Мисс Мортон закатила глаза.

– Право, Анна, не стоит вести себя так, словно ты единственная на свете, кто влюблялся.

– Мелинда Мортон, у тебя еще не может быть возлюбленного!

– Почему нет? – ощетинилась та.

– Тебя не было дома почти год. К тому же ты не проронила об этом ни звука.

– А ты не приедешь до следующего лета. И я не рассказываю всем свои тайны, как некоторые. – Она многозначительно посмотрела на сестру. – Особенно когда здесь те, кто не умеет хранить их.

Мисс Эффи покраснела.

– Это была случайность! И кроме того, это было только один раз.

Леди Анна зачарованно смотрела на подруг, но мисс Мортон строго покачала головой, не дав ей открыть рот.

– Не беспокойся обо мне. Я только имела в виду, что любовь, возможно, самое обычное дело. – Она перевела взгляд на Сару. – Даже мисс Коннолли, вероятно, в кого-нибудь влюблена.

– Правда? – удивленно спросила леди Анна.

– Боюсь, я исключение из общего правила, – ответила Сара, зная, что краснеет, и ненавидя себя за это. Очаровательная пустота девушек, полное отсутствие у них знания жизни вдруг стали ее раздражать. – Я любила многих людей, но я никогда не влюблялась в том смысле, в каком вы себе представляете, и считаю это маловероятным.

– Почему нет? – выпалила мисс Эффи.

– Тсс! – сердито прошипела мисс Мортон.

– Извините, мисс Коннолли, это не мое дело, – пробормотала девушка. – Но мне хотелось бы знать.

– Хорошо, мисс Эффи.

Ничего хорошего в этом не было, но Сара испытывала сильное желание дать ей хоть какое-то представление о жизни людей, которые ежедневно стелют ей постель, готовят еду, причесывают, о сотнях простых людей, которые делают ее собственную жизнь такой беспечной и удобной.

– Я давно уже примирилась со своим положением. Оно просто дело случая и экономических обстоятельств. Я не обладаю ничем, что может пробудить у мужчин намерение поддержать меня, а занятия, доступные замужним женщинам, только самые лакейские или в лучшем случае неприятные.

– Что же вы тогда собираетесь делать? – с удивлением спросила мисс Эффи. – Быть компаньонкой до конца жизни?

– Да, пока не постарею для таких обязанностей. – «Вот почему я ухвачусь за предложение Мавра, когда оно будет мне сделано», – мысленно прибавила Сара. – К тому времени, если мне повезет, я буду иметь кругленькую сумму, накопленную для продолжения жизни.

А если нет… Эту вероятность она предпочла не выражать словами.

Какое-то время девушки молчали, не представляя себе жизнь вне их собственного беззаботного круга. Но колокола прозвонили час, молчание было нарушено, и они как ни в чем не бывало вернулись к своим разговорам.

Хотя лишь своенравие вынудило Сару на признание, она не жалела об этом, зная, что через минуту все забудется. Девушек вообще не интересуют люди вроде нее. Сара бросила голубям раскрошенную лепешку и смотрела, как они, совсем не голодные, продолжают из-за нее ссориться.

К ленчу они вернулись в палаццо Боволо, где их встретил мистер де Лент, чисто выбритый и спокойный. Леди Меррил заявила о своем намерений посетить нескольких еще оставшихся в живых венецианских аристократов, с которыми было приятно пообщаться временно проживающим тут иностранцам. Девушки отказались, жалуясь на усталость, и мистер де Лент решил остаться с ними. Сопровождать хозяйку в различные дворцы пришлось Саре.

Беседовали по-французски, поэтому, когда говорили слишком быстро, она понимала одно слово из десяти, иногда по-немецки, который она вообще не понимала. Так что Саре оставалось только молча сидеть, разглядывая модные не по возрасту наряды престарелых хозяек да непривычные интерьеры комнат, где их принимали: гладкие мозаичные полы, источающие холод, старинные золоченые стулья, весьма неудобные, выцветший дамаск стен, украшенный живописью прошлых веков.

Все комнаты напоминали мавзолеи, каждая очень походила на большой салон Мавра. Он виделся ей в темных углах, представал среди мужской прислуги хозяек, его голос слышался ей в прогнивших глубинах домов или на тротуаре внизу. Эти ощущения пробудили у Сары дремлющее чувство вины и еще большее желание оказаться в тишине своей спальни.

