Альбом «Оловянных Солдатиков» «Рассуждения» стал одним из артефактов того параллельного мира, который построила молодёжь 1970-х.

«Оловянные Солдатики» в том подвале оказались отнюдь не случайно. В «генеральском» доме на Соколе жила семья Сергея Харитонова, гитариста «Оловянных». Сергей со школьных лет увлёкся песнями The Beatles и мечтал играть в настоящей бит-группе. Он благоговел перед «Соколами» и всегда с восторгом глядел на Юрия Ермакова, который шёл с репетиции домой в соседний подъезд, небрежно закинув на плечо свою электрогитару. У самого Сергея была совершенно обыкновенная акустическая гитара с приклеенным самопальным звукоснимателем, сделанным из телефонной трубки. Его отец-адмирал не слишком одобрял увлечение сына современными ритмами и постоянно ворчал на мечущиеся по дому звуки «фуги-куги», как он их называл. Чтобы позаниматься на гитаре, Сергей обычно запирался в ванной. И даже когда к нему пришёл знакомиться Андрей Горин, который играл на барабанах в джаз-оркестре МАИ, но на самом деле мечтал исполнять биг-бит и рок-н-ролл в настоящей группе, Сергей первым делом повёл гостя в ванную и только потом спохватился:

– Действительно! Что это я?! Никого ж дома нет!

Он церемонно пригласил своего нового приятеля в гостиную, где они до прихода родителей вполне весело провели время, исполняя все песни The Beatles, которые помнили наизусть.

Пока Лашкарёв и Харитонов были студентами Московского энергетического института, группа репетировала в ДК МЭИ. Но когда ребята окончили вуз и у «Оловянных Солдатиков» возникла проблема с репетиционной базой, родители Харитонова обратились к коменданту «генеральского» дома полковнику Волкову с просьбой найти ребятам какое-нибудь помещение для работы. Тот не задумываясь протянул ключи от бомбоубежища…

«В слове „убежище” есть очень важный смысл, – считает Андрей Горин, – потому что для нас это было действительно убежище. От всего, что нам мешало жить!»

…Молва о магнитофонном альбоме, который записали «Оловянные Солдатики», быстро разлетелась по столице и окрестностям. Очень многие хотели иметь этот альбом, поэтому Юрий Лашкарёв, возвращаясь с работы домой, тут же включал магнитофоны и начинал переписывать плёнки, которые у него скапливались десятками. А друзья уже несли новые и новые чистые катушки.

Альбом «Рассуждения» распространялся по Москве исключительно бесплатно. Музыканты считали, что если люди хотят попрыгать на концерте, то они должны заплатить за это деньги, так как для музыкантов концерт – это работа. Но запись альбома являла собой реализовавшуюся мечту, и у наших героев было категорическое отношение: альбом продавать нельзя, потому что нельзя продавать мечту…

«Когда мы закончили запись, – вспоминает Андрей Горин, – у меня возникло удивительное ощущение, что все эти песни впечатались куда-то в Космос, туда, где все наши мысли хранятся, а не исчезли в неизвестном направлении. Ведь раньше то, что ты делаешь, пропадало с последним звуком и с приходом комсомольца, который объявлял о закрытии вечера. И вдруг стало возможным прикоснуться, взять в руки то, что ты делаешь!»

Вот так подвал дома № 75 по Ленинградскому проспекту стал дважды героем рок-н-ролла…

P. S. Идея повесить мемориальную доску на этом доме легла в основу фильма «Да здравствует рок-н-ролл!», который Авторское телевидение сняло по заказу Первого канала (авторы сценария Владимир Марочкин и Игорь Васильков, режиссёр Андрей Верещагин). И доску действительно создали, правда виртуальную, при помощи компьютера. В каждом интервью фильма мы спрашивали музыкантов первого рок-поколения о том, что бы они написали на этой мемориальной доске.

Александр Градский: «У Макаревича есть песня со словами „Всё могло бы быть совсем не так…”, и было бы неплохо написать эту фразу. А дальше как хотите, так и понимайте: всё могло бы быть совсем не так в смысле, что всё могло бы быть гораздо хуже, или всё могло бы быть совсем не так в смысле, что все могло бы быть гораздо лучше…»

Александр Буйнов, в начале 1960-х игравший в рок-группе «Скоморохи», сказал совершенно обратное: «Всё должно было быть именно так, как оно было…»

«Я хотел бы, чтобы там прозвучало слово „чуваки”. Мы все были чуваками! Чувакам, пионерам рок-н-ролла!..» – сказал гитарист группы «Красные Дьяволята» Владимир Коньков.

