Руки Маддалены затряслись, а щеки покраснели от гнева, - что комендант неверно истолковал как стыд, ибо лицо его выразило удовлетворение, и он нанес последний удар.

– Если вы откажетесь, я, естественно, снова составлю рапорт - в той же форме - и вместе с вами пошлю на Землю. И на столетие вам придется сократиться.

– Понимаю, - натянуто сказала Маддалена. - И принимаю поручение.

– Хорошо. Но с самого начала отдавайте себе отчет, что вас избрали не на какую-то славную роль, а всего лишь на роль «затычки». Вы разыщете определенное место и узнаете, что там произошло. Это все. Чем меньше людей будет знать о вашем существовании к тому моменту, как вы покинете планету, тем выше будет наше мнение о вашей работе. Вы не станете знаменитостью и не будете принимать никаких самовластных решений. Это - ясно?

Маддалена кивнула.

– Прелестно. Теперь вам нужно только доказать, что вы способны выполнять указания, не вставляя острых словечек. Все остальное вам объяснит майор Лангеншмидт.

Майор встал.

– Пойдемте, Сантос, - сказал он. - Начнем прямо сейчас.

В некотором отношении он, Густав Лангеншмидт, лучше справлялся со своими обязанностями, чем комендант Бжешка или другие служащие планетарных баз Корпуса. Редко более половины персонала такой базы проявляло подлинный интерес к работе, - просто отбывали свое время, а потом складывали будущую жизнь стопочкой десять к одному. На борту патрульного судна своей работой интересовался каждый. Так и должно быть, если не хочешь рехнуться во время долгого полета.

Он лучше справлялся с этим еще и потому, что работа бросала его в самые разные уголки; только за один рейс он ступал на восемь или десять планет - естественно, предельно тайно, - в то время как Бжешка рассиживал под своим старым куполом.

Однако случись у Лангеншмидта неудача, ответственность возложили бы на Бжешку как главу галактического сектора. Правда, припомнили бы и Густаву Лангеншмидту.

Он провел Маддалену в кабинет, предоставленный ему на время пребывания на базе, и рухнул в кресло.

– Садитесь, - пригласил он нервничавшую девушку. - Я сделаю сжатый обзор, чтобы вы увидели свое поручение в более широкой системе и кое-что узнали о мире, в который попадете. Если начнете терять интерес, потому что все это уже знаете, все равно слушайте. Я там был - смотрел, нюхал и осязал, и то, что я вам скажу, возможно, в один прекрасный день спасет вам жизнь.

Он нажал клавишу, и в кабинете стало темно. На одной стене засветилась стереокарта. Взяв точечную лампу, он направил ее на звездное скопление, находившееся в центре.

– В этой системе по одной населенной планете у каждой звезды. Вот та. Вот эта. Все шесть штук этой группы. Еще две - сзади, а вот здесь - еще несколько, как мы предполагаем. То есть они были населены, когда мы проводили последний зондаж, но условия жизни там настолько тяжелы, что мы решили не внедрять туда агентов. Возможно, что эпидемии уже уничтожили на одной из них, а то и на нескольких все население. Мы провели лишь поверхностное исследование - невероятно обнаружить на гигантской поверхности планеты небольшое население, живущее в первобытном состоянии. Представьте себе, что на Земле оказалось бы лишь несколько разрозненных первобытных народов, скажем - несколько тысяч пигмеев в африканских джунглях или несколько тысяч папуасов на Новой Гвинее. Звездолет мог бы крутиться у планеты месяцами, садиться в дюжине мест, но не увидел бы и следа населения… Вы, вероятно, знаете, почему эти населенные миры группируются именно здесь, в таком отдалении от ближайшего сообщества цивилизованных планет, а?

Маддалена кивнула:

– Заратустра.

