Наблюдатели со стены сообщили, что монголы достигли озер и выстраиваются лицом к южной стене. Юкио приказал открыть ворота. Во главе с Юкио и Дзебу, за которыми следовал знаменосец с флагом Белого Дракона, самураи шеренгами по пять рысью выехали на мост. Барабанщики тайко выбивали сердитую дробь.

Глядя на строй воинов перед собой, Дзебу не мог рассмотреть монголов – свой народ – достаточно хорошо. В большинстве своем они были крепко сбитыми и значительно крупнее самураев. Лица их были темными, обожженными солнцем и обветренными. У всех были усы со свисающими концами, а волосы, торчащие из-под шлемов, перехвачены шнурами. У большинства волосы были черными, но кое-где Дзебу различил рыжие бороды и усы. Глаза были узкими, – это были глаза людей, которые всю жизнь щурились на солнце.

Юкио обнажил длинный, сверкающий меч и шпорами послал лошадь в галоп. Дзебу сделал то же самое, и деревянный мост задрожал от копыт лошадей последовавших их примеру самураев. Самураи издали свой воинственный клич «Муратомо!», кинувшись на строй неподвижных монголов. Дзебу обернулся и увидел за своей спиной лес сверкающих стальных клинков. Но половина воинов Юкио все еще находилась за стенами города.

Дзебу услышал тройной звук рога – сигнал монголов. «Сейчас, – подумал он, – они бросятся в атаку». Но стоявшие перед ним одновременно развернулись и ускакали от берега озера, оставив напротив моста открытое пространство, как бы приглашая воинов Юкио войти в него.

Сквозь грохот атаки раздался голос Юкио:

– Постарайтесь поджечь их осадные машины.

Дзебу вспомнил другой бой, когда Кийоси отвел отступающих Такаши, преследуемых Муратомо, от стен императорского дворца.

– Юкио, – крикнул он, – это ловушка.

– Я не могу их остановить.

Дзебу подстегнул свою лошадь и вылетел на конец моста, опередив Юкио. Там он остановил огромного китайского гнедого жеребца и поставил его поперек пути атакующих самураев. Он встал на стременах, чтобы люди Юкио заметили его, и поднял руки вверх, жестом приказывая остановиться. Рядом с его шеей просвистела монгольская стрела.

С криком прекратить атаку Юкио резко остановил свою лошадь. Всадники, непосредственно скакавшие за ним, последовали его примеру, и приказ криками был передан назад по мосту. Но смешавшаяся толпа всадников налетела на лошадь Дзебу, и он упал на деревянный настил.

Раздался двойной звук рога. Почти мгновенно на них обрушился град стрел. Монголы, продолжая скакать от рва, разворачивались в седлах и пускали в самураев стрелы. Лошадь Дзебу пронзительно заржала и встала на дыбы, когда в ее бок вонзилась дюжина стрел со стальными наконечниками.

Дзебу схватил Юкио за руку и сдернул с седла. Используя как прикрытие умирающих лошадей, они беспомощно наблюдали за массовым убийством своих людей. Три монгольских стрелы воткнулись в доспехи Дзебу. Он обломил их. Монголы остановились и повернулись лицом к городу. Снова и снова они осыпали людей на мосту градом стрел из мощных, двоякоизогнутых луков.

Войн, несший знамя Белого Дракона, упал. Несмотря на то что он становился особой целью, Юкио подхватил знамя и побежал с ним по мосту назад к воротам. Увидев знамя, самураи стали откатываться назад. Дзебу и Юкио перепрыгивали через мертвых людей и лошадей. Оба озера окрасились в алый цвет, заполнились телами. Стрелы падали на них тучами. Оставшиеся в живых самураи сломя голову бросились к южным воротам.

Мимо Дзебу и Юкио в противоположном направлении галопом пронесся всадник, глаза его были дикими, лицо – красным от ярости. Юкио попытался остановить его, но всадник даже не заметил своего вождя на полном скаку.

Пропел монгольский рог, град стрел прекратился.

Поднявшись на стременах, одинокий самурай прокричал в наступившей тишине:

– Хо! Я – Сакамото Мичихико из Овары, потомок в десятом поколении знаменитого воина Абе Иоритоки.

Юкио остановился, чтобы посмотреть на Мичихико. Сильно толкнув, Дзебу заставил его двигаться.

Внезапно раздался пронзительный звук фанфар. Несмотря на тренировку зиндзя, то, что произошло дальше, заставило Дзебу задрожать от страха. Подобно лавине, монгольская кавалерия бросилась к воротам Зеленого Пояса. Молчавшие прежде, сейчас они кричали как сумасшедшие, лица были искажены от ярости. Размахивая саблями, они неслись на одинокого самурая.

