Еще одно потрясение, но уже более понятное – смесь оправдания, бешенства, недоверия и сочувственной боли. Вопль няньки, когда он ворвался в детскую комнату, снова отдался в его ушах: «Это была та рябая проститутка! Она сказала мне, что я нужна…»

И вот теперь здесь де Лент имеет на своем попечении тоже рябую женщину. Хотя рубцы неглубокие и не слишком портят лицо, но достаточно явные.

Пока Себастьян размышлял, де Лент, вызвав новые ругательства гондольера, подхватил женщину за талию и сразу круто развернул, как будто собираясь бросить ее в канал. Она так судорожно вцепилась ему в руки, что Себастьян мог видеть костяшки ее пальцев, но издала ли она хоть звук, он не слышал. Наконец де Лент поставил ее на ноги. Он смеялся.

Две рябые женщины. Случайность? Маловероятно. И все же, судя по тому, как она смотрела на де Лента, она не проститутка. Она только выглядела испуганной, уставшей от постоянного гнева, такого безвыходного, что Себастьян почувствовал жалость и сострадание.

Потом она снова посмотрела на него. Желая избежать этого смущающего взгляда, он сжал дверную ручку за спиной, надавил ее и отступил в мануфактурную лавку.

– Вам помочь, синьор? – на безупречном итальянском спросил лавочник.

– Нет, нет, я только посмотрю товар, – на том же языке ответил Себастьян, поворачиваясь к рулонам шелка и пытаясь выглядеть заинтересованным.

Голова у него шла кругом. Он думал, что та безымянная проститутка давно ускользнула из его рук, и вот она здесь, именно такая, какой ее описала нянька. Видимо, за прошедшие шесть месяцев она возвысилась в общественном положении, иначе бы даже ублюдок де Лент не ввел проститутку в общество своей матери. Должно быть, эта женщина теперь его любовница. Ему бы хватило безрассудной смелости одеть любовницу как старшую служанку и посадить ее среди молодых родственниц. На это у него хватило бы цинизма.

Но соответствует ли это нормальной человеческой логике?

А вдруг бы она показала себя вероломной шлюхой, не имеющей даже порядочности быть верной хозяину, пока делила с ним кров? А вдруг бы мать, от которой зависит тяжесть его кошелька, узнала, кого он привел в ее семью? Тогда бы эта рябая женщина одним махом потеряла все, чего добилась, более того, у нее не осталось бы ни друзей в Венеции, к кому бы она могла обратиться, ни другого места, где она могла бы найти убежище.

Действительно ли она проститутка из Амберли? Он вспомнил тот миг, когда ее темные глаза встретились с его… и отбросил сомнения как суеверные фантазии. Одна рябая женщина с де Летном в Амберли и совершенно такая же здесь, в Венеции? Не важно, что у де. Лента извращенные вкусы, это Себастьяна не интересует, главное – она здесь. На такую удачу он не рассчитывал, но хотел он не ее помощи. Он жаждал мести, которая требовала изменить замысел. Эта женщина почти в такой же степени, как и де Лент, ответственна за то, что пришлось вытерпеть Аделе.

Его взгляд равнодушно скользнул мимо полок с рулонами тканей к каким-то вопиюще пестрым костюмам на задней стене.

– Что у вас там? – спросил он лавочника, хотя был почти уверен, что знает.

– Переодевания, синьор. Для маскарадов, которые сейчас так популярны. Костюмы делает моя жена. Хотите посмотреть?

– Да. – Себастьян прищурился, обдумывая пришедшую в голову мысль. – О да.

Как только мистер де Лент отпустил ее, Сара вмиг отскочила и непроизвольно обернулась, ища глазами человека, следившего за ними. Следившего за ней, в этом она была уверена. Но тот ушел. Вокруг моста слонялось с полдюжины венецианцев, однако среди них она не увидела высокого мужчину в плаще с капюшоном и мрачным лицом.

Потом ее отвлек недоверчивый смех леди Анны, донесшийся из палаццо.

– Кухни здесь в цокольном этаже!

– А ты ждала, что они будут под ватерлинией? – ехидно спросила мисс Мортон.

– Давайте посмотрим наши комнаты! – прервала начинающуюся перебранку мисс Эффи.

Легкие шаги девушек затихли в глубине палаццо.

