– Ты могла слышать, что я очень любопытный человек, Танико. Я ничего не знаю о Стране Карликов и хочу узнать все.

Могла существовать только одна причина, по которой он хотел задать вопросы относительно Страны Восходящего Солнца. Если она расскажет ему все, то может предать свой народ. Но она отбросила страх. Чтобы выдержать эту ночь, она должна смеяться над всем и ни к чему не относиться серьезно, даже к самой себе, даже к Священным Островам.

– Быть может, мой господин, мне стоит начать с исправления некоторых фантастических легенд, которые вы могли слышать. Начнем с того, что мы – не карлики. Просто вы и китайцы – гиганты. И мы не поклоняемся богам с головами животных. Наш император не живет во дворце из чистого золота. И мы – не людоеды.

– Не людоеды? – Брови Кублая поползли вверх. – Как жалко. Я приказал специально для тебя зажарить превосходного жирного китайца. Теперь придется скормить его моим охотничьим собакам. Мой народ тоже является объектом многих ложных представлений. Молва гласит, что мы тоже едим человеческое мясо. Про нас не говорят, что мы поклоняемся богам с головами животных, но про нас говорят, что У нас самих звериные головы. Предполагается, что мы вообще не люди, а дьяволы, появившиеся, чтобы наказать человечество за его грехи. Но расскажи мне правду о своей стране. В каком дворце на самом деле живет ваш император?

Расспросы длились всю ночь. Не понимая цели Кублай-хана, она постаралась создать впечатление, что ее страна очень бедна по сравнению с Китаем. Дворец императора в Хэйан Кё выглядел бы маленьким и голым рядом с домом любого богача в Линьнане Кублай настаивал на том, чтобы она детально объясняла законы, обычаи, ежедневную жизнь, – все то, что большинству людей показалось бы слишком очевидным или незначительным. Трижды на протяжении вечера он ударял молоточком в маленький гонг, и огромный стражник с кривым мечом приносил вино. Кублай указал на серебряный столик у входа в шатер, уставленный фруктами, мясом и кувшинами с молоком.

– Ешь все, что захочешь, – сказал он. – Никто не может остаться голодным в шатре хана. – Она сдержанно поела, ни на секунду не забывая, что этот великан обладает властью над ее жизнью и смертью, Его поведение было вежливым и приятным, но вопросы сыпались на нее с безжалостностью монгольской армии, осаждающей город.

«Но, – напомнила она себе, – знание является единственной вещью, которой я смогу обладать даже после того, как кто-то другой возьмет его у меня. И я начинаю открывать в себе знания о моей стране, которые никогда не казались мне важными, которыми, мне казалось, я не обладаю». Ее страна меняла форму в ее сознании под воздействием вопросов Кублай-хана. Она видела свой народ и события глазами мастера стратегии.

После того как она объяснила все тонкости вражды между Такаши и Муратомо, он выразил свое мнение:

– Как твой народ похож на мой. Оба живут на границе с Китаем. Оба учились у Китая, оба бедны по сравнению с ним. Оба народа растят отважных воинов, настолько горячих, что мы ослабляем свои страны, воюя между собой. У нас междоусобицу прекратил наш Прародитель – мой дед Чингисхан. Быть может, этот оркхон Согамори сделает для вашей страны то же самое.

Он поднялся, нависнув над ней. Она торопливо вскочила на ноги. Он похлопал ее по плечу огромной темной ладонью.

– Я выпил много вина и тяжело работал весь день. Сейчас я буду спать. Один из моих стражников проводит тебя в твою юрту.

Танико была поражена. Использовав ее разум, он не использует ее тело? Быть может, он нашел ее непривлекательной?

Казалось, он заметил ее удивление.

– Это еще одна из сказок, которые о нас рассказывают, – будто мы берем женщин грубо, запросто. Это неправда. Можешь мне поверить, что я нашел тебя очень привлекательной. Ты – изящное, нежное создание.

– Благодарю вас, мой господин, – она поклонилась с явной стыдливостью, переполненная чувствами оттого, что ее назвали изящным созданием.