Неторопливо, как будто практикуясь в стрельбе, Мичихико натянул свой лук, который был выше человеческого роста, и выпустил стрелу в четырнадцать ладоней в возглавлявшего строй монгола. Пронзенный в глаз, всадник свалился с лошади. Мичихико выпускал стрелу за стрелой в наступающих воинов. Он был хорошим стрелком, и скоро упавшие люди и лошади без всадников стали замедлять атаку монголов.

Но теперь монголы были рядом с Мичихико. Отбросив лук, он обнажил свой длинный меч. Клинок зазвенел по изогнутым саблям монголов. Дзебу заметил, как один из них был разрублен надвое. «По крайней мере, наши кузнецы лучше их», – подумал он.

Окружившие Мичихико монголы отступили. Один из них раскрутил над головой веревочную петлю и, дернув запястьем, послал ее в сторону самурая. Еще одна петля захлестнула его через голову. Он был связан, руки прижаты к телу. Попытавшись перерезать веревки, когда монголы сдернули его с лошади, он тяжело упал на настил моста. Над озерами разнесся пронзительный хохот. Монголы окружили его, и дюжина пик вонзилась в извивающееся тело Мичихико.

Юкио не отводил глаз от разыгравшейся внизу сцены. Непристойная смерть для храброго воина. Невежественные мясники.

Большинство самураев уже находилось в безопасности за городской стеной. У ворот стоял Моко с зажженной масляной лампой. Дзебу взял ее у него и снова вышел на мост.

Один из монголов поднял на копье голову Мичихико. Они испустили триумфальные воинственные кличи, как будто убийство одного человека было великой победой.

– Возможно, они думают, что это был наш самый доблестный воин, – сказал Юкио. – Они не знают, что он был простым самураем, который решил, что сегодня хороший день, чтобы встретить смерть.

«Самураи, как зиндзя, научились не видеть в смерти зло, – подумал Дзебу. – Но они стали видеть в ней благо, что не характерно для зиндзя. Они бросаются в ее объятия».

Сейчас монголы кинулись к воротам по мосту, пытаясь помешать их закрыть.

– Отойди, – сказал Дзебу Юкио.

К пламени лампы он поднес шнур, натертый взрывчатым порошком китайцев. Искры с шипением побежали по шнуру и распределились в нескольких направлениях по всему мосту. Дзебу и Юкио бросились за массивные ворота из дерева и железа.

В то мгновение, когда ворота с шумом закрылись, раздался оглушительный грохот. Юкио слишком поздно зажал уши ладонями. Дзебу, в ушах которого тоже звенело, поманил его рукой, и они поднялись бегом по каменным ступеням к парапету.

– Посмотри, что мы сделали, – сказал Дзебу. Серое облако вонючего дыма нависло над Рун ху и Шань ху. Мост Зеленого Пояса, за исключением нескольких тлеющих опор, исчез совершенно. В воде было полно монголов и их лошадей, многие из них были мертвы или серьезно ранены, некоторые пытались доплыть до берега.

– Мы отплатили, – сказал Дзебу.

– Нет, – возразил Юкио. – Они могут потерять всех этих людей и даже не заметить этого. Для нас потерять двести человек – значит потерять каждого пятого. А мы потеряли именно столько, я уверен, в самом первом бою. – Он горько рассмеялся. – Я должен вспороть себе живот за то, что допустил такие потери.

– Я предложил немедленную атаку, – сказал Дзебу, Глаза Юкио были полны печали.

– Я отдал приказ. И если бы ты не остановил атаку вовремя, монголы уничтожили бы нас. Ты также предложил использовать громовой порошок для разрушения моста.

– Моко узнал о порошке от китайских ученых. – Дзебу осознал, что не испытывает сожаления по поводу неудачной атаки, но ему хотелось помочь другу. Он положил руку на закованное в доспехи плечо Юкио.

– Мы, зиндзя, говорим, что способность действовать находится во власти любого. Гарантировать успех действия не подвластно никому. Таким образом, если ты победил, не позволяй победе опьянить тебя. Если ты потерпел поражение, не будь удрученным. Воин, который слишком обращает внимание на победы и поражения, бесполезен. Сегодня несколько раз я вспоминал твоего отца и последний день восстания в Хэйан Кё, когда ты был еще ребенком. Он потерпел поражение и вынужден был отойти из города, но это не лишило его мужества. Он сказал, что сокол нападает и иногда остается с пустыми когтями, но продолжает полет и охоту. Он был жизнелюбивым самураем.