
Это была чёртова драка инвалидов. Практически совершенно не владеющие своим оружием хуторяне раз за разом бестолково атаковали Велиона и пастуха. Изгой изредка отвечал осмысленными ударами копья, но очень осторожно – он опасался, что древко не выдержит столкновения с железным клинком. Могильщик один раз попробовал приблизиться к противнику со своим кинжалом, однако насколько бестолков тот ни был, всё равно едва не засадил свой меч Велиону в брюхо.
Один из хуторян заорал и ещё раз махнул клинком в сторону пастуха. Тот отступил и попытался проткнуть мечника копьём, но промазал. Второй хуторянин попытался воспользоваться этим, однако и его выпад, направленный в древко копья, не увенчался успехом. Про могильщика забыли только на миг, но за это время он успел приблизиться к врагу.
Всё-таки вилы – дерьмовое оружие. Удар пришёлся вскользь, к тому же зубцы едва не запутались в одежде хуторянина. Велион дёрнул вилы назад и перехватился поудобней, если это вообще было возможно, настолько кривым оказался черенок.
На несколько мгновений сражающиеся застыли, словно чего-то ожидая.
- Ну что, - буркнул могильщик, - обосрались? Нападайте!
- Иди на хрен, чужак!
Велион оглядел противников. Сам он был не очень хорошим мечником, даже посредственным, но будь у него клинок хотя бы двадцати дюймов в длину, с этими двумя он разделался бы без проблем. По ту сторону большого дома тоже наверняка продолжается драка. Возможно, Хасл и пастухи разберутся там и придут помочь сюда. Но может быть и такое, что помощь понадобится им самим, а могильщик со своим союзником застряли здесь с двумя этими олухами.
Велион ещё раз пырнул вилами. Хуторянин довольно легко отпрыгнул в сторону, но тут из-за одной из сараюшек выбежал паренёк, которого Крамни за каким-то поволок сюда. Парень сориентировался быстро и с яростным воплем бросился к хуторянам. Тот, что на падал на могильщика, обернулся. Поздно. Наконечник копья вошёл ему в бок. Из-за толстой куртки не понять, куда угодил наконечник копья, под одежду или всё-таки в хуторянина, но тот заорал от боли. Велион сразу же бросился к нему. Вилы хоть и оказались туповаты, однако силы удара хватило, чтобы атакуемого с двух сторон противника согнуло едва ли не пополам.
