– Заткнись! – требует Тия.

– Хватит затыкать мне рот, – заявляет Энн. – Я просто говорю, что думаю.

– А что думаешь ты? – обращается Брин к Тие. – Зачем, по-твоему, нас сюда приперли?

– По-моему?.. Наверное, это просто такое необычное собеседование.

– Какое? – спрашивает Эмили.

– Ну, все мы проходим какое-то испытание. Она мямлит – сама не верит в то, что говорит. Тия

уже решила: когда явятся похитители, если они вообще явятся, она убежит и спрячется где-нибудь одна. Может, на берегу, среди скал. Пусть остальных прикончат, пока они будут держать свою «оборону», – Тие плевать. Конечно, если попросят по-хорошему, она помочь не откажется, а пока придется выслушивать их, оценивать их теории и быть вежливой. Но когда начнется свалка, Тия спасется сама. У нее сейчас другая забота – тянущая боль внизу живота. Вот только месячных ей и не хватало. Наверху Эмили одолжила тампон, но предупредила, что это последний. Если Тия доживет до завтра, придется подкладывать туалетную бумагу.

Остальным теория экспериментального собеседования кажется разумной.

– Значит, собеседование продолжается? – спрашивает Энн.

Тия молчит.

– Логично, – замечает Пол. Эмили смеется.

– Да уж, логики хоть отбавляй.

– А я понял, что он имеет в виду, – говорит Джейми. – Мы пришли на собеседование, последнее, что помним – как пили кофе и ждали, когда нас пригласят в кабинет. А если это и есть кабинет?

– Заебись! – выпаливает Брин.

– А если это собеседование, значит, бояться нечего, – жизнерадостно объявляет Эмили.

– Ну, это как посмотреть, – язвит Пол.

– Такого жуткого собеседования я еще никогда не проходила, – говорит Тия.

– Наверное, это противозаконно, – предполагает Джейми.

Ha него косятся так, будто он заявил, что небо голубое.

– Кто же тогда проводит собеседование? – спрашивает Энн.

– А может, никто, – загадочно отвечает Пол.

– Да, а вдруг это ролевая игра! – подхватывает Эмили. – Ну, знаете, люди в лесу, вдали от цивилизации. Нас проверяют – способны ли мы работать в команде.

– Люди в лесу? – переспрашивает Брин. – Это когда все уходят в лес, лупят в барабаны и что-то в себе ищут? Как в «Дома и на чужбине»[12]?

Энн вскидывает голову.

– Да, как Альф Стюарт и Дональд Фишер.

– Значит, Альф еще жив? – спрашивает Эмили.

– Конечно, – кивает Энн.

– И Эйлса тоже, – добавляет Брин.

– Но Эйлса сейчас в коме, – сообщает Энн.

– Я смотрю «Дома и на чужбине» только у друга, – поясняет Брин. – Его мать не отходит от «ящика».

– А что с Бобби? – интересуется Пол. – Она мне раньше нравилась.

– Умерла, – отвечает Энн. – Давным-давно.

– А Софи?

– Покинула Саммер-Бей и увезла своего незаконнорожденного ребенка.

– А Шеннон?

– Живет с лесбиянкой в Париже и учится в Сорбонне.

– О господи... – вздыхает Тия.

– А «Соседей»[13] ты смотришь? – спрашивает Эмили у Энн.

Энн кивает.

– Конечно, они не так хороши, как «Дома и на чужбине», но...

Эмили смеется.

– Ты что, издеваешься? Может, для тебя «хороший сериал» – на самом деле дрянной? И ты его смотришь просто для смеха?

– Нет.

– Ты серьезно? – Эмили не понимает, шутит Энн или нет.

– Конечно, серьезно. Например: десять лет назад Бобби Симпсон, взбалмошная приемная дочь Пиппы, начала встречаться с Аланом, сыном директора местной школы Дональда Фишера. И примерно в то же время в Саммер-Бей приехала настоящая ведьма по имени Мораг, которая поселилась в большом готическом особняке. Выяснилось, что когда-то давно у Мораг был роман с Фишером, от которого она и родила Бобби. Алан приходится Бобби сводным братом, но они об этом не знают, и у них все просто замечательно складывается. Мораг и Фишер пока не хотят открывать Бобби правду, но и не могут допустить, чтобы она спала с братом, и не знают, как быть. И только они собираются вмешаться, сын Фишера вдруг теряет сознание на пляже, его увозят в больницу, и он вскоре умирает.

