- Меня больше беспокоит хутор, - сказал Крамни. - И инструменты.

- Мы же договорились, что вы их получите, - буркнул Хасл.

- Очень хорошо. Все слышали?

Только сейчас молодой охотник обратил внимание на негромкие звуки с улицы. Кажется, их разговор слушали все собравшиеся пастухи.

- Слышали что? - спросил кто-то грубым голосом с улицы.

- Что у нас будет свой посёлок, - ответил пастух. - Возможно, кто-то его не увидит. Но его дети будут счастливы. Расходитесь.

Снаружи послышалось одобрительное мычание и звуки удаляющихся шагов.

Рядом с мужчинами появилась Грала на вид очень довольная собой.

- Всё, - сказала она, - все узнали то, что хотели. Знайте вот ещё что: этот ублюдок до следующего Йоля не доживёт. Я старалась, как могла, но он совсем разболелся.

Грала «старалась»: она вставила в рот лежащему в беспамятстве Эзмелу тряпки и вылила на них весь котелок кипящего отвара. Рыбак ещё жил, но оставалось ему совсем недолго.

- За тебя, Сухорукий. И твоего сына. Но не внука. Помни, молокосос, если будешь в таком же состоянии, я тебя подлечу. За своего мужа и себя.

Могильщик поднялся со шкур и молча подошёл к рыбаку. Коротко блеснул клинок, и сердце Эзмела остановилось.

- Помоги мне вынести его тело, больная ты сука.

Хасл с ужасом смотрел на то, как могильщик и вдова взбесившегося Ульме уносят тело рыбака. Нет, его поразила не смерть Эзмела, и не поступок Гралы. Дело в том, что получивший призрачную надежду на выживание старик умер именно сейчас, в тот миг, когда эта надежда поселилась в его сердце. В тот момент, когда он помогал ему, Хаслу, и не важно, почему - пытался загладить вину перед его отцом или просто предал Урмеру. Месть случилась, тихая, незаметная и от того более жуткая.

- Пожалуй, тебе нужно будет ночевать в другом шатре, - сказал Крамни Хаслу, пока могильщик и его жена не вернулись. - У меня, конечно, есть на неё управа, но если она получит хоть один шанс навредить тебе...

- Возможно, мне не нужно было вообще сюда приходить, - прошептал охотник.

Но сейчас уже поздно. Он сделал свой выбор, и сделал его для того, чтобы надежды, живущие в его сердце, претворились в жизнь. Нужно не допустить, чтобы все его чаянья умерли вместе с ним так же тихо и беспомощно.

В этот момент молодой охотник понял - зло живёт в людях, и не Урмеру виноват в этом.

- Я чутко сплю, - услышал он голос могильщика и рассеянно кивнул в ответ. - К нам никто не подкрадётся, маг.

Не Урмеру заставил отца и Викле ненавидеть друг друга, не Урмеру предал отца. Возможно, он был причиной, но сами люди творили львиную долю всего плохого, что происходило с ними.

Когда колдун умрёт, этому стаду нужен будет новый поводырь, иначе пастухи захотят взять что-нибудь у горожан, а горожанам не понравится, что у тех свой посёлок, и больше никто не продаёт им по дешёвке выделанную шерсть. И тогда наступит грызня ещё хуже, чем обычно.

Могильщик говорил ему об этом. Если Хасл сейчас не возьмёт на себя ответственность за людей, они погибнут.

***

Наверное, не нужно было убивать всех Познающих Истину... Урмеру нашёл ледник с мясом, но где хранились собранные овощи и зерно, маг просто не представлял. Скудные запасы, найденные им на нижнем этаже Башни не в счёт, горожанам их не хватило бы и на неделю.

Маг облазил почти всю башню и несколько пристроек в поисках запасов, пока не догадался, что искомые им продукты всё ещё на огороде. Выходит, кому-то придётся ещё и урожай собирать.

К тому же, ему пришлось жрать кашу, которую Познающие готовили на открытом воздухе себе и Дружку. Миски нашлись тут же, а вот ложки куда-то подевались, и старый маг ковырялся в разогретом на костре вареве пальцами.

- Вот поэтому я люблю, когда всё идёт по плану, - зло сказал Урмеру Дружку, обтирая испачканные в еде пальцы о край миски.

