Терен с отчаянной надеждой заглянул в ее глаза. Она была такой красивой. С нежным личиком в форме сердечка, обрамленным темными кудрями. С королевской кровью. Без единой метки. Само совершенство.

— Я готов на всё ради вас. Готов отдать всё, что у меня есть, Ваше Высочество. Мою жизнь. Мой меч. Я в полной вашей власти.

— Хорошо, — кивнула она. — Скажи мне, кто, по-твоему, должен править этой страной?

Терен льнул к ее руке, но ее вопрос его смутил.

— Наследный принц, — ответил он. — Это его право по рождению.

Взгляд Джульетты ожесточился. Неправильный ответ.

— Ты сказал, что ты — мальфетто. Хуже собаки. Ты действительно хочешь, чтобы мальфетто стал королем?

Терен не задумывался об этом. Они с Энцо часто спаринговались в дворцовых садах, пока отец Терена руководил главами Инквизиции. Они были друзьями, во всяком случае — приятелями, и их всегда ставили в пару во время тренировок на мечах. Терен колебался, разрываясь между мыслями о том, что в Энцо течет чистая королевская кровь, и тем, что тот осквернен метками, оставленными на нем кровавой лихорадкой. Наконец, он покачал головой.

— Нет, Ваше Высочество, я этого не хочу.

Глаза Джульетты потеплели, и она снова улыбнулась. Правильный ответ.

— Я — первенец. Так что права на трон по рождению принадлежат мне.

У Терена мелькнула мысль: не она ли отравила ядом суп Энцо?

Джульетта наклонились еще ниже и произнесла слова, навсегда завоевавшие его сердце:

— Делай, как я повелю тебе, маленький Терен. Помоги мне избавить мир ото всех мальфетто, и, будь уверен, боги простят тебя за твое уродство.

Воспоминание блекнет. Терен снова и снова поднимает плеть.

— Во искупление заключенной в моем теле мерзкой магии я посвящу день и ночь делам Инквизиции. Я буду служить королеве, законной правительнице Кенетры, верой и правдой. Я очищу этот мир не только от Молодой Элиты, но и ото всех мальфетто.

По его изорванной спине течет кровь, тело отчаянно пытается исцелиться. Он покачивается, терзаемый мучительной болью. Из глаз неестественно светлого цвета — его метки — текут слезы. Но Терен лишь сжимает зубы и улыбается. Его мысли возвращаются к Аделине. Она не могла раствориться в воздухе. Она где-то здесь, рядом. Нужно просто лучше искать. Опросить каждого городского оборванца и попрошайку. За дешевую еду они выложат всё что знают. Его глаза загораются в предвкушении. «Да. Тысячи шпионов. У меня на тебя планы, Аделина». Будь его воля, Терен истребил бы всю Элиту, а затем побросал бы всех мальфетто в темницы. Он бы сжег их на костре всех до единого. Они все осквернены. Если бы только он мог заставить их это понять.

«Я найду вас всех. Использую всю свою силу и власть, чтобы спасти ваши души. Я рожден для того, чтобы вас уничтожить».

Во времена хороших дней на пир знать в замках собиралась,

Любовь и смех царили там, с хмельным вином еда вкушалась.

Но лишь плохие времена неслышным шагом подкрадутся —

Моя жизнь во дворце Фортуны довольно быстро налаживается.

Две недели Рафаэль обучает меня искусству передвижения по дворцу. Грациозной походке. Утонченной улыбке. Тому, как отклонять ухаживания нежеланных клиентов, ссылаясь на то, что я лишь готовлюсь стать консортом и еще не достигла совершеннолетия. В теории всё это кажется просто, однако за непринужденным изяществом Рафаэля кроется тысяча мимолетных жестов, которым мне невероятно тяжело подражать.

— Ты сравниваешь две недели с годами обучения, — смеется Рафаэль, когда я жалуюсь на то, какой неуклюжей чувствую себя рядом с ним. — Не волнуйся так. Ты знаешь достаточно для новичка, и тебе этого хватит.

