Отправились в путь сразу после перекуса. Сфинкс аккуратно уложил несъеденные «картофелины» в сумку, про запас. За всё утро они не обмолвились и парой слов. Странно так. Поваляли, погрызли друг друга, поругались и снова в дорогу. Мирчо то ли от сытости, то ли в эйфории избавления от угрожавшего насилия взбодрился, решив сосредоточиться на плане скорого и тотального спасения. Вообще, такое быстрое и бредовое течение событий не давало времени остановиться и обдумать всё как следует. Было какое-то хмельное ощущение «зазеркалья». А обычная безмятежность и безэмоциональность Сима создавала иллюзию, что утренняя стычка просто приснилась. Тот скользил мимо Мирона непроницаемым взглядом и что уж там себе думал в своей кудлатой башке, анализу не поддавалось. Мирчо не смотрел на него впрямую – боялся столкнуться взглядами. Глаза в глаза – это… слишком. Пока. Когда собирались, тушили костёр, помогали друг другу надеть рюкзаки – соприкасались руками, сталкивались плечами, но в глаза не смотрели.

Сим вполне шустро теперь двигался в своих «босоножках». Мирчо на ходу жмурился от яркого полуденного света, мажущего лицо сквозь перекрест ветвей, и почти успокоился, сказав себе: «Что случается на Акте, остаётся на Акте»^{7}. Только сфинкс в очередной раз доказал ему, что нифига он не шарит в этих «кошачьих».

– Вы очень-очень неправильный вид, – зашипел Сим внезапно, просто так, на пустом месте.

Мирчо удивлённо покосился на него, не до конца уверенный, с кем сфинкс разговаривает. А тот, похоже, зарядился надолго:

– Вы одни проблемы! Ваши действия глупость, нет причин, нет логики! Живёте в безумии! Хорошо! Зачем несёте остальным своё… – последнее клокотание на актинском Мирон, конечно, не понял.

Он замахал руками перед мордой сфинкса, привлекая его внимание, не зная, что делать с таким внезапно разговорившимся и нервозным Симом.

– Погоди, ты сейчас о чём говоришь?

А тот резко остановился и навис над Мироном, словно кобра. Зрачки выдавили всю синеву из глаз, грива привстала, как ирокез. Нехороший знак, очень нехороший знак…

– Мою семью забрать в лагерь, как родственный с Вуенгар!

Наверное, это было что-то очень важное и драматичное, но оробевший Мирчо не мог сообразить, что это «вунраг», или как там его, значит.

– С чем? – промямлил он, отшатываясь под гневным напором.

– Ты не помнить его имя?! Да! Зачем помнить тот, кто жизнь и семья вы разбил?!

– Кто – «мы»?

Мирон мог поклясться, что от сфинкса шёл жар, он чувствовал его своей кожей. Тот явно набирал обороты, ноздри трепетали и клыки показывались на всю длину, даже когда Сим не говорил. Грудь и плечи вздымались, он дышал, будто загнанный. В дрёмовской голове возникло только одно слово: «пиздец».

– Вы, человек! – зловеще проурчал обвинитель. – Запутал голову брат моей мать, обещал власть, слава! Обещал, императора – нет! И будет правильно, хорошо, если вы на Акта, непета для вас. И теперь он… семья… мне…

Сим оскалился и зарычал. Боже, Мирон никогда не слышал их грозного рыка вот так – близко, вживую. От неожиданности он дёрнулся, и шлёпнулся на задницу, и пополз на ней назад по палым листьям, по грязной земле, оглядываясь в поисках палки или камня. Сфинкс наступал медленно, глаза светились мерзкой плёнкой – настоящее животное, ничего больше не напоминало в нём разумного. Из пальцев вылезли твёрдые острые когти, а голова как-то странно двигалась по кругу, словно он разминает шею, будто его выламывает от ярости, ненависти. Мирчо затряс головой, не веря, что всё кончится вот так, когда до спасательной «шлюпки» рукой подать. Что никто не найдёт его тело в этом лесу. Зачем, зачем он прилетел на эту чёртову планету? Будто ему в Солнечной Системе было тесно! Всё это мельтешило в голове, пока утренняя «картошка» не толкнулась из желудка вверх. От глубокого неровного дыхания закружилась голова. Как же достала эта карусель, в конце-то концов! Сколько можно измываться над бедным мирным человеком всем кому не лень?! Он вскочил на ноги одним прыжком и, скорее от страха, чем от праведного гнева, кинулся на врага. Согнувшись, ударил головой куда-то в солнечное сплетение, заваливая того на спину. Сфинкс, не успев сгруппироваться, шлёпнулся и взрыкнул, пытаясь перевернуться, чтобы прижать человека к земле.

– Да чтоб вы все провалились со своей Актой, и непетой, и императором вашим!!! – орал Дрёмов, цепко удерживая того за кисти, чтобы не получить десяток дыр от когтей. – Я-то тут при чём, а? Я-то что тебе сделал?