– Если бы ты легла со мной сегодня ночью, то сделала бы это как узница. Я знаю, что ты не куртизанка, несмотря на то что мне наговорил князь Хоригава, отдавая тебя. Буркина поведала мне твою версию рассказа. Меня поразило то, что твой муж посчитал самой ужасной участью для тебя жизнь среди нас. Сегодня, разговаривая с тобой, я убедился, что ты женщина благородного происхождения. Я нашел тебя красивой и необыкновенно интересной женщиной. Я намерен дать тебе время, чтобы ты смогла привыкнуть ко мне. Теперь ступай.

После этой ночи она встречалась с ним примерно один раз в месяц. Так как при нем жило более четырехсот женщин и постоянно привозились новые, посылать за ней так часто было знаком сильного расположения. Он продолжал расспрашивать ее о родине, но постепенно диапазон обсуждаемых ими тем расширялся. Она сама стала задавать ему вопросы. Ответы Кублая раскрыли для нее новый мир, оказавшийся значительно более широким, чем она могла себе представить. И огромной частью этого мира, как она узнала, правила семья Чингисхана.

У Прародителя, как сказал ей Кублай, было четыре сына от главной жены. Именно они были его наследниками. Каждый из них получил во владение часть империи. Чингисхан пожелал, чтобы после него Великим Ханом стал его третий сын Огодай. После смерти Чингисхана Огодай был избран на курултае Великим Ханом. Оркхоны, гурханы, нойаны и багадуры поклялись, что пост Великого Хана всегда будет занимать только представитель рода Огодая. Огодай приказал своей армии двигаться на запад, где она завершила завоевание России, начатое Чингисханом, и захватила земли за ней, называемые Польшей и Венгрией. Эта кампания закончилась после смерти Огодая.

Отцом Кублая был младший сын Чингисхана – Тули. Он был блестящим, дерзким и беспощадным воином, унаследовавшим отчасти гениальность своего отца как стратега. Его стали называть Богом Войны. Часть империи, которую ему выделили для правления, была родиной монголов, вместе с ней он получил титул Хранителя Очага. Тули умер на девять лет раньше, чем Огодай.

Пять лет после смерти Огодая правила в качестве регентши его вдова. Она была гордой и глупой женщиной и заимела себе множество врагов. Она вела себя грубо и властно по отношению к членам Золотой Семьи и старым военачальникам. Требовала неумеренных подарков от вассалов и союзников, проявляла склонность к несторианству и угрожала ввести его во всей империи.

Наконец курултай избрал Великим Ханом сына Огодая – Гуюка. Он был серьезно болен и много пил. Пробыв правителем чуть более двух лет, он умер.

Вдова Гуюка, по слухам, была ведьмой. Вместе с вдовой Огодая она правила империей два года. Потом они выдвинули в качестве кандидата на пост Великого Хана внука Огодая.

Эти две вдовы не подозревали, что их падению будет способствовать еще одна великая госпожа – вдова Тули, мать Кублая, принцесса Саркуктани. Она была мудрой и осторожной в той же степени, в какой женщины из рода Огодая были упрямы и надменны. У Тули, как и у самого Чингисхана, было четыре дееспособных сына. Принцесса Саркуктани позаботилась о том, чтобы эти четыре молодых человека надлежащим образом изучили китайских классиков, писавших о философии и искусстве управления государством, и монгольских – об искусстве ведения войны. Она тайно заключила союз с выдающимися людьми империи.

Когда наконец собрался курултай, чтобы выбрать преемника Гуюка, лидеры монголов отказались от своего обещания, что род Огодая будет всегда править ими. Вместо этого они избрали Менгу, старшего сына Тули. Через год после своего избрания Менгу раскрыл заговор против своей жизни, возглавляли который вдовы Огодая и Гуюка. Законы монголов запрещали проливать кровь любого лица благородного происхождения, поэтому с ними поступили иначе. Все отверстия в телах обеих женщин были плотно зашиты, чтобы злые духи не могли покинуть их, а самих женщин завязали в кожаные мешки и бросили в реку. Менгу приказал также казнить сотни других членов рода Огодая и их сторонников.