Так и есть. Я уже привыкла каждое утро обвязывать голову шелками, надевать блестящую маску и блуждать по коридорам дворца. Я следую советам Рафаэля, и на меня мало кто обращает внимание. «Ты — несовершеннолетняя. Во дворце у тебя нет еще имени, и тебе запрещено общаться с любым, кто хочет стать твоим клиентом. Говори так, если пожелаешь отклонить нежеланные предложения».

Вкус свободы приятен. Утренние часы я провожу в гроте, наблюдая за собирающейся там Элитой, и узнаю всё больше о каждом из них. Объединившись, Энцо с Рафаэлем первой нашли Звездную воровку. Принц назвал так девушку в честь фольклорной героини из историй Тристана Кирсли, которая могла украсть всё что угодно, так как обладала способностью управлять разумом животных. Ее метка — багровое пятно на лице.

После нее к ним присоединился Паук, бывший учеником кузнеца. Темные, неравномерные метки спускаются по его шее к груди. Шагающую по ветру изгнал сюда из Снежных земель народ Бельдайна. Не знаю, из-за чего. Одну из ее рук обвивают темные линии. Последний из них — Зодчий — парень, обучающийся в университете Эстенции художественному мастерству. Прикоснувшись к чему угодно — камню, мечу, любой вещи — он способен перенести их в другое место. Энцо назвал его Зодчим, когда он врезал в дверь, ведущую в грот, самоцветы. Ногти на его пальцах испещрены полосами синего и черного цвета.

Всего их шестеро. Надеюсь, что я выживу и буду седьмой.

Обедаю я в одиночестве в своей спальне, а потом, когда мне не сидится на месте, брожу по коридорам и балконам дворца. Остальные из Элиты почти со мной не говорят. Энцо я вижу редко. Наверное, даже сосланный принц должен выполнять свои дворцовые обязанности, но, не встретившись с ним в гроте, я ухожу разочарованной. Временами мне кажется, будто по потайным коридорам дворца блуждаю я одна.

Я стала с нетерпением ждать ежевечерних представлений — красивых и замысловатых танцев консортов, ради которых потенциальные клиенты съезжаются со всех уголков города. У большинства консортов есть метки. Все они, как и я, носят декоративные маски. Многие изысканно обрамляют волосы шелковыми повязками. Каждый из них — произведение искусства.

Моя единственная цель сейчас — подчинить себе свою силу, примкнуть к обществу «Кинжала» и принять участие в их секретных миссиях. Я начинаю забывать о том, что на меня охотятся Инквизиторы. Начинаю забывать о том, что у меня когда-то была сестра. Я вспоминаю об этом лишь в тишине ночи. В любом случае, сестра, скорее всего, спокойно живет себе дальше без меня.

— Мастер Санторо.

— Да. В чем дело?

— Этот уличный мальчишка, попрошайничающий у Красного квартала, говорит, что видел кое-что у дворца Фортуны, что может вас заинтересовать.

— О? Это так? Говори же, мальчик, и если мне придется по нраву твой ответ, то ты получишь горячий ужин и место для ночлега.

— Д…да, сэр. Эм. Это было вчера. Я слышал от других мальчишек, что Инквизиторы ищ…щут девушку со шрамом вместо левого глаза.

— Так и есть. И?

— Я… я не уверен… но, кажется, видел…

— Или ты уверен, или нет. Что ты видел?

— Простите, Мастер Санторо. Я… я уверен. Уверен, что видел девушку, гуляющую на верхнем ярусе балконов дворца Фортуны. Том, богатом… на холме…

— Я знаю. Продолжай.

— Д…да, простите, сэр. Волосы этой девушки убраны под повязку, поэтому я не видел их цвет.

— Убраны в тамуранском стиле?

— Не знаю. Наверное.

Терен откидывается на спинку стула. Долгим и внимательным взглядом изучает стоящего на коленях, дрожащего мальчика. На его губах появляется улыбка.

— Спасибо. — Он коротко машет рукой Инквизитору. — Золотой талент, горячая еда и комната в гостинице. — И кивает, видя просветлевшее лицо мальчика. — Пусть знают, что я щедр.