— Едрена мать!

— Ты был прав насчет Лектера. Он просто водил всех нас за нос. Жаль сенатора Мартин. Ребята еще сказали, что цвет билирубина точно соответствует цвету волос Чилтона. Юмор у них такой, патология сплошная. Кстати, ты видел Чилтона по телевизору, в программе новостей?

— Нет.

— Мэрилин Саттер видела. Он там все распространялся насчет «поисков Билли Рубина». А потом отправился с телерепортером обедать. Там он и проваландался все то время, пока Лектер делал ноги. Ну полный раздолбай!

— Лектер говорил Старлинг, чтобы она не забывала, что у Чилтона нет медицинского образования, — заметил Крофорд.

— Да, я видел ее рапорт. Думаю, Чилтон пытался затащить Старлинг в койку и схлопотал по морде. Он, может, и дегенерат, но во вкусе ему не откажешь. Кстати, как она?

— Да ничего вроде. Вымоталась, конечно.

— Как ты думаешь, Лектер и ей дурил голову?

— Вполне возможно. Но мы пока будем работать с полученными от него данными. Я не знаю, делается ли что-нибудь в клиниках. Надо было затребовать истории болезней через суд. Мне осточертело зависеть от них. Если к утру из клиник ничего не получим, обращаемся в суд.

— Джек… надеюсь, возле твоего дома есть кто-нибудь, кому известно, как выглядит Лектер?

— Конечно.

— Вот он сейчас где-то веселится!

— Надеюсь, это не будет продолжаться слишком долго.

Доктор Ганнибал Лектер стоял возле стойки регистрации в элегантном вестибюле отеля «Маркус» в городе Сент-Луисе. На нем была коричневая шляпа и застегнутый до самого горла плащ. Нос и щеки закрывала аккуратная марлевая повязка.

Он расписался в книге регистрации: «Ллойд Уаймен». Эту подпись он отработал в машине Уаймена.

— Как вы будете расплачиваться, мистер Уаймен? — спросил администратор.

— «Америкэн Экспресс», — ответил доктор Лектер и протянул администратору кредитную карточку Ллойда Уаймена.

Из холла доносилась тихая фортепианная музыка. В баре сидели двое с забинтованными носами. Пожилая пара прошла к лифту, что-то тихо напевая. У женщины глаз был закрыт марлевой нашлепкой.

Администратор закончил проверку кредитной карточки:

— А знаете, мистер Уаймен, вы ведь можете бесплатно пользоваться гаражом больницы.

— Да спасибо, я знаю, — ответил доктор Лектер. Он уже поставил машину Уаймена в гараж. Сам Уаймен был в багажнике.

Носильщик отнес чемоданы Уаймена в номер и получил в награду за труды пятерку из денег Уаймена.

Доктор Лектер заказал в номер коктейль и пару сандвичей, а сам направился прямо в душ. Ему хотелось расслабиться.

После тюремной камеры гостиничный номер показался доктору Лектеру огромным. Он наслаждался, разгуливая по ковру взад и вперед, к окну и от окна. Из окон открывался вид на городскую больницу, на тот ее корпус, в котором размещался один из крупнейших центров черепно-лицевой хирургии.

Доктор Лектер прекрасно понимал, что его лицо слишком хорошо известно, чтобы он мог воспользоваться услугами здешних хирургов для пластической операции. Но это было, пожалуй, единственное место в мире, где можно свободно ходить повсюду с забинтованным лицом, ни у кого не вызывая удивления.

Он уже бывал здесь раньше, давно, когда занимался в прекрасной местной библиотеке.

Как это пьянительно — иметь окно! Даже несколько окон! Он стоял, не зажигая света, смотрел вниз, на огоньки автомобилей, проезжавших по мосту Макартура, и наслаждался коктейлем. Тело приятно расслабилось после довольно утомительной пятичасовой езды на машине из Мемфиса.

В тот вечер ему пришлось лишь однажды действовать быстро: в подземном гараже мемфисского международного аэропорта. Смывать с лица кровь с помощью ваты, спирта и дистиллированной воды в заднем отсеке машины «скорой помощи» было очень неудобно. Но потом, когда он уже переоделся в белый халат санитара, надо было просто подловить какого-нибудь одинокого пассажира в той часта гаража, где машины поставлены на длительный срок. Пассажир весьма кстати нагнулся, доставая чемоданчик коммивояжера из багажника машины. Он так и не заметил, как доктор Лектер подошел к нему сзади.