– Точно. В эту систему семьсот пятьдесят лет назад прибыла большая часть судов-беженцев с Заратустры. Суда, забитые людьми, которые покинули родную планету, когда небо пылало огнем, а океаны закипали от жара сверхновой звезды. Понятно, что в такой панике думали только об одном - спасти жизнь. Поэтому они прибыли сюда… ну, те, которые вообще куда-то прибыли, не захватив с собой практически ничего - ведь надо было эвакуировать примерно два с четвертью миллиона людей на трех тысячах кораблей. Долгое время считалось, что выжила горсточка, ушедшая к Альфе Бавкиды, то есть в направлении старой Солнечной системы, и только сто двадцать лет назад экспедиция Хуан-Це обнаружила, что на этих планетах тоже есть потомки уцелевших, добравшихся до пригодных к жизни миров… И каждый из этих миров стал развиваться самостоятельно. Для нас, выросших в реальных условиях продления жизни, столетие, возможно, и не очень долгий срок. Но для первобытных людей столетие - это смена четырех поколений. А двадцать пять поколений - совсем иной масштаб времени. За это время галактический язык развился в подобных изолированных мирах в диалекты самостоятельных языков, так что люди с севера перестали понимать людей с юга. А жители различных планет даже не подозревают о существовании друг друга. И причиной всему - длительная разобщенность!… К тому же произошла деградация. Ведь что руководит человеком в первобытном мире - стремление выжить. И вот если во мне засела болезнь, если я голоден, как волк, потому что сломал копье на охоте, если дождем залило мой костер и я не могу изжарить зверя, хотя изловил его, то рассказы прадедов о полетах между звездами и о городах с миллионами жителей кажутся мне маразматической болтовней сумасшедших стариков. Я-то ведь занят практическими делами. А чтение и письмо? Что мне читать и к чему учиться писать? Кому мне писать? Ведь все рядом. Гораздо разумнее поупражняться луком со стрелами… Начав основательное исследование таких миров, мы обнаружили, что некоторые планеты населены субгуманными дикарями, с которыми практически не достигалось взаимопонимания. Но на других планетах возникли довольно многообещающие туземные цивилизации. Естественно, они не имели возможности разрабатывать технологии: даже если среди выживших оказывался, к примеру, горный инженер, то от поиска рудного месторождения было еще очень далеко до изготовления стали… Наблюдая за этими цивилизациями, мы получили хороший урок, поняв, что наш образ жизни - не единственный, делающий людей счастливыми. Возможно, в этих изолированных мирах настолько высок уровень гуманитарных знаний, что следует у них поучиться. Поэтому мы избегаем всякого вмешательства, скрываем наше присутствие и ограничиваемся обычными наблюдениями. Такие наблюдения очень важны, и важны по двум причинам. Первая заключается в том, что эти новые культуры напрямую знакомят нас с социальным развитием человечества. Столетнее изучение населенных беженцами миров продвинуло наши знания в этой области дальше, чем тысяча лет анализа земной истории. Вторая причина в том, что мы, патрульные, не единственные, кто заходит в эту зону.

– Рабовладельцы, - сказала Маддалена.

– Совершенно верно. Рабовладельцы. Вам об этом рассказывали или вы сами до этого дошли?

– Рассказывали, - буркнула Маддалена.

– Ну, это роли не играет. Важно, что вы вспомнили об этом. Хорошо! Рабовладельческая планета, естественно, не относилась к мирам, которые населили беженцы с Заратустры; жителей этих миров систематически похищали и насильственно поселяли на необитаемых планетах, потому что для разработки богатых залежей металлов требовалась рабочая сила, - дешевая рабочая сила. Этот метод использовался двести двенадцать лет и обеспечил соответствующим концернам гигантские прибыли, пока Патрульная служба не обнаружила, что такое в действительности «образцовые колонии горняков»… Скорее всего, эти алчные типы, без стыда и совести, переменили тактику. Например, стали правителями какой-нибудь богатой и почти девственной планеты, воспользовавшись суеверием и отсталостью ее жителей. Похоже, на этой планете именно так все и случилось. Но долго это не продлится - ведь планета располагается на моем маршруте, и я посадил там пять агентов в разных точках континента. Либеральничать здесь нельзя - эта гнусная авантюра может повлиять на развитие туземной культуры. Одно только знание, что по ту сторону неба существуют другие люди, разрушило бы мир религиозных представлений аборигенов.