Тот в ответ покачал тяжёлой головой, будто что-то понял. Но он не понял ни хрена! Чёрт возьми, сколько же проблем! Короткий момент удовлетворения, который Урмеру испытал, списывая старый и ненужный материал, давая ему волю, давным-давно прошёл. Теперь маг чувствовал лишь лёгкую скуку, смешанную со злостью на себя, Хасла, могильщика, Сильгию, да и вообще всех.

- Тебе легко, - посетовал старик, - жрёшь себе мясо и не думаешь о будущем...

Чёрные от грязи пальцы Дружка разрывали бедро одной из кормилиц и заталкивали в рот мясо вместе с грязью. Одно из лиц питомца, то, что находилось в основании шеи, у правой груди, улыбалось какой-то младенчески глупой улыбкой, хотя обычно его искажала застывшая гримаса боли и ужаса. Третье лицо, у левой груди, спало как обычно, но это ничего не меняло. Эта дебильная улыбка просто выбешивала Урмеру.

- Думаешь, что скоро отмучаешься? - буркнул маг.

По-детски и глупо. Он давно потерял последние крупицы разума... Да и вообще, можно ли считать обладателя этого лица кем-то живым, если от него кроме нескольких костей, лица и части мозга ничего не осталось?

- Скоро вы все здесь отмучаетесь, - сказал кто-то рядом.

Урмеру вздрогнул и вскочил с табурета, озираясь в поисках говорившего. Не показалось же ему?

Нет, не показалось. Высокая нескладная фигура стояла у огорода, с отвращением оглядывая трупы. Где-то маг уже видел это грубоватое лицо со шрамом на подбородке, но точно понимал - его обладателя он не знает. Затягивающиеся раны и ссадины на левой стороне лица говорили о том, незнакомец попал в какую-то переделку.

Но куда больше старого мага интересовало, как этот человек проник сюда. В его вотчину, в самое сокровенное место, где он провёл столько лет, работая и экспериментируя. Через все остаточные эманации в городе, через его великолепную защиту на площади. Это грёбаный наглец...

- Ты... - прошипел Урмеру, - ты...

Ярость взяла верх над всеми остальными чувствами, и маг просто атаковал ублюдка всем арсеналом имеющихся убийственных заклинаний.

Но незнакомец отмахнулся от них одним лёгким движением правой руки, даже торба у его бока практические не сдвинулась с места. Отмахнулся небрежно, не особо разбираясь, куда все эти чары могут угодить.

Дружок с истеричными стонами смылся куда-то на другой конец огорода, одна из его правых рук фонтанировала кровью. Пару тел разорвало на куски. Рухнула часть ограды. А сам Урмеру, поражённый «Костоломом», свалился на землю, чувствуя, как выкручиваются и трещат его рёбра.

Прервать действие заклинание стоило чудовищных усилий. С трудом сев, Урмеру понял, что в каждом из его рёбер минимум по паре трещин, а некоторые совсем переломаны.

- Кто ты? - простонал маг, когда незнакомец приблизился к нему.

- Молодец, что больше не дуришь, - сухо сказал пришелец, не обращая внимания на вопрос. - Где Праведная Длань?

- Что? - прорычал Урмеру. - Откуда?.. - Нет. Про Длань могли знать многие. Сейчас мага занимало совсем другое: - Как ты прошёл сквозь Бергатт? И мою...

- Ты совсем из ума выжил? Я помогал тебе ставить ловушки на площади. Ты уже забыл? - чужак со шрамом на подбородке потряс своей торбой. - Впрочем, ничего удивительного в том, что ты меня не узнал. Тогда у меня просто было другое лицо.

Старый маг вздрогнул. Точно. Пусть лицо изменилось и помолодело, одежда другая - драные лохмотья из грубого сукна и овчины, а не тот прекрасный камзол, покрытый семиконечными звёздами из белого золота, но эту нескладную и длинную фигуру не признать было невозможно, стоило только присмотреться. Да и на торбе сквозь грязь с трудом, но проглядывалась вышитая серебром семиконечная звезда, взятая в круг.

Это был Он. И Урмеру узнал Его, хотя до этого видел лишь однажды.

- Я... я... - Урмеру почти заплакал от собственного бессилия. Магу хотелось бы убить не званного гостя, но его силы не шли ни в какое сравнение с возможностями пришельца.