— Ничего, сейчас во втором раунде темп увеличишь, он подустанет, а в третьем можешь брать его тёпленьким. Система отработана.

Казаков хитро ухмыляется, словно победа уже в кармане. И не догадывается, что я готовлю сюрприз и ему, и своему сопернику.

Едва сходимся в центре ринга, как я начинаю молотить Сарояна. Тот от неожиданности пятится назад, но быстро приходит в себя и пытается отвечать, тем не менее продолжая двигаться назад, пока не упирается спиной в канаты. Оттолкнувшись от них, толкает и меня перчатками в грудь, я делаю шаг назад, и в следующий миг моё лицо обдаёт ветерком — это правый кулак Сарояна пролетает перед моим носом. А если бы попал?

Но ведь не попал, а значит, я продолжаю реализовывать свой план. Наношу серию из трёх ударов в голову со средней дистанции, затем снова сближаюсь и бью апперкоты, чередуя их с короткими боковыми в стиле Тайсона. Правда, не такими мощными, как у Майка. Но видно, что они всё равно потрясают армянского боксёра.

Зрители в экстазе, сквозь туман битвы слышу какой-то нечленораздельный гул. Бьёмся в углу, я выбрасываю в разы больше ударов, соперник почти всё время в глухой защите, но иногда огрызается. Впрочем, огрызается не акцентированно, и я на его редкие удары практически не обращаю внимания.

Чувствую, как мой организм подаёт сигналы, что надо бы сделать передышку. Нутром чую, что в таком темпе на третий раунд меня может не хватить. Глядя, как Сароян понемногу приходит в себя, думаю, может, стоило попытаться его добить? Но сделанного не вернёшь, вновь начинается перестрелка с дистанции. И только последние секунд тридцать раунда я снова взвинчиваю темп и повторяю тот же фокус, что и в начале раунда.

Фух, вторая треть боя точно за мной. Казаков что-то кричит про план, но я только улыбаюсь, с наслаждением подставляя лицо под влажный ветерок от полотенца, которым коуч меня обмахивает.

— Не рискуй, — слышу его голос, когда он засовывает мне в рот поблёскивающую мокрой резиной капу. — На кону золотая медаль, ты и так уже набрал очков во втором раунде с запасом. Поиграй с ним в своей манере.

Я киваю, но у меня свой план на бой. После команды «Бокс!» я секунд десять выжидаю, после чего взрываюсь длиной серией. Правой — в голову, левой — в печень. Правой — в голову, левой — в печень… И так, наверное, раз десять. Конечно, долетает не всё, соперник закрывается локтями, перчатками, затем делает шаг вперёд и обнимает меня, как старого друга. Не забывая обхватить мои руки, дабы обезопасить себя от ударов. Я пытаюсь вырваться, он меня не отпускает, дёргается следом за мной, и в этот момент с глухим стуком наши лбы встречаются друг с другом. А секунду спустя чувствую, как что-то тёплое заливает левый глаз. Догадываюсь, что это кровь, и что течёт она из рассечения. Вопрос только, где рассечение, на лбу или брови…

После остановки боя приглашённый рефери врач, с которым нас разделяют канаты, осматривает рану и констатирует сильное рассечение кожи лба над левым глазом.

— Надеюсь, это не помешает мне продолжить бой? — спрашиваю врача, буравя его взглядом.

— Хм, в принципе, я кровь остановил, — говорит тот, глядя на мой лоб и явно избегая смотреть мне в глаза. — До конца раунда, надеюсь, продержитесь.

И бой возобновляется. Окрылённый моей травмой соперник, получивший к тому же передышку, пока мне оказывали помощь, идёт вперёд и наносит несколько ударов в голову, явно метя в многострадальный лоб. Но я не убегаю, и даже не закрываю голову перчатками, руки мои опущены, я просто защищаюсь в стиле Лоче[3], и все удары Сарояна летят мимо. А потом я провожу ударную концовку раунда, теперь уже своими ударами осыпаю соперника, который серьёзно вымахался, пытаясь закончить поединок досрочно. На фоне частых ударов в какой-то момент бью акцентированный левой в печень, и тут же, после короткой паузы, снизу в «бороду». Голова Сарояна запрокидывается, капа взмывает в воздух, а сам он словно в замедленной съёмке падает спиной на канвас. Лежит, раскинув руки, и только левая нога медленно сгибается и разгибается, будто её обладатель хочет оттолкнуться от покрытия и отползти, но у него это не получается.