«Подвал – это начало жизни», – такую надпись предложил лидер «Рубиновой Атаки» Владимир Рацкевич. «Все бит-группы начинали с подвалов. Подвал вообще уютное место, потому что там можно делать всё, что хочешь: строгать, пилить, играть свою музыку. Там, в подвале, появляется чувство собственника».

«Из этого подвала вылетел „Сокол”!» – смеясь, сказал Юрий Ермаков.

«Как пробка из бутылки», – сквозь общий хохот добавил бас-гитарист группы «Сокол» Игорь Гончарук.

Последними на наш вопрос отвечали музыканты группы «Оловянные Солдатики». Андрей Горин попросил написать два слова: «счастье» и «любовь». А Сергей Харитонов с традиционными для «Оловянных Солдатиков» стёбовыми интонациями воскликнул: «Люди, помните их!..»

Осенью 1964 года Юрий Айзеншпис почувствовал, что его группа «Сокол» уже готова к большим свершениям, и решил показать её друзьям. Он договорился с дирекцией кафе «Экспромт», расположенного неподалеку от Курчатовского института, о том, что в один из дней у них проведут вечер отдыха, на котором будет играть самодеятельный ансамбль. Молодёжные кафе в то время уже «цвели и пахли». Это было модно, об этом был снят художественный фильм «Дайте жалобную книгу», поэтому дирекция кафе пошла навстречу инициативному юноше.

Пригласительные билеты были сделаны из обыкновенных почтовых открыток с изображением какой-то птицы, напоминающей сокола. На обороте был написан такой текст: «Дорогой друг! Мы приглашаем тебя на вечер встречи с вокально-инструментальным ансамблем „Сокол”. Этот вечер состоится в кафе „Экспромт” 6 октября 1964 года».

Среди своих друзей и товарищей музыканты распространили около восьмидесяти таких открыток. Большая часть билетов была роздана друзьям и знакомым на асфальтовом пятачке у метро «Сокол», где тусовалась молодёжь, жившая окрест. Часть билетов Юрий Ермаков отнёс в Московский авиационный институт, а Вячеслав Черныш – в Московский химико-технологический институт, где они учились. Юрий Айзеншпис распространил билеты по своим каналам.

«Были дети Мазурова, члена политбюро ЦК КПСС, дети Дементьева, министра тяжёлой промышленности, много детей дипломатов, фамилии которых я уже и не помню, – вспоминал Юрий Айзеншпис. – Среди молодёжи было много студентов МГИМО и других престижных вузов».

Бас-гитарист «Сокола» Игорь Гончарук рассказывал, что на этом концерте его ударило током. Где-то протёрся провод, его закоротило, и напряжение пошло на струны. Игорь упал со сцены. К счастью, сцена была не очень высокой, и он отделался лишь лёгкими ушибами.

Премьера прошла успешно. Но что делать дальше? В то время самодеятельность имела право выступать только в клубах, и то если прошла соответствующую комиссию. А о том, чтобы сыграть на большой сцене, например во Дворце спорта или Театре эстрады, и речи не могло быть. В ресторанах ансамбли были объединены в МОМА (Московское объединение музыкальных ансамблей), и в основном там играли тогда джазисты. Поэтому говорить об официальных публичных выступлениях было нереально. Вот тогда Айзеншпису и пришла в голову мысль и дальше устраивать вечеринки, подобные той, что он организовал в кафе «Экспромт». Такой концерт в кафе получил название «сейшен».

Таким образом, можно утверждать, что история подпольных сейшенов в Москве началась 6 октября 1964 года.

Под предлогом проведения какого-нибудь праздничного мероприятия, например вечера в ознаменование взятия Бастилии, снимался какой-нибудь недорогой ресторанчик, где-нибудь в Сокольниках, подальше от хозяйского глаза. Билет, который изготавливался из половинки обычной почтовой открытки, стоил 6–7 рублей. На столах стояли по бутылке водки и бутылке вина, фрукты, салат оливье, официантки разносили горячее – всё это входило в стоимость билета.