Прохладный вечерний ветерок приносил на веранду пряный аромат цветущих тропических растений. Пальмы нежно шелестели листьями-парусами, а луна выкладывала серебром дорожки на уснувшей глади Карибского моря.

У Джеймса было великолепное настроение. Он был само очарование, предупредительность, веселость. Линда, по его словам, выглядела блистательно. На ней был наряд, приобретенный еще год назад в Париже: шелковая блузка с вырезом, широко открывавшим плечи, и игривая коротенькая юбка. В этом одеянии молодая женщина чувствовала себя легко и непринужденно и почти не думала о том, как она несколько часов назад опростоволосилась перед постояльцем.

Пока они расправлялись с первой порцией артишоков, фаршированных омарами, Линде удалось выяснить, кто были остальные женщины, злоупотреблявшие телефоном. Все они оказались сестрами Джеймса. А точнее говоря, его единоутробными сестрами.

У Джеймса не было ни жены, ни детей, ни подружек, ни любовниц. Зато в его большом доме в Вермонте жили бабушка, мать и четыре сестры, рано обнаружившие одно общее свойство — страсть к путешествиям. Узнав обо всем этом, Линда моментально сменила гнев на жалость. Неудивительно, подумала она, что Джеймс сбежал от них на далекий остров.

Однако сочувствие улетучилось, как только женщина вспомнила о том, сколько зла причинил ей этот человек, воспользовавшись ее наивностью. Всю неделю он играл на ее нервах, скрывая правду, а она, отвечая на звонки, вынуждена была строить всевозможные догадки и предположения. Он притворялся то невинным, то рассеянным, то корчил из себя дурачка — и все ради того, чтобы потом посадить ее в лужу. И она села в нее, да еще как села — просто плюхнулась всей задницей. Надо же было додуматься — выступить перед ним с лекцией о моральных устоях, которые проповедовались еще два века назад!

— А куда подевались все мужчины в вашей семье? — спросила Линда, чтобы как-то отвлечься от мыслей о перенесенном унижении и не заниматься самобичеванием.

Джеймс ответил, что отец бросил их с матерью, когда решил вступить во Французский иностранный легион и отправиться на поиски приключений. Дом, дети и пеленки оказались не для него. Джеймсу было тогда всего три месяца. Девять лет спустя его мать вышла замуж за человека совсем иного склада — фермера по имени Том. Он разводил коров и не мог покидать дом даже в выходные, поскольку коров требовалось доить ежедневно. От него у мамы и родились четыре дочки: Памела, Лиз, Вирджиния и Тэмми. Они жили очень счастливо до тех пор, пока Том не погиб в результате странного несчастного случая несколько лет назад.

— Так что вы теперь глава семейства, его опора, — проницательно заметила Линда.

— Так, кажется, все они считают. — Он криво улыбнулся.

Ужин был великолепный. Свеча, горевшая на столе, придавала вечеру очарование интимного уюта. С моря дул мягкий бриз. Пьянящий запах цветущего жасмина щекотал ноздри. А имбирный мусс, облитый шоколадом, был просто восхитителен.

Линда чувствовала себя заколдованной, завороженной. Его улыбка будоражила кровь, а голос будил желание. А почему бы и нет? Ведь Джеймс оказался вполне добропорядочным, честным человеком. Он серьезно относился к своим обязанностям, заботился о бабушке, матери и четырех единоутробных, но вконец испорченных сестрах. Как же было не влюбиться в такого мужчину?

Когда они возвращались на виллу, светила луна и мелкий песок на пляже будто отливал серебром; берег словно манил к себе.

— Давайте побудем немного на свежем воздухе, — предложил Джеймс.

Линда сбросила «шпильки» и последовала за ним по тропинке на пляж. Через минуту теплая вода ласково заплескалась вокруг ее голых лодыжек. У женщины внезапно возникло желание скинуть одежду, окунуться в море и из воды взглянуть на звезды.

Но лучше все-таки не скидывать. Ее тощее голое тело может так испугать Джеймса, что он скроется в горах быстрее, чем смолкнет эхо его крика ужаса. Нет, надо прибавить еще фунтов пять в весе и тогда уже попробовать пляжный стриптиз. И то без гарантированного успеха. От этих диких мыслей Линде самой стало смешно. Пытаться соблазнить такого мужчину, как Джеймс, — все равно что играть с огнем. Впрочем, игра с огнем тоже не лишена своих прелестей.

