- Дверь не закрывается, может войти Генриетта, - немедленно сориентировалась Изольда. - Лучше подняться наверх.

- Успеем, - усмехнулся жрец. - Твоему жениху будем говорить о похищении Лоуренса? - закинул удочку Марк, срывая с нее халат.

- А без него мы сможем захватить власть? - Изольда ловко расстегивала на нем рубашку.

- Сейчас - нет.

- Тогда придется, - девушка уселась на колени жреца, подставляя ему для поцелуев шею и грудь.

- Хорошо. Лоуренс будет у меня, - Марк поцеловал вкусно пахнущую нежную кожу на ключице, потом не удержался и вцепился зубами в ее плечо. Изольда с удовольствием застонала, выгибаясь дугой. - Прямо жалко тебя отдавать этому олуху.

- Что поделаешь? - хитро усмехнулась девушка, - но мне нужна корона, у меня на нее все права. Пришельцы свергли моего прапрадеда...

- Ты ее вернешь, моя дорогая, но ты помнишь мои условия?

- Конечно! - она улыбнулась, обнимая его. - Мое сердце отдано нашему Повелителю... Я все сделаю для нашего бога и господина.

- Отлично.

13, месяц Огней, 5555 года - 17, месяц Огней, 5555 года

1

Генерал Бодлер-Тюрри не очень любил районы творческой серости и будущих великих актеров, певцов и музыкантов, что поднимались в горы на востоке Джорджии. Тут постоянно кто-то пил, гулял, веселился или отчаянно ссорился, тут иногда прямо на тротуарах и у серых бетонных стен многоквартирных домов репетировали неудачники и будущие звезды, или вспоминали былое за бутылочкой дешевого коньяка или бренди опустившиеся на дно жизни музыканты, композиторы, танцовщицы и художники. Они не стеснялись прогуляться до ближайшего винного магазина в проеденных молью меховых манто или дырявых платьях с кринолинами, а иногда и вообще в одних только потертых бархатных халатах и домашних тапочках на босу ногу, причем, что на халатах, что на тапочках были вышиты их инициалы - аристократия былых времен, непризнанные гении, что вы хотели? Иногда поведение этих несчастных вызывало полную растерянность: а не пора ли вызывать психиатров? Или вот эти угрозы покончить жизнь самоубийством, прыгнув из окна второго этажа - это нормально, человек в образ вживается? Или это он и впрямь задумал свести счеты с жизнью? А может быть, это очередной приступ белой горячки?

Тут находили прибежище толпы юных дарований, ищущих ярких ролей в большом кино, тут жили костюмеры, декораторы, специалисты по гриму, осветители, подтанцовка, массовка, операторы, буфетчики и сценаристы, наверное, общество сумасшедших и спившихся звезд им было привычно. Кто-то уезжал со временем домой, кто-то добивался успеха и съезжал в более приличные кварталы, а кому-то предстояло провести всю оставшуюся жизнь в этих побелевших на солнце многоэтажках.

Здесь было аж две больницы и три станции скорой помощи - местные жители любили сводить счеты с жизнью, злоупотреблять спиртным, а иногда и кое-чем похуже, в приступе гнева бить друг друга или воображать, что умирают от неведомой науке болезни. Здесь никто не обращал внимания на валяющиеся на асфальте тела - ну, устали люди, прилегли поспать, бывает! А т.к. люди искусства были в большинстве своем людьми истеричными, то и дворников, сантехников, электриков тут почти не водилось - мало кто из людей с обычной психикой, занимающихся честной простой работой, мог выдержать сию эмоциональную публику, кидающуюся бутылками и нетленками в дворников, истерично орущих на сантехников, требующих построить им космический корабль из труб у водопроводчиков. Коммунальные службы в сих примечательных районах вроде как присутствовали, но появлялись очень редко и исклю-чительно набегами. От того на тротуарах и стояли батареи стеклянных бутылок, в подъездах в углах лежали горки мусора, выбитые стекла на лестницах не меняли годами, а крыши не чистили вовсе.

Одним словом, та еще публика. Генералу Бодлер-Тюрри больше по душе были старые добрые заговорщики, кершийские шпионы и сумасшедшие сетопоклонники из Алсултана... Хотя нет. Лучше местный сброд, чем эти ненормальные.