Доктор Лектер подумал, не считает ли полиция его полным дураком, который попытается улететь из Мемфиса самолетом…

По дороге в Сент-Луис у доктора Лектера была одна трудность — разобраться с кнопками и рычагами этой новой машины. Он потратил немало времени, пока разобрался, как включать дворники и переключать дальний и ближний свет. Здесь они были установлены прямо на колонке руля.

Завтра он отправится по магазинам. Надо купить краску для волос, бритвенные принадлежности, лампу-соллюкс и еще многое другое. Кроме того, ему нужен рецептурный бланк, чтобы достать то, что поможет внести некоторые изменения в его внешность. А потом уже можно двигаться дальше.

Пока же спешить было совершенно ни к чему.

Арделия Мэпп полулежала на кровати в своей любимой позе, откинувшись на подушки, с книгой в руках. Радио передавало обзор новостей. Она выключила его, когда Клэрис Старлинг вошла в комнату. Увидев ее измученное лицо, она, к счастью, не стала задавать лишних вопросов. Спросила только:

— Чаю хочешь?

Когда Арделия интенсивно занималась, она всегда выпивала огромное количество напитка из заваренных сушеных листьев, что присылала ей бабка и который она называла «чай для умных людей».

Из тех двоих умных, которых знала Старлинг, одна была воплощением надежности, а другой — ужаса. Старлинг надеялась, что это каким-то образом уравновешивает круг ее знакомых.

— Повезло тебе, что пропустила сегодняшние занятия, — сказала Мэпп. — Этот проклятый Ким Вон заставил нас прямо-таки землю рыть! Правда-правда! У них там, в Корее, сила тяжести, наверное, больше, чем у нас. И когда они приезжают сюда, им ничего не стоит получить место преподавателя физподготовки. Они здесь легкими становятся! Понимаешь? Кстати, Джон Бригем заходил.

— Когда?

— Совсем недавно. Хотел узнать, не вернулась ли ты. Волосы напомадил. Он все по холлу бродил, как первокурсник какой-нибудь. Мы с ним немного поговорили. Он сказал, что если ты отстала от курса и тебе надо засесть за учебники, то лучше нам завтра не ходить на стрельбище, а как следует позаниматься. А он разрешит нам пострелять в выходные. Я сказала, что мы ему тогда сообщим, если соберемся. Он хороший человек.

— Ага. Хороший.

— А ты знаешь, что он хочет включить тебя в нашу сборную по стрельбе на соревнованиях против команд УБН и таможенной службы?

— Нет.

— Это открытые соревнования, не просто женский турнир. Теперь следующий вопрос: ты хоть что-нибудь знаешь к экзамену по Четвертой поправке?[66]

— Довольно много.

— Хорошо, тогда скажи-ка, о чем было дело «Чимел против штата Калифорния»?

— Об обысках в средних школах.

— Что именно об обысках в средних школах?

— Не помню.

— Так вот, в этом деле рассматривалась «концепция непосредственной близости». А кто такой Шнеклот?

— Черт, не помню!

— Дело «Шнеклот против Бустамонте».

— Кажется, это имеет отношение к определению разумного предела вмешательства в личную жизнь…

— Черта лысого! Разумный предел вмешательства в личную жизнь — это Принцип Катца! Дело Шнеклота — это о согласии на обыск! Да, я вижу, детка, что нам с тобой придется засесть за книги! У меня есть все конспекты.

— Только не сегодня!

— Конечно, нет. Но завтра утром, когда твои мозги отдохнут и станут более восприимчивы, мы начнем сажать в эту плодородную почву семена, чтобы снять урожай в пятницу, на экзамене. Да вот еще что! Бригем сказал — а я обещала никому не говорить, — он сказал, что тебе ничего серьезного не угрожает. Тебя, конечно, вызовут для объяснений, но этот надутый сукин сын Крендлер, который будет давать против тебя показания, уже ничего толком не помнит. А через пару дней он вообще про тебя забудет. У тебя хорошие оценки, а с этим экзаменом мы легко справимся! — Мэпп некоторое время изучала усталое лицо Клэрис. — Ты для этой бедняги Кэтрин столько сделала — никто другой больше не сделал бы! Да еще сама подставилась! В конце концов, именно ты сдвинула все дело с мертвой точки. Теперь самое время собой заняться. А может, тебе прямо сейчас завалиться на боковую? Я и сама собираюсь сделать то же самое.