Популярность «Кофейни» была огромна, желающих попасть на вечер всегда набиралось в 3–4 раза больше, чем вмещала столовая. Чтобы получить заветный билетик, люди записывались заранее. И человек от факультета, который являлся ответственным за эти вечера, то есть за билеты, был, конечно, королём, потому что за билеты в «Кофейню» люди были готовы делать всё: отрабатывать, писать курсовую… Тем более что билетов было ограниченное количество: 45 мужских, 55 женских.

«Чтобы больше был выбор девчонок!» – убежденно комментирует это положение бывший президент физтех-клуба Владимир Трущенков.

Помимо ответственного за вечер на факультете был ещё человек, ответственный за приглашение девушек. Несомненно, он должен был обладать навыками психоаналитика, чтобы объяснить им, что «Кофейня» – это место, куда каждая девушка должна просто мечтать попасть!

А ведь тогда ещё не было станции метро «Савёловская»! Чтобы добраться в город Долгопрудный, нужно было доехать на метро до «Новослободской», дальше автобусом до Савёловского вокзала, купить билеты на электричку, доехать до платформы Новодачная, а от Новодачной ещё идти пешком полтора километра! А там лес! А в лесу хулиганы! Впрочем, специально отряженные люди встречали девчонок на станции и провожали до клуба, а вечером – от клуба до станции, чтобы их никто не обидел.

Если ответственный приглашал некрасивых девушек, его отстраняли от работы в клубе. К счастью, в Москве существовали институты, в которых учились преимущественно девушки: педагогический институт, институт лёгкой промышленности, институт культуры в Химках, институт иностранных языков. Там у «Кофейни» была хорошая репутация, и студентки этих вузов всегда охотно принимали приглашения поехать в Долгопрудный на вечеринку. Но иногда студенты шли, к примеру, на Калининский проспект и раздавали билеты самым красивым девушкам, встреченным во время этой вылазки.

Подобная практика приглашения девушек в «Кофейню» активно поддерживалась комитетом комсомола института и засчитывалась за общественную работу. Тогда нельзя было не иметь никакой общественной работы. Поэтому хоть в газету пиши, хоть в дружинники иди, но если нет общественной работы – нет и диплома! Когда студенты говорили: «Я работаю в физтех-клубе как организатор вечера по приглашению девушек», – они получали гарантированный зачёт за общественную работу.

Девушек оценивали по двойной 10-балльной шкале: первая оценка – за фигуру, вторая – за внешность. Все настолько привыкли к такой системе оценок, что даже в разговорах мелькало: «Вчера с такой девушкой познакомился! Семь и семь!» И все понимали, что это – красавица. Ясно, что 10 и 10 – не бывает. А 1 и 1 – это Баба-яга. Если общая оценка девушек, пришедших на вечер, составляла более чем 5 и 5, то считалось, что вечер удался, то есть приглашённые девушки были обаятельными и симпатичными.

Разумеется, на Физтехе постоянной чередой шли свадьбы. «Семьи в МФТИ рождались, как в инкубаторе, – смеётся Дмитрий Жур, вспоминая свою институтскую работу. – И слава богу! Мы всегда чётко сознавали, что помимо веселья решаем ещё одну очень важную задачу, которую не может решить никто – ни партком, ни профком, ни комитет ВЛКСМ, ни отряды ДНД. А мы решали, и весьма эффективно: больше половины браков в институте заключались именно благодаря тому, что студент познакомился с девушкой в „Кофейне”».

Кстати, и Дмитрий Жур, и Владимир Трущенков познакомились со своими жёнами тоже в «Кофейне».

Через физтех-клуб шли небольшие денежные потоки, в основном поступления от продажи билетов. Но иметь прибыль в те годы было небезопасно, так как правление клуба могли обвинить в частном предпринимательстве. Поэтому нужно было сделать так, чтобы прибыли как бы не было, чтобы всё сводилось к нулю и собранные деньги покрывали бы только расходы на проведение мероприятий. Это был отлаженный хозяйственный механизм, некое неформальное предпринимательство без образования прибыли.

Раз в году президент физтех-клуба со всеми чеками и личными расписками отправлялся на приём к секретарю комитета комсомола института. Они запирались на пару часов и тщательно обсуждали все вопросы.

Случалось, что в парткоме института появлялся новый человек, этакий энтузиаст из контролирующих органов, который тут же поднимал вопрос: а ну-ка проверим «Кофейню»! Что там за безобразия? Девушки, алкоголь, разврат! А может, девушки не уезжают, а в общежитиях остаются?!

