Пока моя компаньонка наслаждалась приключением — Редстон она ни разу в жизни не покидала, и новые впечатления ей пока не надоели. После нашей засоленной столицы (которая, к слову сказать, Фиберти тоже не понравилась) Финкаун выглядел как бред безумного алхимика. Даже с прошлого раза тут добавилось суеты и людей (а может, все дело во времени года), неподготовленный разум это сражало наповал, тем более что обжитый белыми старый город располагался в стороне, а многоярусный деловой центр — вот он, перед глазами.
Мы вышли из вагона порознь и покинули вокзал тем путем, которым обычно пользуются только местные — по длинному пешеходному мосту. Ведя Клару под ручку, я с видом знатока (посмотрите направо, посмотрите налево) перечислял местные достопримечательности. Нет, не потому, что много знал. Просто мне надо было убедить ее идти вперед, не устраивая истерик. (Подумаешь, настил дрожит! Ну и что, что снизу паровозики?) Когда я намекнул, что по сравнению с трехсотметровой шахтой этот мостик — тьфу, мисс Фиберти сильно побледнела. Никогда не понимал умения людей сделать проблему на ровном месте!
Меня финкаунский хаос раздражал по другой причине — в трехмерном лабиринте города, который за двадцать лет не перестраивал только ленивый, мне предстояло найти папин тайник. Мероприятие сродни поиску клада: знаешь, что есть, а где — даже Шорох не скажет (проклятый монстр дал понять, что я опротивел ему со своей суетой, и на призывы больше не откликался). Единственной зацепкой было упоминание о происшествии, вскользь проскочившее в отчетах салемских братчиков: когда хоронили отца (интересно, что они в гроб-то положили?), так вот, как раз во время церемонии похорон сгорело все имущество вдовы. Я видел принадлежавший семье городской дом — пожара там никогда не было. То есть кто-то мог ради прикола восстановить халупу «под старину», но столетние платаны, растущие вплотную к фасаду, уцелеть в первозданном виде не могли. Другой недвижимости за отцом не значилось. Парадокс? Нет, если допустить, что отец следовал глупой городской моде, над которой я еще в Редстоне потешался, — снимать на лето дом в сельской местности. Конечно, предполагать, что черный маг желал общаться с природой или (предки оборони!) решил разбить огород, было глупо, а вот выпустить дите резвиться на свободе — в самый раз.
Лично я этого эпизода своего детства не помнил, а салемцы не сочли нужным сообщать адрес летней дачи семейства. Впрочем, зачем мне помощь этих клоунов? Люди о том пожаре могли не помнить, но где-то он непременно упомянут: либо в газетах за те дни, либо в архивах муниципалитета. Естественно, черный маг не мог опуститься до копошения в пыльных бумагах, этот подвиг предстояло совершить мисс Фиберти (главное, обставить все так, словно я в это время тоже буду занят). По-моему, она меня раскусила, но от работы отказываться не стала, а это главное. Всего за полдня мы стали счастливыми обладателями заветного адреса и немедленно отправились на место, ради конспирации отмахав пешком целую трамвайную остановку.
Подвох стал ясен через полчаса.
— Вот…! — не выдержал я.
— Следи за языком, Йохан, — тонко улыбнулась мисс Фиберти.
Все, завязываю с личиной белого — даже выругаться нормально не дают.
Озвереть было от чего: квартал Липовых рядов, обозначенный на карте города размашистым квадратом, вообще не имел сквозной нумерации домов. В смысле, рядом со строением номер двадцать четыре могла приткнуться халупа номер сто тридцать шесть, а рядом с особняком номер пятьдесят восемь — вообще ничем не застроенное владение двести три.
— Может, в газетах рисунки попадались? — с надеждой поинтересовался я.
— Ничего похожего, — обломала меня мисс Фиберти. — А ты сам ничего не помнишь?
— Да какое — мне пять лет было!
Память у меня хорошая, но не настолько. А самое приятное, что пятнадцать лет назад дом мог сгореть полностью, его остатки — сменить хозяина, а все прежние соседи — съехать. Да и сельской местностью это место давно уже быть перестало: от пресловутых лип уцелели лишь отдельные островки. Райончик оказался элитным: на воротах тут и там красовались блестящие таблички с именами состоятельных черных магов, известных целителей и функционеров мэрии.