Винсент зашел во двор одной из многоэтажек. Юная белокурая девчушка застыла с гордым видом посреди песочницы, перед ней на коленях выстроились мальчишки, протягивая ей различные дары: кто конфеты, кто цветы, кто какие-то стекляшки. Девочка презрительно их отвергала, декламируя какие-то уничижительные стихи. Сумасшествие какое-то!

Глава РСР поднялся на третий этаж, позвонил в деревянную обшарканную дверь. Вскоре ему открыл Патрик.

- Майор О"Брайен, вы не могли для явочной квартиры выбрать хотя бы трущобы? - осведомился Бодлер-Тюрри, когда за ним захлопнулась дверь.

- Вы, господин генерал, не замечаете преимущества данного квартала: даже если мое поведение кому-то тут покажется подозрительным, я всегда могу сказать, что вживаюсь в роль агента РСР для нового фильма! - парировал Патрик. - К тому же, здесь никому нет дела до соседей, все заняты собой и своим отражением в зеркале, а полиция и наши возможные недоброжелатели избегают местных жителей подобно вам.

- Т.е. полагаете, этот премилый райончик стоит прошерстить на предмет агентов вражеских держав, заговорщиков и предателей? - уточнил Винсент, усаживаясь в потертое кресло в гостиной.

- Это имело бы смысл, если бы внутри нашей структуры мы не подозревали бы наличие тех самых заговорщиков и предателей, - Пат уселся напротив несостоявшегося родственника.

- Хорошо, майор, перейдем к делу, - откинулся на спинку кресла глава РСР. - Как поживает генерал Костана?

- Неплохо так поживает, здоров и полон сил, - улыбнулся весельчак О"Брайен.

- А если серьезно? - не принял шутки начальник.

- А если серьезно, господин генерал, то мой объект слежки - добропорядочный гражданин Розми и образцовый офицер, несмотря на наличие жены - верховной жрицы Пантеры, принимающей самое активное участие в деле противостояния нам, - сощурил голубые глаза Пат. - Генерал на самом деле, как я могу судить, ищет и арестовывает мятежников, несколько раз он накрывал подпольные типографии, он подавлял, пока мог, бунты и мятежи на побережье моря Мечты. Подавлял весьма жестоко и кровопролитно, за что армию горожане невзлюбили. Связей со жрецами он не имеет, только его жена, ее милость Ириалисса, но, судя по всему, они и раньше редко встречались, теперь же их общение и вовсе сошло на нет, - агент замолчал.

- Однако существует еще что-то? - чуть приподнял брови генерал.

- Да... Но в отчет это нельзя включить, - признался несостоявшийся родственничек. - Мне вся эта суета кажется показушной. А ненависть к армии, как мне кажется, он возбудил специально, чтобы волна недовольства поднялась выше.

- Доказательства?

- Их нет, - покачал головой парень. - Только моя чуйка. Он не доверяет мне, хотя мои рекомендации безупречны. За мной следят. Профессионально следят. Я не трогаю шпиона, чтобы не вызвать подозрений, но следят очень плотно.

- Что они сейчас думают? - нахмурился Бодлер-Тюрри.

- Я сейчас в прекрасной Александрие на оперном фестивале, вожу свою прекрасную кузину на представления... Ну, как вожу... Так считает ее мама. Для слежки, - хмыкнул парень.

- Они не заметят подмены?

- Мы почти не выходим из номера, - заржал Патрик. - Меня изображает ее горничная-рабыня. Издали мы фигурой очень похожи, а т.к. я должен соблюдать инкогнито, то она закутана в шарф, шляпу и темные очки.

- А девица? Не проболтается? И горничная, - нахмурился пуще прежнего Винсент.

- Нет, что вы. Девица обожает играть в шпионов, и мне она обязана своей жизнью и свободой. Пока я могу ей доверять, - махнул рукой чересчур легкомысленный Патрик.

- Что намерен делать дальше? - генерал обежал сонным взглядом облупившийся потолок, пожелтевшие обои, многолетнюю пыль на люстре и обшарпанные полки с потрепанными засаленными книгами в бумажной обложке. Интересно, чья это квартира?