Тогда Фишер решает поговорить с Бобби начистоту. Спустя несколько лет она тоже умирает. Кажется, тонет – не знаю точно, это случилось, когда я проводила эксперимент «нет телевизору». А через десять лет книгу Алана «На гребне волны» – о трудных взаимоотношениях с отцом – включили в школьную программу. Книгой заинтересовалась одна кинокомпания. Сейчас съемочная группа находится в Саммер-Бей, где актеры общаются с оставшимися в живых прототипами героев книги – в ее основе лежат реальные события. Актриса пытается вжиться в образ Бобби через восемь лет после того, как Бобби исчезла из сериала, и можете себе представить – в сюжете нет никаких неувязок!

– Вот это да! – восхищается Эмили. – Здорово ты знаешь мыльные оперы!

– Только одну, – поправляет Энн. – И, пожалуй, «Соседей». Все говорят, что австралийские сериалы глупые и запутанные. Но в «Дома и на чужбине» самые рельефные персонажи, самые загадочные психопаты и самые увлекательные интриги. Например, отец Джои стал главой секты, а Джои – шизофреником, и ему на экране компьютера мерещится отец, которого застрелил этот кретин, местный полицейский Терри Гарнер. Или тема расизма. Вместо того чтобы ввести цветных героев и показать, как все к ним добры, сценаристы придумали эпизод, когда лидер правой политической партии приезжает в Саммер-Бей за поддержкой избирателей. Местные жители проникаются идеями гостьи, показано, как опасна и при этом логична ксенофобия. Герои подолгу спорят, и это выглядит убедительнее, чем нелепые поступки героев «Жителей Ист-Энда»[14] и других сериалов. У чернокожих подростков начинает пробуждаться самосознание. Потом появляется учитель-абориген, который...

– Тебе не нравятся «Жители Ист-Энда»? – перебивает Эмили. – Сейчас как раз абсолютно суперские серии идут.

– Не нравятся, – говорит Энн. – Самый дрянной телесериал.

– Да, слегка угнетает, – соглашается Джейми.

– И актеры играют отвратительно.

– Думаешь? – переспрашивает Эмили. – А по-моему, нормально играют.

– Нет. Вот «Дома и на чужбине» – блестящая актерская работа!

– Серьезно?

– Конечно. И «Соседи» тоже. Сюзан и Карл – превосходные комики.

Тия не верит своим ушам: о такой ерунде они готовы болтать часами.

– А «Разбитые сердца»[15] ты смотришь? – спрашивает Пол.

– Само собой! – отвечает Энн.

– Мне нравится, – кивает Эмили. – Особенно Драсик.

– Ни за что не догадаетесь, кто в «Дома и на чужбине» будет играть Бобби в фильме! – заявляет Энн.

– Кто? – спрашивает Пол.

– Анита из «Разбитых сердец». Класс, правда? Это известие не производит особого впечатления,

хотя Энн воодушевилась впервые с тех пор, как они очутились на острове. Тия вздыхает. Что характерно, Энн волнует не что-нибудь, а никчемные мыльные оперы. Да еще австралийские.

– А что-нибудь английское тебе нравится? – спрашивает Тия.

– Вообще-то нет, – отвечает Энн. – Из телепередач – нет. Английские книги и журналы еще ничего, но кино и телевидение – только австралийское или американское. О «Беверли-Хиллз, 90210» или о «Саванне»[16] я могу часами говорить.

– «Саванна»? Это что? – спрашивает Эмили.

– Лучший шедевр Аарона Спеллинга, – объясняет Энн.

– Не считая «Сансет-Бич»[17], разумеется, – улыбается Эмили.

Энн смеется.

– У меня на пятом канале сплошные помехи.

– А помнишь тот фильм про косильщика лужаек? – спрашивает Эмили.

– «Газонокосильщик»? – уточняет Энн.

– Нет, про зомби.

– А, «Живая мертвечина»[18]! – хором восклицают Пол и Энн.