— Потрясающе, — выдыхает принц.

Он отпускает меня и молниеносно убирает кинжал. На его лице больше нет улыбки.

— На сегодня достаточно. — Энцо не смотрит мне в глаза, но тон его голоса изменился. Стал мягче. — Мы продолжим завтра.

У меня в сознании мелькает образ Терена, а затем — сестры. И внезапный импульс, рожденный из склонности к страсти или амбициям — я не знаю, — побуждает меня потянуться энергией к принцу. Энцо останавливается и оглядывается на меня, удивленно приподняв бровь.

— Да? — просто спрашивает он.

Я молчу. Напряжение, копившиеся во мне последние две недели, душит меня, не давая сказать ни слова. «Расскажи ему. Это твой шанс».

«Расскажи ему правду».

Энцо терпеливо, проницательно смотрит на меня.

Слова уже на самом кончике моего языка. «Инквизиторы заставили меня следить за вами. Мастер Терен Санторо держит в заложницах мою сестру. Ты должен мне помочь».

А потом, глядя в глаза Энцо, я вспоминаю жар его силы. Снова пытаюсь заговорить. И снова слова застревают в горле.

Наконец, мне удается произнести хоть что-то, однако совсем не то, что я собиралась сказать:

— Когда я пойду на задание?

Энцо сужает глаза. Делает несколько неспешных шагов ко мне, пока не оказывается рядом. Мое сердце неистово бьется в груди. «Я идиотка. Зачем я это сказала?».

— Если тебе приходится спрашивать об этом, — отвечает Энцо, — значит, ты еще не готова.

— Я… — Момент упущен. Правда, уже почти готовая сорваться с губ, снова погребена под ворохом страхов. Мои щеки горят от стыда. — Я подумала, ты захочешь, чтобы я пошла с тобой, — удается закончить мне.

— Почему я должен хотеть, чтобы ты отправилась на задание со мной, волчонок? — тихо спрашивает Энцо.

По телу стремительным потоком течет страсть, взрезающая скопившееся в груди напряжение.

— Потому что я тебя впечатляю, — отвечаю я.

Энцо какое-то время молчит. Потом упершись одной рукой в каменную стену, другой прикасается к моей щеке и мягко наклоняет мою голову в сторону. Я трепещу. Что это за необычный свет в его глазах? Он смотрит на меня так, словно давно уже знает. Я подавляю порыв прикрыть изуродованную, шрамированную часть моего лица.

— Ты так думаешь? — тихо спрашивает Энцо и наклоняется ко мне, наклоняется так близко, что его губы почти касаются моих, дразняще замерев перед самым поцелуем. Наверное, он опять проверяет меня. Если я сдвинусь хотя бы на миллиметр, наши губы соприкоснутся.

Жар, идущий от его руки, вливается в меня, заполняя собой все мои вены и опаляя легкие огнем. В ушах ревет моя собственная энергия. Я словно нахожусь в самом центре океана, омываемая со всех сторон горячими течениями. В то же время я ощущаю что-то новое, то, что ощутила слегка и лишь однажды, когда меня тестировал Рафаэль. Пробуждается та частичка меня, которая откликнулась на притяжение самоцвета розеита — страсть и желание. Их энергия стремительным потоком приливает к груди, грозя прорваться сквозь кожу, лишая управления моей силой. Вокруг нас появляются иллюзии — лес и ночь, и темный океан. Слава богу, у меня за спиной стена. Если бы я не прислонялась к ней, то рухнула бы на колени.

В моем воображении Энцо спрашивает меня: «Есть что-то такое, что мне стоит знать?». Это представляется мне так явно, что уже кажется, что он действительно сказал это вслух, и я чуть не признаюсь ему во всем.

Затем Энцо отступает. Бегущий по венам жар испаряется, когда он забирает и свою энергию, оставляя меня изнывающей в холоде. Мои иллюзии рассеиваются. Впервые за всё наше знакомство Энцо не похож на хладнокровного, уверенного в себе, смертельно опасного Жнеца… Я вижу в его глазах уязвимость, даже вину. Мы в смятении смотрим друг на друга. Мои щеки всё еще горят. Что между нами только что произошло? Он — лидер общества «Кинжала», наследный принц, печально известный убийца, потенциально будущий король. И всё же я каким-то образом нарушила его спокойствие, а он — мое. Между нами темной пропастью разверзается невысказанная тайна.

