– Ты зачем терпел? Как же ты пойдёшь теперь?

Расстроенно сбросил рюкзак на землю и полез за аптечкой – судя по увиденному, они задержатся, и надолго. Сим разглядывал пострадавшую конечность, водя ушами, вслушиваясь в тихую инопланетную ругань. Не понимая смысла, он вполне уловил интонацию и, казалось, даже виновато склонил голову. Мирон опустился рядом на колени, откупоривая пузырёк вроде с обеззараживающим. Сфинкс инстинктивно поджал свои серые пальчики, и человек втихую усмехнулся.

– Я осторожно, – зачем-то успокоил он «пациента» и, смочив кусочек бинта, прижёг ранки.

Тот заворчал и даже оскалил на Мирона острые зубы, но он не стал лебезить, а строго глянул на страдальца:

– Всё уже.

Хотел было подняться, но Сим ловко выцепил из рюкзака тюбик с нарисованной зелёной каплей и протянул на ладони. Вручил и сосредоточенно приготовился терпеть «заботу». Мирчо замер на пару секунд, опешив от такого доверия своих лап чужаку, а потом головой покачал – похоже, сфинкс был ещё младше, чем показалось вначале.

– Хвост убери, – буркнул он, когда тёмно-серый кончик взметнул сухие листья, нервно дёргаясь рядом с «целителем».

С горем пополам больной был обихожен. Мирон несмело надеялся, что у сфинксов быстрая регенерация, да и не отрубило же ему лапу, в самом деле! Солнца уже перевалили зенит, и жара стремительно спадала. Он поёжился, всё отчетливее понимая, что ночевать придётся в лесу. До этого Мирчо малодушно отмахивался от сего печального сценария, убеждая себя, что к вечеру они дойдут до станции. От отчаяния он даже прикинул, нельзя ли будет хлопнуть на ночь то обеззараживающее, чтоб согреться. Хмуро оглядываясь в поисках сухого места, вздрогнул от неожиданного громкого скребущего звука.

Сим сидел на облюбованном бревне и меланхолично пилил свой ботинок довольно увесистым тесаком. От такой странной картины Мирон оцепенел на время, пытаясь понять две вещи: какого чёрта сфинкс делает, и откуда он взял тесак? Тот методично отпилил верхнюю часть носа у одного ботинка и взялся за второй. Дрёмов прищурился, догадываясь, но всё-таки уточнил:

– Это чтоб не жало?

Сфинкс мурлыкнул в ответ, и Мирон с удивлением отметил про себя, что уже понимает некоторые слова по-актински – тот сказал «да». Хитро придумал с ботинками, ничего не скажешь.

– Ты сможешь идти? – Мирчо взбодрился, таки затеплилась надежда не замёрзнуть насмерть под открытым небом.

Сим аккуратно влез в свои «улучшенные» ботинки и припечатал:

– Ночевать здесь.

И так он это бескомпромиссно сказал, что от злости и безысходности Дрёмов сжал зубы и даже кулаки. Как же захотелось двинуть в эту сизую, безэмоциональную, лупоглазую морду. За то, что ничего не объясняет, не советуется, соображает там что-то сам с собой и своей треугольной думалкой. Мирчо всплеснул руками, чтобы хоть как-то снять напряжение с мышц.

– Да как тут ночевать?! На ледяной земле?! У меня шерсти нет! – и он распахнул свою драную ветровку на груди, словно в доказательство.

Сим дёрнул ушами на повышенный тон, ударил хвостом в воздухе, как хлыстом. Но Мирону уже остоедренело следить за всеми этими невербальными знаками, он уже сыт по горло этими дикарями, этой адской планетой, голодом и холодом, особенно когда до спасения рукой подать. Он резко вскинул рюкзак за спину, сдвинул брови.

– Никаких ночёвок! Пошли!

В запале он метнулся к застывшему сфинксу, схватил того за рукав и потащил за собой, как ему показалось, на юг. За спиной раздалось шипение, Мирчо вдруг почувствовал тепло близко-близко, холку что-то сдавило, и несколько острых клыков, как компостеры, прошили куртку сзади коснувшись шеи.

– А-а, бля!..

Дрёмов отпрыгнул в сторону, как заяц, с колотящимся сердцем, ощупывая загривок пальцами, оглядываясь и пятясь от затихшего хищника. Сфинкс стоял, чуть согнувшись, как перед прыжком, таращась на него своими бликующими фарами. Мирон машинально посмотрел на руку – крови не было.

– Ты что… меня… укусил?!.