– Кажется, мы одни, – произнес мистер де Лент, когда гребцы и слуги начали выгружать их багаж из широких тупоносых лодок.

Сара будто не заметила явной лжи его утверждения, пытаясь также игнорировать его неприятный взгляд, изучающий ее лицо. Де Лент засмеялся, и она поняла, что потерпела неудачу. Опять.

– Вам лучше поторопиться, а то они подумают, не пробуете ли вы завлечь меня, беззащитного человека.

– Вы загораживаете мне дорогу, сэр, – по возможности спокойно возразила Сара.

– Я? Прошу прощения.

Де Лент чуть-чуть отодвинулся с середины места причала к желтой стене здания и с явным интересом смотрел на нее. Сара проглотила внезапный комок дурноты. Она всегда, если рядом не было его матери, тщательно следила за тем, чтобы мистер де Лент не загнал ее в угол. Но сегодня забыла осторожность и расплачивается за это. На самом-то деле она его не интересует, просто он из тех, кому доставляет удовольствие мучить беззащитных людей вроде нее.

Макгаррити, служанка леди Меррил, пробегая мимо с горой шляпных коробок, бросила на Сару жалостливый взгляд, остальные же слуги, занятые багажом, ее не замечали. С этой стороны нечего ждать помощи. Будь Сара одной из них, возможно, дворецкий шепнул бы пару слов леди Меррил. Но она не была – и не будет – одной из них, потому что, имея происхождение низкое, поднялась достаточно высоко.

Мистера де Лента забавляло ее бессилие. Тогда против своей воли она резко шагнула вперед и уперлась ему в грудь. Он лишь обнял ее за талию и притянул к себе, так что Сара оказалась прижатой к его телу.

Гнев у нее мгновенно исчез, сменившись знакомым страхом.

– Ну, Сара? – усмехнулся он, наклоняясь.

– Дайте мне пройти, мистер де Лент.

Если б только она могла дать отпор, ударить, закричать. Увы, она простая служанка. Она не может это сделать – или потеряет все, чего добилась. К удивлению Сары, он действительно отпустил ее, причем так резко, что она пошатнулась, однако сохранила равновесие и проскользнула мимо него в прохладную тьму палаццо Контарини дель Боволо.

Даже пытаясь защититься своей ненавистью к нему, Сара знала, что их схватка не закончена.

– Я совершенно уверена, что ты права и Элизабет вскоре поймет это, – диктовала леди Меррил. – Передай сердечный привет тетушке Герти. Всем остальным тоже!

Отложив перо, Сара промокнула заключительные строчки письма и тайком потерла о колено уставшую руку. Корреспонденция леди Меррил, всегда большая, превратилась в гору писем, дожидавшихся их приезда. Но в этот день Сара занималась не только корреспонденцией хозяйки. После того как ей в комнату доставили ее побитый сундук, она быстро вытащила чернила и письменные принадлежности, чтобы набросать хоть несколько строк людям, для которых она что-то значила: сестрам Оуэн, с припиской для семилетнего сына Нэн, Джайлзу, «грозе» Харроу, Фрэнки, не имеющему постоянного адреса, но с которым можно было связаться, отправив письмо Кроу и Ларку; Гарри, теперь директору школы; и наконец Мэгги, особенно Мэгги, которая дольше и лучше всех знала Сару.

Едва она положила высохшую страницу, мистер де Лент потянулся через ее плечо, намеренно задев ей рукавом щеку, и взял законченное письмо матери.

– У вас красивый почерк, – сказал он, пробежав страницу критическим взглядом. – Такое впечатление, что вы с детства умели писать.

– Умела. – Но гордость Сары была мимолетной.

– Правда?

В тоне де Лента слышалось любопытство, и она сразу пожалела о своем признании, ибо гнев куда-то исчез, оставив ее без поддержки. Сара поднялась, забрала страницу, подложила к стопке, дожидавшейся подписи леди Меррил, затем передала ей готовую корреспонденцию и тут же отошла к окну. Подальше от сына хозяйки. Сквозь открытую дверь она слышала голоса девушек, весело болтающих в другой части апартаментов леди Меррил, и пыталась разобрать, о чем они говорят. Все, что угодно, только бы отвлечься от мрачного предчувствия насчет мистера де Лента.