Через мгновение Энцо обретает прежнюю отчужденность и невозмутимость.

— Мы подумаем о том, чтобы дать тебе задание, — произносит он как ни в чем ни бывало. Как будто между нами ничего не случилось. А может, и правда, ничего не случилось? Наверное, пережитое нами мгновение было всего лишь случайно созданной мной иллюзией, как и все остальные, окружавшие нас в тот момент. Как и призрак моего отца.

Я устало ссутуливаюсь, осознавая, в каком опасном положении находилась. И ничего не говорю в ответ. Вероятно, я только что едва избежала неминуемой смерти.

Энцо учтиво кивает, разворачивается и уходит из грота, оставляя меня в одиночестве, с гулко стучащим в груди сердцем. Глянув в сторону, я замечаю на стене черный и обугленный отпечаток ладони принца.

— Ты изменил свое мнение о ней? — тихо спрашивает Энцо.

Рафаэль отворачивается от принца. Они оба стоят у входа в грот, наблюдая за тренирующейся Элитой. Их взгляды устремлены на Аделину, сидящую в углу с Мишелем и практикующуюся в сплетении нитей энергии для создания маленьких знакомых предметов. Золотого кольца. Ножа. Кружевного лоскута. С каждым ее движением Рафаэль чувствует изменение в ее энергии. Наблюдение за тем, как она учится творить иллюзии напоминает ему о том, что похожую энергию он ощущает, наблюдая за работой Мишеля. Пытающегося имитировать жизнь. Мишель сопровождает все действия Аделины равнодушными и обидными замечаниями, но Рафаэль видит, что молодой художник впечатлен ею. Находящаяся поблизости Лусента перестает тренироваться и подкидывает Аделине задачки посложнее: «Сделай золотой талент! Сделай птицу! Сделай статую!». Аделина принимает вызов, и ее иллюзии становятся всё более замысловатыми. Лусента восхищена.

— Аделина была права, — наконец отвечает Рафаэль, подмечая растущую дружбу между девушками. Наверное, он недооценил Аделину. — Я слишком медленно учил ее управлять силой.

Энцо согласно кивает.

— Она обучается с невиданной скоростью.

От этих слов Рафаэлю становится не по себе. Он вспоминает о том, как Аделина отреагировала на янтарь и ночной камень, о том, как он предостерегал тем вечером Энцо и советовал избавиться от нее. Он думает о тревожащих его изменениях во внутренней тьме Аделины в последнее время, о том, как новая скорость ее обучения влияет на ее энергию, о том, как часто она кажется взволнованной, напуганной и одинокой. Эмоции так и сочатся из нее. Что-то в Аделине… что-то есть за темной стеной, которую она выстраивает вокруг себя — слабый свет, то разгорающийся, то притухающий.

— Я не просто так тренировал ее медленно, — говорит Рафаэль через некоторое время.

Энцо переводит взгляд на него.

— Ты сдерживал ее по какой-то причине.

— Я сдерживал ее, чтобы защитить нас. — Следующие свои слова Рафаэль подбирает очень осторожно: — Это правда, что она может стать самой сильной из нас. Она уже может создавать иллюзии, обманывающие людские глаза и уши. Постепенно она осознает, что может так же обманывать и с запахом, вкусом, прикосновением. — Он искоса смотрит на Энцо. — Ты же понимаешь, что это значит?

— Она сможет сделать так, что испытывающий жажду человек выпьет жидкий металл. Сможет заставить почувствовать несуществующую боль.

По телу Рафаэля при мысли об этом пробегает дрожь.

— Сделай всё, чтобы умение владеть своей силой не пошатнуло ее верность тебе. На Аделину больше всего влияют страх и ненависть, но она так же подвластна страсти и амбициям. Это сочетание ведет к безрассудству и жажде власти, делая ее ненадежной.

Энцо смотрит на то, как Аделина медленно создает детализированную иллюзию волка, настолько реалистичную, что кажется — на полу грота действительно стоит настоящее животное. Мишель одобрительно хлопает в ладони.

— Она будет великолепна, — отвечает он.

В этот раз Рафаэль чувствует изменение в энергии Энцо — проблеск эмоции, не выказываемой обычно Жнецом. Годы не проявлявшейся у принца. «Что-то произошло между ними, — осознает он. — Что-то опасное».