Она чувствовала, что он разочарован. Более того, она готова была поклясться, что он хочет вернуть свое влияние на нее. И, как ни странно, сама ощущала вину, словно совершила предательство, позволив Лукасу занять место призрака в ее сердце. Но все эти переживания были ничто по сравнению с другими чувствами, переполнявшими ее сердце.

После того как Лукас направился в кабинет поиграть в бильярд, он так больше и не вернулся. Сэр Роджер объяснил всем, что Лукасу неожиданно стало плохо и он, извинившись, ушел к себе. Кэролайн смущало его отсутствие. Она не могла не видеть молчаливых вопросов в глазах гостей.

А кроме того, она испугалась. Страх наполнил ее душу, сжимая сердце и не давая вздохнуть. Она потеряет Лукаса, если уже не потеряла. Это случилось той ночью, когда они занимались любовью. Она должна была узнать его лучше, а не уступать своему желанию, предвидеть, что однажды, узнав, как сильна ее любовь, он решит уйти, и тогда…

Нет! Она не хотела, чтобы Лукас ушел. Обхватив себя руками, она покачивалась из стороны в сторону, стараясь унять раздиравшую сердце боль. Сдерживая желание бежать за ним, она ждала, молясь про себя, чтобы он хотя бы зашел попрощаться. И все это время лорд Гамильтон подмигивал ей, будто говоря: «Ты предала меня и не заслуживаешь даже этой малости». Наверное, ей следовало довольствоваться собственными фантазиями по поводу лорда Гамильтона. По-видимому, некоторым женщинам не суждено быть любимыми.

Услышав, как скрипнула дверь, она затаила дыхание. Надежда вспыхнула, как маленькое пламя свечи, которое на секунду разгорается сильнее, чтобы потом погаснуть.

Он стоял в дверях, не говоря ни слова. Лишь его грудь тихо вздымалась.

– Я пришел попрощаться.

Ее плечи поникли. Она заставила себя выпрямиться, хотя все еще не повернулась к нему. Она не хотела, чтобы он заметил следы слез на ее щеках.

– Стоило ли беспокоиться? – с деланным равнодушием проговорила Кэролайн. – Вы могли бы взять мою лучшую лошадь и уехать, прихватив серебро. Пока есть такая возможность… Где лежат мои драгоценности, вы тоже знаете, как знаете и то, что я не пошлю за констеблем. Это окончательно погубило бы мою репутацию, еще больше, чем ваш поспешный отъезд. Никто не поверит в достоверность нашего брака, если вы уедете сейчас. Но я вижу, что тот приятель, которого вы случайно встретили, имеет большее влияние на вас, чем я.

– По правде говоря, мисс Уэйнрайт, – наконец послышался его ответ, – я уже оседлал лошадь, выбрав на этот раз самую кривоногую клячу. Вы не много потеряете, когда я уеду.

– Как вы можете говорить так! – крикнула она, вглядываясь в темноту. – Вы не представляете, что я потеряю, когда вы исчезнете за этой дверью.

– Ошибаетесь, очень хорошо представляю. – Он сунул руки в карманы и прошел вперед, захлопнув за собой дверь движением ноги. – Вы потеряете Фаллингейт и слуг, которые будут шептаться о вашей потере, но вы не хотите, чтобы вас перестали принимать в высшем свете. Уверяю вас, никто не узнает, что случилось во время этой странной недели, когда таинственный мистер Лукас Дэвин из Африки появился и исчез. Ваша репутация вскоре будет восстановлена. А вот если я останусь, поверьте, это куда как хуже, и в этом случае ваше имя будет опорочено навсегда.

– Это неправда! Вы так преуспели! Во всем… Вы научились манерам, как будто родились джентльменом. Вы умный, схватываете все на лету. Мы могли продолжить и дальше…

Он покачал головой. Его волосы взметнулись темным ореолом вокруг головы.

– Все кончено, Кэрол. Леди Джермейн узнала меня.

– Что? – выдохнула она. – Но вы же никогда не встречались? Она ошиблась, приняв вас за кого-то из своих знакомых. Наверное, у вас такой тип лица, который кажется знакомым многим людям.

Он подошел ближе и остановился в нескольких шагах от нее, достаточно близко, чтобы она могла ощутить знакомый запах, но достаточно далеко, чтобы дотронуться до него.

