— Им было на нас наплевать! — раздался еще один женский голос.

Поглядев по сторонам, Кьюлаэра увидел, что вокруг них собралось уже множество стариков.

— Мы все пытались помешать им, отобрать своих дочерей или хотя бы внуков, но они отбрасывали нас и говорили, что для малышей это такая честь — стать рабами ваньяров! Девочки вырастут и станут их шлюхами — так они говорили, — а мальчики станут евнухами и будут их охранять!

— Матери и дети так кричали, так жутко кричали! — дрожащим голосом заговорил какой-то старик. — А мы не могли помешать разбойникам, не могли!

— А вот ты можешь! — Другой старец схватил Кьюлаэру за руки. — Ты молод и силен, у тебя есть доспехи и меч! Ты можешь остановить их, юноша! Ты должен!

— Не сомневайтесь, мы остановим их! — Китишейн натянула тетиву на своем луке. — Мы найдем и убьем их всех! Только гнуснейшие твари могли затеять такое бесчинство, глумиться над людьми, причинять такие страдания и находить в этом удовольствие! Мы покажем им, какую боль они причинили! Посмотрим, как они будут умирать, как им понравится самим попасть в плен, сколько удовольствия они найдут в собственных страданиях!

Она устремилась в сторону равнины. Луа, вытирая слезы, побежала за ней.

— Не сомневайтесь, мы сделаем это. Мы сделаем даже больше этого, — пообещал Кьюлаэра старцам. Кровь снова забурлила в его жилах, он радовался возможности действовать; он вернулся к жизни! — Мы вернем вам ваших дочерей и внуков, если они еще живы!

— Они живы — ваньяры не убьют их, предварительно не поиздевавшись, — сказала одна из старух. — Но разыщи их до наступления ночи, юноша, если сумеешь!

— Тогда сократите нам путь! Кто-нибудь видел, куда они поехали?

— Вниз по равнине, туда, куда отправились твои подруги, — сказал старик. — Они, наверное, пойдут вдоль реки, поскольку она течет через холмы, а по ее берегу ведет оленья тропа.

— Спасибо вам, старцы! — Кьюлаэра повернулся, чтобы идти. — Соберите хворост и поддерживайте огонь, чтобы мы видели, куда идти, если будем возвращаться ночью!

И он бросился догонять Китишейн, которая шла довольно быстро. Йокот побежал рядом с ним.

— Прости за то, что иду так быстро, Йокот, — сказал воин, — но я должен нагнать Китишейн, пока она не ушла слишком далеко.

— Думаю, что она уже ушла слишком далеко. — Гном и не думал задыхаться. — О чем она, проклятье, думает — помчалась как угорелая за шайкой из пятидесяти человек на телегах и с топорами!

— Они, наверно, называют свои телеги колесницами, — задумчиво проговорил Кьюлаэра. — Как ты думаешь, твоя магия справится с их топорами, шаман?

— Справится, не волнуйся! — отрезал Йокот. — Все дело в том, успеют ли они убить вас, пока я буду произносить заклинание.

Кьюлаэра пощупал ножны Коротровира и усмехнулся:

— Не бойся, не успеют.

Когда они догнали Китишейн, Кьюлаэра спросил:

— У тебя есть какой-нибудь замысел? Как будем действовать, когда найдем ваньяров?

— Убивать, рубить, колоть и калечить! — резко ответила Китишейн. — Что еще нам остается?

Кьюлаэра взглянул на Йокота. Гном пожал плечами, и Кьюлаэра снова повернулся к охваченной жаждой расплаты девушке:

— Может быть, устроим что-нибудь вроде засады?

— Почему бы тогда просто не дать им попробовать взять нас в плен?

— Возможно, — ответил рассудительный Кьюлаэра, — но твоя ярость может не туда завести. Она заставит тебя бросить лук и приняться в раже колоть врагов ножом.

— Здорово! Я точно знаю, куда нужно колоть!

— Смело сказано, — одобрил Кьюлаэра, — но, если ты окажешься так близко к ваньярским топорам, они смогут тебя зарубить, а я буду сильно опечален, если ты лишишься головы.

Китишейн огрызнулась, но не слишком сердито:

— Придумай тогда сам, как быть, если тебе так хочется.

— Я подумаю.

Кьюлаэра глянул на Йокота, гном ему понимающе кивнул.

Четверо друзей добрались до вершины холма и оглядели длинную, петляющую долину.

— Там! — закричала Китишейн.

— Спокойнее! — прошипел Йокот.

— Ты что, боишься, что они услышат меня с такого расстояния?

— Воздух чист, между нами всего миля, — проворчал гном. — Их больше пятидесяти?

Кьюлаэра, удивленный вопросом, оглянулся на Йокота и увидел, что у того на лице маска. Он вспомнил, что гномы обычно видят не дальше чем дюжина ярдов, и начал считать.

Ваньяры все еще распевали победную песню — и, несомненно, во всю глотку, потому что звук ее, хоть и слабый, доносился до наших друзей. Песня звучала злорадно, Кьюлаэра подозревал, что речь в ней идет о смертоубийстве и кровопролитии. Ваньяры выстроили свои колесницы двумя длинными рядами, между которыми ковыляли пленные.

Кьюлаэра кивнул:

— Да. Пятьдесят четыре. По два на колесницу.

— Нападем на них прямо сейчас? — спросила Китишейн. Ее глаза горели.

— Конечно, если ты хочешь, чтобы всех нас убили, — ответил Йокот, — а тобой и Луа позабавились в первую очередь.

Китишейн резко подняла голову и, потрясенная, уставилась на него.

Кьюлаэра нахмурился:

— Я уверен, что смогу убить с десяток, Йокот.

— Да. И я смогу свалить дюжину своей магией, а наши госпожи смогут убить еще дюжину из своих луков, может, даже две — все равно остается еще восемь разбойников. Покончив с тобой, они убьют меня. Нет нужды говорить, что Китишейн и Луа бегают медленнее лошадей. Если мы хотим уничтожить этих убийц, нам придется применить не только силу, но и хитрость.

— Не хочешь же ты сказать, что мы позволим им ехать дальше! — вскричала Китишейн.

— Только до наступления темноты, — сказал Йокот. Луа вздрогнула.

— Что они успеют за это время сделать с девушками?

— Думаю, немного, — ответил ей Йокот. — Мерзко говорить об этом, но мужчины кое-что делают по очереди, и я думаю, что ваньяры прежде захотят поесть и выпить, а потом начнут забавляться своими новыми игрушками, а поскольку они конники, они прежде всего распрягут и накормят своих лошадей. Даже если они полезут к женщинам до ужина, у нас будет время.

— Время на что? — мрачно спросила Китишейн.

— Я расскажу вам по дороге, иначе они ускачут так далеко, что мы уже не сможем их догнать, — объяснил ей Йокот. — Они движутся вдоль реки, — показал он, — а она огибает эти холмы. Если мы пойдем по этому хребту, то наш путь будет более прямым и к закату мы их обгоним.