Однако такого рьяного борца за коммунистическую мораль в конце концов вызывали к ректору, который доходчиво объяснял, что в институте – очень серьёзная учебная нагрузка и не все студенты справляются с ней, что каждый год в МФТИ случаются убийства и самоубийства – ребята и вешаются, и из окон выбрасываются, и чаще всего из-за женщин. Потому и проводятся такие вечера, чтобы студенты не поубивали друг друга…

Такая деятельность велась на протяжении всего учебного года, за исключением сессий и каникул.

– Если в институте была такая богатая музыкальная жизнь, то почему всё-таки решили провести рок-фестиваль? – спросил я однажды Владимира Трущенкова, который был президентом физтех-клуба в 1982 году, то есть в год проведения фестиваля.

– Причин было несколько, – ответил он. – Во-первых, на фестиваль можно было привлечь гораздо больше групп. Во-вторых, многие группы, которые были уместны в формате фестиваля, не подходили для танцев. Так, например, «Коктейль» едва ли мог выступить в «Кофейне», поскольку я не представляю, как под хеви-метал можно танцевать с девушкой. Слушать – да! А танцевать – нет. «Кофейня» всё-таки накладывала свой отпечаток, и некоторые группы имели даже двойной репертуар: в «Кофейне» они исполняли одно, а на фестивале сыграли совсем иное, как, например, «Рубиновая Атака»… Ну и ко мне явились фанаты рока и предложили провести рок-фестиваль, поскольку в Москве такой фестиваль в 1982 году провести было почти невозможно.

«Главным мотором этого фестиваля был Александр Кочин, – вспоминает Дмитрий Жур. – Он окончил Физтех и работал в ЦАО (это – Центральная аэродинамическая обсерватория, которая погоду предсказывает). Он был членом нашего коллектива и неотъемлемой частью самого клуба, и контакты с группами в еженедельном режиме устанавливал именно он. Я не знаю, стоял ли за ним кто-то ещё, но для меня мотором этого фестиваля был именно Кочин. В то время, в таком масштабе это было почти революцией, а он был революционером, осмелившимся на такое».

Первоначально проведение фестиваля намечалось на начало ноября, но 10 ноября умер генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, и партком МФТИ благоразумно посоветовал перенести сроки проведения фестиваля на декабрь.

Но наконец все проблемы были решены, техники отстроили звук, артисты заняли свои места на сцене, а публика – в зале. Начался праздник!

Андрей Макаревич тоже выступал в Физтехе. Фото из коллекции Д. Жура и В. Трущенкова

«Мы, честно говоря, и сами не сразу поверили, что нам это удалось, – рассказывает Дмитрий Жур. – Я испытал тогда сильнейшее нервное напряжение. До последнего казалось, что вот сейчас или КГБ нагрянет, или партком передумает – и нам не дадут провести фестиваль. Если бы особый отдел – надстоящая над парткомом организация – вдруг цыкнул: «О чём это они поют? Какие там намёки? И вообще зачем всё это сборище?!» – то всё было бы закрыто. К счастью, опасности советскому строю никто в выступлении этих рок-коллективов не увидел, и фестиваль состоялся. Но, кстати, я помню, что по внешнему виду гитариста „Коктейля” Александра Иншакова нам потом сделали замечание: „Почему он расстегнул рубашку? К чему эти кривлянья? Зачем все эти нарушения эстетики?!”»

Фестиваль проходил в актовом зале института, предназначенном для серьёзных институтских мероприятий – от заседания парткома до вручения дипломов студентам. Это был не просто зал, а святая святых института! Он находился в Главном корпусе. Как входишь, налево лестницы ведут в аудитории, а направо – двери распахиваются в актовый зал. Он круглосуточно охранялся, и туда нельзя было войти просто так, чтобы почитать книжку. Но по четвергам в актовом зале физтех-клуб проводил встречи с разными артистами. В МФТИ с концертами побывали и Юрий Визбор, и Сергей Юрский, и Ролан Быков, и Леонид Филатов, и Александр Филиппенко, и многие другие барды, артисты и композиторы. Иногда даже в рамках четверга бывали феноменально напряжённые мероприятия, например концерт Владимира Высоцкого, на выступление которого стремились попасть не только студенты, но и представители администрации города, и москвичи, до которых долетели слухи о концерте, поэтому билеты были буквально на вес золота.