То есть просто ходить по домам и трясти хозяев у меня не получится.
— Можно поискать в муниципалитете старые планировки, — предложила мисс Фиберти.
Я поморщился.
— Чтобы всякие хитрожопые чиновники начали интересоваться, что мы здесь забыли? На фиг надо! Переселимся в гостиницу поближе и походим тут. Потратим лишний день, максимум два, зато свидетелей не будет.
Сказано — сделано. Но день прошел, за ним — второй, а дело не двигалось с мертвой точки. Дом по адресу «Липовые ряды, тринадцать», некогда облюбованный черным магом, словно тройным щитом обнесли. Под конец даже мисс Фиберти утратила свое обычное ехидство.
— Э-э… Йохан, а ты не думаешь, что это место может быть… не совсем обычным?
— Мощной магии здесь нет, — буркнул в ответ я, — только стандартные отвращающие знаки на заборах.
Когда мы начали проходить одни и те же улицы по второму разу, было естественно заподозрить колдовство.
— Но мы уже везде были…
— Значит, не везде. Завтра пройдемся по дворам, может, у кого-то забор общий. Если есть дома двенадцать и четырнадцать, то должен быть и тринадцатый!
Мисс Фиберти с сомнением покачала головой.
Так и пришлось бы нам идти на поклон к архивариусам, если бы не совершенно идиотское происшествие — меня обокрали. В номере лежала одежда и немного денег, но, словно не найдя лучшей цели, воры сперли мою записную книжку. Пропажу я обнаружил мгновенно — дневник был единственной отдушиной, позволяющей мне сохранять хладнокровие, а поскольку настроение и так было неважным, образ белого затрещал по швам.
Да катись она к Королю, эта унылая личина!
С грацией голодного духа я спустился к регистрационной стойке и вместо ответа на приветствие уставился сидящему за ней мужику в глаза (такой жест не только белых приводит в смущение). Кажется, этот тип и есть владелец пансиона. Вот пусть за всех и отдувается!
— Что-то случилось, сэр? — Хозяин занервничал.
— Да, — трагическим тоном возвестил я, — из моего номера пропала вещь. Это была книга. Она принадлежала моему папочке!
И плевать на то, как папа белого мог владеть книжкой с черепом на обложке.
— Сэр, а вы уверены, что…
— Абсолютно! — Я позволил голосу упасть до драматического шепота. — Она лежала на тумбочке, а теперь ее нет.
— Не понимаю, как мы…
Он что, меня за идиота держит?
— В номере убирали.
Хозяин явственно колебался между желанием все отрицать и страхом ответственности. Обычный белый не смог бы настоять на своем, но я-то не из них, а кроме того, Искусникам тоже как-то удается быть настойчивыми. Мужик капитулировал.
— Подождите минуточку, сэр, моя жена лично убирала номер, уверен, она объяснит, что произошло.
Естественно, разбор происшествия занял у него больше, чем минуту. За это время из своего номера успела подтянуться мисс Фиберти, обладавшая феноменальным чутьем на чужие неприятности. Я безмолвствовал, у меня не было ни малейшего представления о том, как именно скандалят белые (если они вообще на такое способны). Через четверть часа из внутренних комнат раздались гневные крики и визг, а затем владелец пансиона появился вновь, таща за ухо мальчишку лет тринадцати. Надо сказать, что мужичок был достаточно приземист, а парень долговяз, поэтому приподнять паршивца хозяин не мог и вместо этого пригибал головой чуть ли не до колена.
— Мне так стыдно, сэр, так стыдно! Какой позор! Мой собственный сын опустился до воровства у постояльцев!
— Я бы вернул! — ныл парень, пытаясь вывернуться из отеческих когтей.
— Верни, — согласился я. Начинающий воришка сочувствия у меня не вызывал.
— Она сгоре-эла-а!
Сквозь сопли и всхлипы выяснилось, что этого олуха соблазнил волшебный вид моего дневника: малец смерть как захотел узнать, что там написано. Хорош бы я был, если бы до моих секретов было так легко добраться! Но охранные заклинания отработали четко, и пацану сильно повезло, что он при этом не спалил дом.