Землянин с актинцем катались по траве, вскрикивая, шипя, отплёвываясь от сыплющихся с деревьев каких-то мелких веточек или шишечек. Наконец Мирчо оседлал противника и отчаянно, дико, по-животному заорал прямо в усатую ощеренную морду:

– А-а-а-а-а!!!

Морда удивлённо вытянулась, и Сим на секунду перестал дёргаться. Мирон тяжело дышал, распластавшись на противнике, понимая, что им ну вот вообще нечего делить. Что они оба – жертвы произвола власть имущих и их интриг. И что не сможет он ничего сделать этому серохвостому дураку. Молодому, глупому. Изгнанному. Мирчо отпустил его руки и погладил по груди, успокаивая, усмиряя. Переводя дыхание, тихо говорил, будто заговаривал болезнь:

 – Сим. Нам надо спасаться. Надо бежать с Акты. Успокойся. Успокойся…

Сфинкс сощурился и прошипел:

– Опять! Трогаешь!

И Мирон отдёрнул руки, понимая, что – да! Он опять его трогает!

– Я просто…

– Просто обман всегда?!

Дрёмов слетел с горячего тела, словно всадник с седла. Вскочил на ноги, встал в боевую стойку, ну, как ему показалось, «боевую».

– Когда я тебя обманывал?

Они кружили, словно боксёры по рингу, не решаясь приблизиться. Мирон смотрел на сфинкса, как на надвигающийся грузовик – до последнего не веришь, что он не затормозит.

– Трогаешь, гладишь, а потом крик, как испуганный броука!

Дрёмов не знал, что такое броука, но уточнять не стал.

– Да я вне себя был от вашей этой… непеты! Это же наркотик чистой воды!

Спарринг-партнёры двинулись в обратную сторону, закружили против часовой стрелки.

– Сегодня? Лицо лизал!

Господи, какой бред! Это была самая идиотская драка, которую можно себе представить! Абориген и пришелец выясняют в драке, кто кого поцеловал!

– Ну, не знаю я, что на меня нашло, ясно?! – от отчаяния Дрёмов даже остановился и опустил руки. – Не знаю! Ну, прости!..

Вдруг Сим обернулся и уставился куда-то в дальние кусты. Его уши прижались к голове, и Мирон автоматически пригнулся. Стало ясно, что чуткоухий серый что-то слышит, возможно, даже видит. Мирон машинально подвинулся к Симу, снова чуть ли не прижимаясь.

– Что там? – прошептал совсем тихо, словно себе.

Сфинкс развернулся и толкнул его в противоположенную от кустов сторону.

– Беги!

Мирчо сорвался с места, будто в него выстрелили, стараясь не терять Сима из виду. Тот не отставал, быстро перебирая мощными ногами, нёсся сквозь сухие заросли. Сейчас Мирон уже слышал, как за ними хрустели ветки, слышал зычные выкрики на актинском. Опять погоня, только сейчас их было видно, как на ладони. Впереди что-то загремело, загудело, Дрёмов непроизвольно начал сворачивать прочь от шума, но Сим схватил его за руку и потащил как раз в ту сторону. Мирон ошалел от звуков, от непонимания, что происходит и куда бежать, и только крепкая хватка и серая грива были для него ориентиром, в который он вцепился. Они выскочили на насыпь из красноватых камней, и Дрёмов увидел последний вагон уходящего от них локомобиля.

– За ним! – рыкнул Сим и припустил пуще прежнего.

Мирон перепрыгивал через шпалы, но расстояние до состава всё не сокращалось, как в дурном сне. Сзади слышался треск веток, и чужие голоса заклокотали совсем близко. Беглецы пару раз спотыкались и вздёргивали друг друга, и было заметно, что сфинкс уже на пределе. Он дышал через раскрытую розовую пасть, сгибаясь на каждом шагу, будто его тянуло к земле. Теперь уже Мирчо волок его за руку, чувствуя, как тот движется всё тяжелее. Вагон становился чуть ближе, казалось, ещё чуть-чуть и можно схватиться за задние перила, надо было ещё поднажать, и уже толкал Сима вперёд, ведь до вагона всего пара метров. Он не сразу услышал странные хлопки, донёсшиеся сзади. Плечо обожгла пронизывающая боль, и Дрёмов увидел, что куртка под ключицей размахрилась красным. Сим резко обернулся, раздул ноздри в его сторону и, будто сжавшись в пружину, рванул и в несколько прыжков приблизился к подножке вагона. А Мирчо повело куда-то в сторону, ноги вдруг начали мешать друг другу, заплетаться, вагон впереди поплыл, словно мираж. Сим рванул его за шкирку, дёргая на себя и рыча. Мирон машинально вцепился в неожиданно близкий шест металлического ограждения, подтянул ноги и с нескольких попыток дёрнул ручку задней двери. Будто во сне, та отворилась, но почему-то она виделась вдалеке, как в конце тоннеля, он потянулся вперёд и рухнул в проём. Ещё до того, как упасть на пол, глаза зафиксировали небольшой флакон, прилетевший вслед за ним в вагон, и человек погрузился в темноту.