– Космос, дорогой, выручай! – он поднял на официанта мутные, полные отчаянья глаза. – Обслужи их и… – Коврига сунул руку в стол и достал газетный сверток, – и отдай им это… Пожалуйста…

Что было в свертке – Космос знал наверняка, но взял его с таким равнодушным видом, будто там – вобла. Он кивнул и вышел из комнатушки.

У входа в кабинет он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и решительно открыл дверь.

– Добрый вечер! – Космос улыбнулся и, шагнув к Валентину Сергеевичу, положил перед ним сверток: – Это вам… Что прикажете подать?

– Где Леня? – нахмурился мужчина, накрыв рукою пакет. – Это что за новости?

– Леонид Борисович здесь, но он нездоров, – ровным голосом ответил Космос. – Он поручил обслужить вас мне.

– Посмотри… – кивнул одному из своих амбалов Валентин Сергеевич.

Тот вышел. За ту пару минут, что его не было, никто в кабинете не проронил и слова. Молчал и Космос. Вскоре амбал вернулся.

– Все верно, – пробасил он, – Леня здесь, но… – парень выразительно щелкнул себя по кадыку.

Валентин Сергеевич покачал головой и нахмурился еще больше. После паузы он поднял глаза на официанта и спросил:

– Тебя как звать?

– Космос.

– Это что, погоняло? – хмыкнул мужчина.

– Нет, имя, – невозмутимо отве-тил Кос. – Космос Юрьевич Холмо-горов.

Валентин Сергеевич усмехнулся:

– Давай, Космос Юрьевич, как обычно. Разберешься?

– Разберусь, – кивнул тот, – не в первый раз…

Космос влетел на кухню и рявкнул повару:

– Эти пришли, ну… в кабинет! Давай как обычно и быстро!

В общем, клиентов Космос обслужил проворно, аккуратно и умело. И, разумеется, ему хватило ума не подавать им счета. Валентин Сергеевич казался вполне довольным, он даже пожал на прощанье смышленому официанту руку:

– Будь здоров, Космос Юрьевич. Наверное, еще увидимся…

Через неделю, когда в кафе вновь пришли эти постоянные клиенты, их встретил, как обычно, Коврига. Валентин Сергеевич принял от него сверток с деньгами и, даже не взглянув на виновато улыбавшегося толстяка, приказал:

– Ступай, Леня, к себе. Пусть нас Космос угостит…

Покончив с трапезой, компания встала из-за стола и потянулась к выходу. Валентин Сергеевич, как и в прошлый раз, протянул Космосу руку:

– Спасибо, Космос, и до встречи.

Важный гость улыбался, он казался совершенно довольным, и тогда Космос набрался смелости и спросил:

– Валентин Сергеевич, разрешите вопрос?

– Валяй… – снисходительно кивнул мужчина.

– Скажите, что будет с кафе после Нового года? Понимаете, у нас ходят слухи, что его могут закрыть… И что тогда будет с персоналом? Нас уволят?

Валентин Сергеевич внимательно, с подозрительным прищуром, посмотрел на вытянувшегося в струнку официанта.

– А с чего это ты вдруг решил, что эти вопросы решаю я? – холодно спросил он.

– Так… – замялся Космос. – Догадался…

– Смотри-ка какой догадливый! – Валентин Сергеевич, усмехнувшись, опустил глаза и покачал головой. С одобрением или с осуждением – Космос не разобрал. После томительной паузы, показавшейся парню вечной, мужчина строго взглянул на него и сказал: – Кафе не закроют. Сюда придет новый директор, а уж как он поступит с персоналом – это его проблемы. Но тебя, Космос, никто не тронет – обещаю. Нам такие догадливые нужны… – и Валентин Сергеевич ободрительно похлопал официанта по плечу.

Полгода в Хорогской учебке пролетели как один день. Осенью Саша получил две своих законных лычки на погоны и отправился на заставу, где ему предстояло служить до самого дембеля.

