– Говорил, – кивнул Ангус. – Хотя, наверное, не имел права. Вы и так немало помогаете нам, мэм, – я имею в виду оружие, – да еще недавно мужа похоронили. Вам небось не до того теперь…

– Наоборот, я была бы счастлива стать шпионкой! – без обиняков заявила Кирнан.

Сержант усмехнулся:

– Опасное это занятие, миссис Миллер.

Разумеется, опасное. Но при одной только мысли об этом Кирнан воспряла духом. Шпионов-мужчин вешают, если поймают, напомнили она себе. Но даже янки не осмелятся повесить женщину! По крайней мере, пока такого не случалось…

Она будет действовать осторожно, и никто ее не поймает. Кирнан с улыбкой взглянула на вмиг посерьезневшего Ангуса.

– Янки и так до меня доберутся – им наверняка известно, чей завод поставляет оружие конфедератам. Да и ничего такого мне не совершить, просто не сумею. Предлагаю вот что* любые новости я постараюсь как можно скорее сообщить вам приехав к старому дубу.

Мужчины снова переглянулись.

– А ведь без нее нам не обойтись, сержант, – протянул Каслмен. – Слишком много в здешних местах сочувствующих янки, а еще больше тех, кто еще не определился в симпатиях. Не поймешь, что у них на душе… Только, пожалуйста, миссис Миллер, будьте осторожны! От вас требуется лишь подъехать к старому дубу и сообщить, если услышите что-нибудь интересное. Думаю, нам это будет нелишне, ведь так, сержант?

Ангус водрузил на голову фуражку и торжественно произнес:

– Чрезвычайно признательны вам за помощь, миссис Миллер!

Кирнан улыбнулась – ну что за галантный кавалер! – помахала на прощание рукой. Мужчины уехали.

Вскоре случай помочь представился.

Не то чтобы Кирнан располагала какими-то сверхсекретными сведениями – просто наверняка в скором времени все заговорят об этом. А девушка узнала о них раньше других благодаря Томасу Донахью, беседовавшему с одним из железнодорожных служащих.

Полковник-янки частично разрушил мельницу на острове Виргиниус, чтобы ее не захватили конфедераты. Владелец мельницы, некий мистер Херр, давно подозревался в симпатиях к северянам. К моменту взрыва на мельнице еще оставалось изрядное количество зерна, и Херр предложил федеральным властям Мэриленда закупить его.

По сведениям Томаса, солдаты третьего висконсинского полка намеревались «глаз не спускать» с боеспособных мужчин Харперс-Ферри, нанятых Херром для погрузки зерна на баржу – мост через Потомак к этому времени уже был разрушен. Предполагалось, что мирным гражданам возместят ущерб, нанесенный боевыми действиями, однако Томас смотрел на ситуацию не столь оптимистично.

Сам он пребывал в мрачном настроении. Дом его был изрешечен пулями – янки, не задумываясь, стреляли в любую мишень и даже в ту, которая казалась им таковой с их наблюдательного пункта на Мэрилендских высотах. Харперс-Ферри, некогда бурливший жизнью, теперь превратился в город призраков, где никто не отваживался и нос высунуть на улицу. С приближением зимы дни становились короче, и был издан указ, согласно которому предписывалось зажигать в Домах хоть какие-то огни, что грозило немалой опасностью их хозяевам. Естественно, Томасу Донахью его родной город был Дороже любого правительства. По его мнению, кто бы ни выиграл в этой войне, один проигравший уже есть – Харперс-Ферри.

Кирнан, как могла, постаралась ободрить его, а затем направилась домой, и почему-то кружным путем. День выдался прелестный – как раз для верховой прогулки. Октябрь только начался, и вершины гор так и сверкали золотом увядающей листвы. Вода в реках стояла высоко для этого времени года, пенилась и бурлила на речных камнях…

Девушка остановила коня у тропинки, ведущей к рыбацкой хижине. Ее охватила ностальгическая грусть. Прошло уже без малого два года с того момента, как Джон Браун вторгся в Харперс-Ферри.

И без малого два года с того дня, как она привела в хижину Джесса.

