— Не с ним. С машиной! Однажды вечером парень припарковал ее, прогулялся до "Железной дороги", после закрытия проводил свою подружку домой, а наутро…

— Они ее разгромили? Машину то есть?

— Разгромили?! Да уж это точно. Они ее сложили!

— Что сделали?

— Сложили! — выкрикнул Билл. — Они умеют. Получилось по полметра в длину, в ширину и в высоту. Такой вот металлический кубик. И никаких осколков стекла или пластика, никаких видимых швов. Все сложено чистенько-аккуратненько. Просто полуметровый куб.

— То есть они под пресс ее положили? — продолжал я подыскивать рациональное объяснение.

— Да нет. Просто сложили.

— Это невозможно!

— Для них — нет! Я ж говорю, они умеют.

— И что сделал парень?

— Сделал? Как же. Он посмотрел на все это и подумал: "А что если бы я в тот момент сидел в этой чертовой штуке? Что он сделал? То же самое, что я бы сделал на его месте, и что ты бы сделал. Он уехал. И больше мы его не видели.

Бутылка опустела. Мы перешли к пиву. Сделав изрядный глоток, я предложил:

— Если хочешь, оставайся ночевать. Ляжешь на полу. Я тебе одеяло дам.

— Спасибо, — ответил Дурной Билл. — Спасибо, но — нет. Допьем пиво, и я пойду. Я бы тут ни за какие коврижки не остался. К тому же у меня дома тоже припрятана бутылочка.

— Ах ты, хитрый старый хрыч!

— А ты тупой недоносок! — беззлобно отозвался он.

Двадцать минут спустя я закрыл за ним дверь, а затем подошел к окну. Я взглянул на Билла и на улицу, всю серебряную в лунном свете.

Билл стоял у калитки (у того места, где она должна была быть), слегка пошатываясь, и махал мне рукой, прощаясь и благодаря за выпивку. Затем он шагнул на улицу и двинулся прочь.

Все было тихо: ни звука, ни движения. Стояла одна из тех ночей, когда даже листья на деревьях не колышутся. Все будто застыло, хотя было совсем не холодно. Я проводил Дурного Билла взглядом: выворачивал шею до тех пор, пока он не скрылся из виду, как вдруг…

На другой стороне дороги я обнаружил сразу три фонарных столба — вместо привычных двух! Левый столб был на месте, и самый правый тоже, но вот средний?! Я никогда его прежде не видел. Я протер усталые глаза, вдохнул поглубже, снова протер глаза. Столбов опять только два!

Ну вот, нажрался как свинья — напился в стельку — и напугался до чертиков!

Посмеиваясь, я отошел от окна, выключил свет и поплелся в спальню. Старый дурак сумел-таки меня зацепить! И я действительно почти поверил. А теперь еще спьяну в глазах двоится или что-то вроде того. Хорошо еще, фонарные столбы мерещатся, а не розовые слоны! Или тонкие человечки! И со смехом я лег в постель.

…Зато наутро мне было не до смеха.

По крайней мере после того, как его нашли. Старину Дурного Билла из Бэрроуз-хилла. А меня пригласили на опознание.

"Они умеют" — так он говорил. Об их странной способности складывать разные вещи. И вот — господи! — они сложили его. Получился полуметровый куб. А в нем ребра, кости, кожа и мышцы — словом, все. И, сами понимаете, все целехонько, нигде не сломано, только сложено. Ни крови, ни внутренностей, никакой мерзости. И от этого еще гаже. Оттого, что ничего такого нет.

Они бросили его в мусорный бак на другом конце улицы. Когда двое местных подростков его нашли, они никак не могли понять, что это такое, пока не обнаружили лицо на одной из граней куба. Впрочем, не буду вдаваться в подробности…

Разумеется, я съехал оттуда при первой же возможности и полагаю, вы не станете меня за это осуждать. С тех пор я много размышлял о том, что случилось. Точнее, я только об этом и думал.

Считаю, что старина Билл был прав. По крайней мере, надеюсь. Я о том, что он мне говорил раньше, когда я почти не слушал. О том, что эти ребята, тонкие, последние в своем роде и что они выбрали Бэрроуз-хилл как последнее пристанище, где можно скоротать свои дни и тихонько уйти. Как эдакое кладбище слонов.

По крайней мере там, где я живу теперь, нет ни тонких людей, ни тонких домов. Вандалов полно и машин несметное число, но зато ничего необычного.

Есть фонарные столбы. И конечно, столбы телефонные. Сколько угодно. Но меня они уже не пугают.

Видите ли, я точно знаю, сколько на моей улице фонарных столбов. И я точно знаю, где они расположены — каждый из них. И помоги боже тому человеку, который посмеет поставить еще один столб, не предупредив меня об этом!

Давным-давно, когда мне было лет пятнадцать, я сидела и смотрела на море и вдруг увидела, как на горизонте из водной глади поднимается высокий холм с округлой вершиной. Холм был большой и неподвижный, того же лазурного цвета, что и теплое море. Я удивленно смотрела на него и недоумевала, почему другие люди на побережье не замечают того, что вижу я, словно отказываются признать саму возможность этого удивительного явления. В действительности, их можно было понять: ведь если допустить, что из пучины морской в любой момент может подняться водяной холм, притом вроде бы абсолютно твердый на вид, под вопросом окажутся законы природы, к которым мы так привыкли, мироздание покачнется и даст трещину. Возможно, говоря об этом случае из детства, мне следует также особо подчеркнуть тот факт, что описываемое явление имело место в момент, когда у меня не было абсолютно никаких причин сомневаться ни в остроте своего зрения, ни в собственном психическом здоровье.

Я взрослая самостоятельная женщина, достойная дочь своих не слишком выдающихся, но вполне порядочных родителей — одним словом, личность в меру разумная и довольно заурядная. Я всегда в первую очередь полагаюсь на собственный здравый смысл, хотя и признаю определенную ограниченность такой жизненной позиции. Просто больше мне верить вроде бы не во что. В общем, я сама по себе, и горжусь этим. Что до моей внешности, то я довольно высокая и, пожалуй, худая. Одеваюсь я просто и опрятно. Мне не было еще и двадцати трех, когда мои волосы начали седеть. Все вокруг без конца спрашивали меня, отчего я седею: не иначе, я пережила какое-нибудь ужасное потрясение? Любопытные весьма разочаровывались, слыша мой отрицательный ответ на этот вопрос, — в те времена я и впрямь еще не знала ужасных потрясений. Все еще было впереди.