Холёный рефери даёт мне команду занять место в нейтральном углу, и только начинает отсчёт, как звучит гонг. Эх, не успел зафиксировать нокаут… Теперь судьям придётся считать очки, хотя, уверен, любому, даже самому несведущему в боксе ясно, кто в этом бою победил.

Ладно, пусть у меня на турнире только один нокаут останется, так уж и быть, думал я, когда рефери поднимал мою руку после объявления судьёй-информатором победителя. Сароян выглядел подавленным, ну а другого ожидать было смешно. Пожали руки, приобнялись, пожал руку его секундантам- их было аж двое, и тут же награждение. Пьедестал сбоку от ринга, я поднимаюсь на высшую ступеньку, мой соперник по финальному поединку — на вторую. Мой лоб теперь уже заклеен пластырем, чувствую, как под ним пульсирует тупая боль, которой я в ходе боя не замечал. На шею вешают медаль, в руки дают грамоту и значок, выпущенный специально к чемпионату страны. Чёрная перчатка на золотом фоне в круге. Ладно, пусть будет, на память, когда-нибудь, даст бог, буду детям и внука показывать.

После церемонии награждения подходит корреспондент «Советского спорта», задаёт пару банальных вопросов и, услышав мои же банальные ответы, тут же исчезает. Наверное, побеждал диктовать по телефону в Москву заметку в свежий номер.

— Покровский, ты меня огорчил, — вздыхает в раздевалке Казаков. — Договорились же придерживать плана на бой, какого хрена устроил самодеятельность? А если бы тебя из-за этого рассечения сняли? Я бы тебя вот этими руками задушил!

Ругается, но я вижу, что на самом деле Лукич счастлив, глаза выдают. Ещё бы, воспитал не кого-нибудь, а чемпиона страны! Который теперь ещё и Мастер спорта СССР. На вполне законных основаниях рассчитывает, что и ему что-нибудь перепадёт. Может быть, даже звание заслуженного тренера РСФСР. А если я и на международном уровне что-нибудь выиграю… Сам-то он об этом не говорит, но я-то знаю, что мечтает попасть, так сказать, в анналы истории отечественного бокса. Ну и пусть мечтает, а я постараюсь ему в этом помочь.

Ах да, мне же ещё тысячу обещали от спортобщества «Динамо». Надеюсь, Хомяков меня не обманывал. Ну и ежемесячную стипендию, про неё он тоже упоминал. Может, мне институт бросить к чертям? Нет, ну правда, на хрена мне это высшее образование, когда я знаю, что и без него не пропаду? Но тут же понимаю, что не смогу вот так взять и бросить институт. Опять же, Борисову доклад обещал сделать для научного кружка… По возвращении надо будет, кстати, вплотную им заняться.

А пока возвращаемся в «Ласточку». Последняя ночь в этом «замке», утром на рейсовом автобусе едем в Вильнюс, а оттуда самолётом в Москву, и снова самолётом, уже в аэропорт Свердловска «Кольцово». Наконец-то обниму Полинку, как же я скучаю по ней… И в Асбест махну на денёк-другой. Родителей повидаю и своего первого тренера. Надо будет сувениров накупить перед отъездом, раздарю, а Лихтеру куплю хорошего коньяка пару… Нет, три бутылки. Бог — он Троицу любит. Борис Янович коньяк уважает, хоть и практически непьющий.

В общем, планов громадьё, и скучать в обозримом будущем мне точно не придётся.

[1] Алия девяностых, Большая алия, Русская алия — массовая репатриация евреев в Израиль из СССР и стран СНГ, которая началась в 1989 г. с приходом к власти в СССР Горбачёва

[2] Аутфайтер (out-fighter — англ) — стиль боксирования, при котором боксёр предпочитает ведение боя на дальней дистанции.

Инфайтер (in-fighter — англ) — стиль боксирования, при котором боксёр предпочитает ведение боя на близкой дистанции, нанося подряд несколько комбинаций ударов, состоящих из хуков и апперкотов.

[3] Николино Лоче — знаменитый аргентинский боксёр 60-70-х годов. Славился совей непревзойдённой защитой, за которую получил прозвище «Неприкасаемый». Использовал уклоны и нырки с таким мастерством, что соперник просто не мог в него попасть.