– Та-а-ак, значит, младший сержант Белов Александр Николаевич… – молодой, худощавый капитан в камуфляже отложил в сторону его документы и с любопытством посмотрел на замершего по стойке смирно Белова. – Что ж, давай знакомиться, сержант. Начальник заставы капитан Лощинин Сергей Сергеевич, – офицер встал из-за стола и энергично пожал Саше руку. – Ну, пойдем, Белов. Я тебе наше хозяйство покажу, а ты мне о себе расскажешь…

Через час Саша уже знал, где что на заставе, знал, что участок у них неспокойный, что он примет под команду первое отделение и что в наследство от готовящегося к демобилизации ефрейтора Скребнева ему достанется черная немецкая овчарка Дик, если, конечно, сам Дик пожелает его, Белова, признать.

А капитан Лощинин, в свою очередь, узнал, что вновь прибывший младший сержант родом из Москвы, что прошлым летом поступал в Горный институт, но срезался на химии, и что о собаке Саша мечтал с детства, но, увы, мама была категорически против.

Закончилась экскурсия тем, что нового сержанта отвели в казарму и представили личному составу заставы.

Началась служба, и поначалу складывалась она совсем не так, как хотелось бы Саше.

Отделение он принял все у того же ефрейтора Ивана Скребнева. Тот, казалось, был только рад этому обстоятельству, но очень скоро между бывшим и новым начальниками отделения вспыхнул конфликт. Причиной тому послужило, как позже понял и признал сам Белов, его в корне неправильное поведение. Его ошибка заключалась в том, что к «дедушке» Скребневу, без пяти минут дембелю, он относился точно так же, как и к любому другому своему подчиненному – гонял на зарядках, придирался к

внешнему виду, к заправке койки и как-то раз даже приказал ее перестелить!

Этот вопиющий случай стал последней каплей, переполнившей чашу терпения ефрейтора. Он решил проучить зарвавшегося сержанта. Сделать это ему было нетрудно – Белов был новеньким, без году неделю, а Скреб-нев был на заставе в авторитете, к тому же совсем недавно сам командовал этим отделением.

И вот однажды утром Белов обнаружил, что его подчиненные все как один перестали выполнять его команды. Более того, сержанта вовсе перестали замечать!

– Отделение, выходи строиться! – скомандовал он, но никто даже и не думал пошевелиться.

А через минуту прозвучала команда Скребнева:

– Выходи строиться! – и солдаты тут же посрывались с места и, выбежав из казармы, замерли в четком строю.

– Равняйсь! – скомандовал Белов – никакой реакции.

– Равняйсь! Смирно! – скомандовал стоявший напротив шеренги Скребнев – и отделение мгновенно выполнило приказ.

– Это что за дела? – гневно рявкнул сержант.

– Напра-во! Бегом марш! – приказал ефрейтор, и отделение убежало на зарядку, оставив своего командира – одного – в полном недоумении.

Что было делать Белову? Обратиться за помощью к офицерам? Но это означало – расписаться в собственной слабости. Ждать, когда все само встанет на свои места? Но тогда можно забыть о своем командирском авторитете… Пораскинув мозгами, Саша понял: выход один – надо немедленно разобраться с ефрейтором.

Сразу после завтрака – в столовую отделение водил тоже Скребнев – Белов подошел к нему и мрачно предложил:

– Пойдем в «ленинку», разговор есть…

Иван был выше Саши почти на голову. С высоты своего роста он смерил его насмешливым взглядом и кивнул:

– Ну, пойдем, поговорим…

Они прошли в Ленинскую комнату и плотно прикрыли за собой дверь. Дневальный, стоящий неподалеку, подозрительно покосился им вслед.

Минуту-другую в «ленинке» было тихо, потом раздался шум спора и следом – грохот опрокидываемой мебели, удары и крики. Как назло в этот момент в казарму зашел замполит, старлей Воронцов. Услышав его голос, дневальный метнулся к «ленинке», дернул дверь – заперто. Он бухнул кулаком по двери и прошипел в замочную скважину:

– Мужики, атас, замполит!

Того времени, что Воронцов шел по коридору, хватило только на то, чтоб отпереть дверь и кое-как привести себя в порядок. Когда замполит подошел к Ленинской комнате, Скребнев и Белов расставляли опрокинутые стулья.

– В чем дело, Белов? – строго спросил он.

– К уборке готовимся, товарищ старший лейтенант! – не моргнув глазом, бодро отрапортовал тот.

Замполит с подозрением посмотрел на солдат. Под глазом у Белова синел довольно заметный фингал, щеку Скребнева украшала свежая ссадина, и вид у обоих был взъерошенный и смущенный.