На обратном пути она, как обычно, молчала, но ее размышления прервал тихий вопрос леди Меррил. Осознав, что хозяйка желает поговорить, Сара повернулась к ней. Леди печально смотрела на палаццо, стоявшие вдоль Большого канала.

– Гарольду бы здесь понравилось. И коли на то пошло, Руперту бы тоже. – Сара поймала ее осуждающий взгляд. – Знаешь, ты никогда не спрашивала о моих мужьях.

– Если бы вы хотели, чтобы я знала, полагаю, вы бы сами мне сказали, мадам, – удивленно ответила Сара. – Я не считала себя вправе делать это.

Леди Меррил улыбнулась:

– Ты еще молода и не знаешь старых леди. Мы любим поговорить о себе. К тому же ты моя компаньонка, а не моя горничная. Ты имеешь право задавать вопросы. – Она многозначительно умолкла, и Сара восприняла ее слова как упрек.

– И что собой представляли ваши мужья? Леди Меррил удовлетворенно кивнула.

– Руперт был первым. Барон и слишком для меня старый. Но меня это не волновало, я была польщена его вниманием и титулом, моя семья не имела большой известности.

– Вы не любили его? – Сара покраснела. – Мадам, вы так нежно всегда о нем говорите, что я подумала…

Леди Меррил жестом призвала ее к молчанию.

– Конечно, я любила его, но это произошло много позже. В сущности, я не думала, что люблю его, пока не родилась Эмили, наш первый ребенок. Это мать Анны. Сначала я была в отчаянии, потому что думала, Руперт женился на мне, чтобы иметь наследника. А он так радовался Эмили, сказал, ему не важно, что это не сын, и я поверила ему… – Она вздохнула. – Мы поженились, когда мне было пятнадцать лет, но даже в 1813 году это посчитали скандалом. Мы счастливо прожили вместе девятнадцать лет. Я имела от него еще четверых детей. Можешь поверить? Я! Деревенская матрона! Двое теперь умерли, один не женат, остались Эмили и Джон, сейчас лорд Брекенридж, чтобы дать мне внуков Руперта.

– А ваш второй муж? – с искренним любопытством спросила Сара.

– Это был Джеффри. Тоже вдовец. Я имела свое вдовье приданое, он уже имел наследника, и многие не понимали, зачем вообще нужен этот брак, тем более что не прошло двух лет после смерти Руперта. Но я из тех женщин, которые могут быть счастливы только в браке, а поскольку я любила память Руперта, то любила и Джеффри. Он был виконтом, кроме сына, имел еще двух дочерей, которым я помогала, когда они дебютировали в свете и подыскивали женихов. К тому времени, как мы поженились, мне было тридцать пять, мы уже не рассчитывали на детей и были приятно удивлены, когда появился маленький Бертран. Представь нашу детскую! Будущий лорд Отли и его сестры, мой маленький лорд Брекенридж и Эмили, а затем еще Бертран. Младшая из моих падчериц, Элиза де Лент, вышла за сэра Джеральда Мортона в один год с замужеством Эмили. Вот почему Мелинда с Юфимией последовали за рождением Анны, фактически они кузины и выросли почти как сестры.

– Но вы опять вышли замуж, не так ли? – на всякий случай поинтересовалась Сара.

Леди печально улыбнулась:

– Да, за Гарольда. Это мой последний муж. Когда Джеффри, всего после десяти лет нашего брака, умер, я решила, что больше не хочу переживать своих мужей. И, словно в ответ, появился сэр Гарольд Меррил. Ему было только сорок против моих сорока шести, и он покорил меня. Увы, он тоже меня покинул. Мы были вместе двадцать четыре года, тем не менее это несправедливо, я предполагала умереть первой.

– Извините, – пробормотала Сара.

– Не за что, – ответила леди Меррил со свойственной ей практичностью. – В конце концов ты получила эту работу.

– Я не хотела…

– Знаю, дорогая. Просто я говорю, что в жизни бывает не только плохое. Мы склонны делать трагедию из неудач, но редко бывает так, что случившееся настолько плохо, что там нет уже ничего хорошего.

– О, – произнесла Сара, не зная, что ответить. – Ваша светлость, я очень благодарна вам за рассказ. Я сама хотела спросить, но всегда считала, что я не имею права задавать подобные вопросы.