Мирчо, как заговорённый, топтался на месте, не мог сообразить, как реагировать. Подсознательно стараясь не делать резких движений, он то поднимал глаза на притихшего сфинкса, то вглядывался в кусты, ошалело раздумывая, не удрать ли. Что можно ожидать от дикаря, раз он уже зубы в ход пустил на пустом месте? Но ещё страшнее было бежать и слоняться одному по этому лесу. Ведь он ни в жизни не доберётся до города без сфинкса. Может, решись Сим наступать, Мирон бы всё-таки сбежал, но тот стоял неподвижно, и даже зрачки немного сузились, глаза снова отсвечивали синевой.

– Укусил, надо же… – всё ещё не веря в происшедшее, по-русски бормотал Мирчо себе под нос, потирая шею.

Сфинкс выпрямился и под настороженным взглядом человека одёрнул рукав своей куртки. Нервы немного улеглись, и до Мирона вдруг дошло, что он первый схватил актинца, причём совершенно бесцеремонно, да ещё и покрикивая. Но кусаться – это что вообще?..

Сим вдруг отвернулся от него, будто ничего и не было, поставил свой рюкзачок на бревно и начал его по-деловому расстёгивать. Мирчо переминался с ноги на ногу, не понимая – что, это всё? Конфликт исчерпан, и они снова братья по разуму? С тоской поглядел на солнца, уже прятавшиеся за кроны деревьев, обречённо вздохнул. Холодеющий воздух начал покалывать нос и уши, под куртку пробирался морозными струйками ветер. Уже какое-то время хотелось отлить, но подумать о том, чтобы вывесить яйца на холод, было жутковато. Он поднял к лицу ладони и подышал на них, скорее, чтоб хоть чем-то заняться, чем согреться. Сфинкс тут же настороженно глянул на него из-за плеча, поводя ушами, и Мирон спешно пожаловался с вызовом:

– Холодно, – и присовокупил по-русски чуть тише: – Бля.

Удивительно, но самоназначенный командир не проигнорировал его жалобу. Он бросил свой рюкзак и, заявив «огонь», стал подбирать сухие ветки с земли. Землянин, не ожидая уже никакой помощи от этого усатого чудища, тут же радостно скинул котомку и споро взялся за поиск дров. Минут через пять у них уже была приличная кучка всего, что могло гореть: кора, сухие листья с травой, палочки, веточки. Мирчо немного согрелся от поисков, а от голода начал принюхиваться к каким-то бледным ягодкам. Попытался поковырять пальцем блестящий нарост на стволе дерева, благоухающий, словно свежий огурец, но отдёрнул руку на окрик Сима. Вот чёрт глазастый, следит.

– Нельзя, яд, – коротко пророкотал сфинкс, забавно покачивая головой, как игрушка. Вроде как «нет-нет».

Человек принёс очередную куцую охапку и уселся рядом с будущим костром, наблюдая за напарничком. Что ни говори, а гены не пропьёшь – в изяществе этим тварям не откажешь. Все движения будто заранее отрепетированные, отточенные, экономные. Сфинкс словно перетекал из позы в позу в пространстве, и так тихо, почти не слышно. Мирчо постоянно щурился в надвигающихся сумерках, оглядывался, теряя его из виду. Наконец актинец удовлетворился запасами хвороста и начал колдовать над их кострищем. Запалив круглую чёрную таблетку из своего рюкзака, быстро кинул её в центр, и они дружно начали подпихивать в огонь мелкую щепу. Уютно потянуло дымком, тепло обдало лицо и руки. Пока землянин приплясывал рядом с занявшимся костром, Сим наконец разложил свой рюкзачок прямо на земле в полноценную подстилку на двоих. Мирон наклонился, приглядываясь: подстилка была из тонкого, но довольно жёсткого материала, поделенная на квадраты, словно шахматная доска, и складывалась по прошитым сгибам в аккуратную стопку. Из-за такой компактности он и не понял, что сфинкс тащил на спине здоровое полотнище. Более того, слоёв было два, и, общупав изделие вдоль и поперёк, человек понял, что это спальный мешок. Пока повеселевший мерзляк умащивался на тёплой подстилке, Сим снова исчез. Мирчо достал из своего рюкзака фляжку с водой, смочив кусок полотенца, обтёр руки и лицо. Взгляд упал на миску, и в животе заурчало. Он огляделся по сторонам: кусты были совсем чёрные, темень за пределами их маленькой полянки стояла непроглядная. Из зарослей доносились пугающие шорохи, несколько раз что-то хрустнуло, словно кто-то рубил деревья. Дрёмов старался не циклиться на мысли, что он один на освещённом месте, не видящий ни зги, помимо ближайших деревьев. Через пару нервозных минут он уже подумывал, а не начать ли кликать Сима в темноту, но тот сам бесшумно появился у него за спиной, волоча за собой здоровенную ветку прямо с листьями. Мирон встал, чтобы помочь, хоть и не понимал, какой толк с этих свежих, даже на вид влажных прутьев.