– Она видела меня той ночью… когда меня арестовали рядом с ее поместьем. Один из моих… товарищей украл лошадь, которая принадлежала леди Джермейн. Она узнала меня, я понял это.

Кэролайн откинула голову, прикрыла глаза и протяжно вздохнула:

– Что вы делали рядом с ее поместьем?

Он молчал. Затем облокотился на каминную полку, под которой потрескивали поленья и шипела смола.

– Я планировал ограбление. Вы понимаете…

– Я больше не хочу ничего понимать!

– Но вы должны знать, Кэролайн. Я…

– Нет! – вскрикнула она. – Молчите. Мне нужно знать одно, что вы остаетесь. Я хочу, чтобы вы… ты… остался.

Он обнял ее за талию, почесал переносицу и вздохнул.

– Как вы себя ведете! – крикнула она. – Вы испытываете мое терпение! Пожалуйста, Лукас, я просила вас раньше и прошу снова: не заставляйте меня умолять вас. Просто останьтесь. Вы нужны мне.

– Проклятие! Успокойтесь! – сказал он, стукнув кулаком по каминной полке. – Я не хочу вас, Кэролайн.

Слова, словно стрела, выпущенная из лука, вонзились в самое сердце.

– О, – хрипло простонала она и отступила назад, приложив руку к груди. – Не надо.

– Я не хочу тебя. Ты в состоянии это понять? Как я могу хотеть тебя? Вздорную, глупую перезрелую девицу, которая втюрилась в такого, как я?

Она ахнула и отпрянула назад.

– Неужели ты действительно вообразила, что я способен уважать женщину, которая всеми правдами и неправдами затащила меня в постель?

Она не могла дышать. Шок превратился в ярость. Ослепнув от гнева, она схватила тяжелый стакан и, чувствуя, что не в силах преодолеть гнев, что есть силы запустила в Лукаса.

– Нет, Кэро! – крикнул он, пригибаясь, чтобы спасти свою голову. Стакан благополучно пролетел над ним и ударился в портрет лорда Гамильтона. Брызнуло стекло, осколки впились в холст. Комнату наполнил запах алкоголя. Огромный портрет покачнулся и с треском полетел вниз. Угол рамы угодил Лукасу по голове. Он вместе с картиной упал на пол.

– Лукас! – воскликнула Кэролайн. Бросившись к нему, она пыталась помочь ему подняться. – Лукас, как ты? Господи… кровь! Что я наделала!

Он неподвижно лежал на животе, повернув голову набок. Она опустилась на колени и, заметив, что подол ее платья стал влажным, внезапно осознала весь ужас происшедшего.

– Лукас! Не умирай. Ты не можешь умереть…

Дотронувшись до его головы, она ощутила на пальцах теплую кровь. Она прикасалась к его плечам, к груди, пытаясь убедиться, что там нет ран. Ее рука наткнулась на что-то твердое в кармане его пальто. Фляжка. Должно быть, бренди, подумала Кэролайн. Когда очередная молния осветила небо, она разглядела изображение слона на серебряной поверхности фляжки.

– Выпей, Лукас, это тебе поможет. – Она склонилась над ним и, приподняв его голову, поднесла фляжку к губам. Он со стоном сделал несколько глотков, затем всей тяжестью рухнул ей на руки. Он был без сознания.

Ничего странного, ведь он потерял так много крови! Никогда прежде ей не приходилось видеть признаки болезни или надвигающейся смерти. Он умирал. И все из-за нее. Единственный мужчина, который оценил ее, открыл ей плотскую любовь, которому она доставила наслаждение, хотя он мог и не заметить этого, этот мужчина умирал у нее на руках.

– Лукас, – проговорила она и зарыдала. Прижавшись щекой к его щеке, она рыдала, рыдала… – Пожалуйста, Лукас, не умирай. Я люблю тебя.

Собрав всю свою волю, Кэролайн отправилась на поиски доктора Кавендиша. Кто еще может помочь ей? Теодор тут же отозвался на ее мольбы, и она возблагодарила небеса, что доктор оказался поблизости. Осмотрев Дэвина, он нашел кровоточащую рану и наложил несколько швов на затылке. Оставалось надеяться, что опасность миновала.

Стараясь не потревожить повязку на голове, слуги осторожно раздели Лукаса и уложили его в постель Кэролайн. Она не сомкнула глаз, сидя у постели и оберегая его сон, как целомудренная весталка, следила за каждым его вздохом при тусклом свете лампы.