Она обернулась и увидела Джеймса: он сидел на песке и наблюдал за ней. Линда устроилась рядом, не задумываясь о том, что юбка может помяться. Да и песок такой мелкий и мягкий, что с ее нарядом вряд ли что-то случится.

Они молчали, прислушивались к шороху волн и любовались звездным небом, ощущая, как между ними растет напряженность. Мужчина и женщина сидели так близко друг к другу, что, казалось, еще немного, и их тела соприкоснутся. Каждая клеточка женского тела словно трепетала в ожидании чего-то, но сама Линда старалась не думать о том моменте, когда мужчина наконец дотронется до нее, прижмется своим сильным телом. Вместо этого она вспомнила минувшую неделю, все телефонные звонки, ту проповедь, которую прочла Джеймсу.

— Я должна извиниться перед вами, — сказала Линда. — Вчера с моего языка сорвалось столько ужасных обвинений и назиданий!

— Но они были облечены в такую великолепную форму, — Джеймс улыбнулся.

Линда засмеялась, и его рука легла на ее руку. От прикосновения мужских пальцев, теплых и сильных, по ее телу побежали электрические искорки; женщина так и вспыхнула.

— А кроме того, — продолжал он, — я сам подтолкнул вас к такой речи. Мне было даже забавно смотреть, как вы ловитесь на приманку. Это было, конечно, подло с моей стороны, но я надеюсь, вы простите меня, — после этих слов он притянул ее к себе и поцеловал.

От жара его губ Линда запылала с головы до ног. Джеймс целовал ее с таким самозабвением и решимостью, с каким, похоже, делал все на свете. Во всех его движениях чувствовались опыт, уверенность, и уже через минуту мужчина уложил ее на спину, заключив в свои объятия так, что у Линды уже не оставалось никакой лазейки для побега. Да она и не собиралась бежать. Ее разгоряченное, становившееся все более невесомым тело таяло в песке, в то время как на него обрушивались все новые и новые каскады возбуждения.

Что же ей оставалось в таком положении? Только одно — сдаться. Они были совсем одни на бархатисто-песчаном тропическом пляже; над ними, над всем этим идиллическим островом сияла луна, а на многие мили вокруг не было ни души. Женщина оказалась один на один с высоким, крепким мужчиной и сексуальным влечением к нему.

Но Джеймс для нее был не просто обычным здоровяком, рост которого превышал шесть футов. И испытывала она при виде его не просто сексуальный зуд, требовавший заурядного удовлетворения. Нет. Джеймс вызывал в ней такие чувства и эмоции, какие она еще никогда не испытывала. Джеймс возымел над ее сердцем и телом такую власть, какую до него не имел никто другой. Джеймс стал для нее мужчиной, в которого она безнадежно, по уши влюбилась.

Так стоило ли сопротивляться и портить такой дорогой наряд? Нет, уж лучше сдаться. Надо смотреть на вещи реально.

Какое чудо! Губы Джеймса, упругие и в то же время нежные, касались губ Линды, играли с ее ртом так, словно это был утонченный музыкальный инструмент. Когда его язык начал выделывать эротические пируэты меж ее губами, зубами, вокруг ее языка, в Линде зародилась мелодия сладостного искушения, стал разгораться костер дикого, страстного желания. В блаженном исступлении, словно бредя, она издала легкий стон. Джеймс обнял Линду обеими руками, повернул на бок и сильнее прильнул к ней, не переставая целовать; от его поцелуев, жарких и чувственных, Линда затрепетала. Ее никогда еще так не целовали. Поцелуи Джеймса напоминали сладостный яд, напоенный нежностью, лаской и грубой страстью. Она пила и пила этот яд, а Джеймс гладил ее волосы, спину, безудержно прижимаясь упругим, крепким телом к разгоряченному телу женщины. Затем они оба замерли и больше не шевелились — мужчина и женщина молчали, не разжимая объятия, слушая успокаивающееся дыхание друг друга.