Кирнан до боли закусила губу. В последнее время она не вспоминала о Джессе – вернее, не переставая думать о нем, заставила себя отбросить пока эти мысли. И вдруг память о событиях тех дней нахлынула на нее с новой силой. Как грустен и подавлен был тогда Камерон, как будто будущее уже отбросило зловещую тень на его душу…

И поэтому он пришел к ней.

А ведь он все знал заранее, мелькнуло у нее в голове. Каким-то внутренним чутьем Джесс сумел предугадать ход последующих событий.

Дом, давший трещину…

И даже любовь не в силах ничего изменить. Кирнан вспомнила, с какой гордостью говорил Ангус Гири о своем сыне, сражавшемся в рядах янки. И Харперс-Ферри разделился в своих симпатиях, да и сама Виргиния. Но какая мать-южанка перестала бы любить своего сына, пусть он и выступил на стороне северян? Вот Дэниел же не разлюбил своего брата...

«И я люблю тебя, люблю всем сердцем», – подумала девушка.

Но все осталось в прошлом, так же как сладостный и нежный миг свидания в этой хижине у реки. Их любовь с самого начала была обречена.

Кирнан повернула лошадь, но возвращаться в таком подавленном состоянии домой, к детям, ей не хотелось. Может быть, потому она и направилась в старое поместье Шагалл.

Спрыгнув в высокую траву, Кирнан обвела окрестности взглядом. Вероятно, когда-то имение было очень красивым. Теперь же некогда ухоженная подъездная дорожка поросла буйной травой, и только четыре дорические колонны гордо вздымались ввысь, словно бросая вызов разрушительному воздействию времени. Пока девушка размышляла, налетел ветер, холодный, пронизывающий до костей, предвестник надвигающейся зимы. Задрожав всем телом, она плотнее запахнула плащ и зашагала к дубу.

Старое дерево медленно умирало. Однажды его чуть не спалила молния, и дуб так и не сумел оправиться. С тех пор в корявом могучем стволе зияло дупло – прекрасное место для того, чтобы спрятать записку.

Вот только, к сожалению, у нее не было бумаги, чтобы эту записку написать.

«Да, милочка, – усмехнулась про себя Кирнан, – до настоящей шпионки тебе еще далеко!»

И тут в кустах раздался какой-то шорох. Девушка чуть не умерла от страха, но, к счастью, ее окликнули спокойным и приятным голосом:

– Миссис Миллер!

Она остановилась. Из кустов навстречу ей вышел Каслмен с травинкой в зубах и таким невозмутимым видом, что, казалось, он тут на прогулке, просто наслаждается теплым осенним днем.

– Здравствуйте, мэм. Похоже, вы хотите нам что-то сообщить?

– Сама не знаю, – честно призналась Кирнан, но все же рассказала ему о мельнице Херра и об отправке зерна.

Когда она умолкла, он кивнул:

– Мы уже кое-что слышали, но все равно спасибо. Надо будет сообщить ребятам из вооруженных отрядов – может, как-то справятся с ситуацией. Еще раз сердечное спасибо, мэм. Как вы поживаете? Как детишки?

– Все в порядке, благодарю вас.

Он снова кивнул.

– Ну а теперь отправляйтесь домой. Негоже женщине разъезжать одной в такое время, да и не ровен час, нас заметят.

Девушка вскочила в седло и попрощалась с Каслменом. В ответ он взмахнул рукой, за все время разговора так и не вынув изо рта травинки.

«Интересно, – подумала Кирнан, – у него что, табак кончился?»

– Кирнан, Кирнан!

Был прохладный октябрьский вечер шестнадцатого октября. Хозяйка весело болтала с Джеремией, в то время как юный Дэвид обходил несушек и собирал яйца.

Услышав свое имя, хозяйка сразу посерьезнела и поспешно бросилась к дому. Удивительно, у крыльца верхом на лошади сидел Томас Донахыо, что само по себе было необычно, поскольку он очень не любил верховую езду.

– Что случилось, Томас? Слезайте скорее и проходите в дом. Ровно через минуту вы будете пить отменный кофе или чай. А может быть, хотите чего-нибудь покрепче?

Донахью покачал головой:

– Не могу. Мне надо предупредить остальных. Похоже, виргинцы во время погрузки муки столкнулись с янки. Ходят слухи, что вот-вот вмешается полковник Эшби.

– О Господи! – выдохнула девушка.