В: Слушая вас и читая две ваши книги, я ощущаю, что вы говорите об отсутствии личности, отсутствии души, отсутствии чего бы то ни было. Вы говорите о том, что вся жизнь проживается в физической форме и восприятии органов чувств.

О: Не отдельно от окружающей жизни. Это единый элемент. Не могу ничего утверждать, но когда-то в человеке возникло самоосознание, что отделило нас от полноты окружающей жизни. (Мы не знаем наверняка, существует ли эволюция; мы лишь допускаем это. Мы принимаем то, что говорят на эту тему сведущие. Они провели научные исследования и создали так называемую теорию эволюции.)

В: Вы пытаетесь сказать, что жизнь воспринимается нами лишь посредством тела, посредством органов чувств, и что вся суть человека содержится лишь в теле?

О: Что именно вы понимаете под словом «жизнь»? О жизни никто ничего не знает, и нет смысла давать ей определения. Всё, что мы говорим о жизни, лишь спекуляции с нашей стороны. Наша попытка воспринять или понять нечто, вроде жизни или чего-то ещё, совершается лишь посредством уже имеющегося у нас знания о воспринимаемом. Но мысль это нечто мёртвое. Это нечто, что никогда не сможет коснуться ничего живого. Как только она пытается коснуться жизни и ухватить её, удержать её и выразить, она уничтожается живым свойством жизни. То, что мы называем жизнью, на самом деле не биография, а сам процесс жизни. Жизнь это наша взаимосвязь с окружающими нас людьми, окружающей нас жизнью и окружающим нас целым миром. Вот и всё, что мы знаем. Вообще-то эти взаимоотношения не основные, а возникли из нашей потребности стать едиными с жизнью. Поэтому, что бы мы ни делали, какую бы ни предпринимали попытку стать едиными с жизнью, всё бесплодно, потому что у нас нет способа установить взаимосвязь с окружающей жизнью.

В: Почему вы говорите, что мы не часть окружающей жизни?

О: Я ни на мгновение не подразумевал или не настаивал на том, что мы не часть её. Мы её часть. Но наиболее важный вопрос, которым мы должны задаться, таков: «Что именно отделяет нас от окружающей жизни, и что всё время поддерживает отделённость?». На самом деле, мысль отделяет нас. Она материальна. Но эта материя не может остаться надолго. Как только материя возникла, она обречена снова стать энергией. Но эта наша потребность, или потребность мысли, поддерживать собственную непрерывность, понукает нас испытывать одно и тоже снова, снова и снова. И так мы поддерживаем эту мнимую, искусственную, несуществующую двойственность, разделение между нами и окружающей жизнью.

В: Мысль принято считать частью мозга. В чём могло бы быть его назначение? Похоже, между телом и умом есть конфликт.

О: С нашей стороны это предположение, и я бы сказал, ложное предположение, что мысли спонтанны и самосозданы. Это не так. Мысль — всего лишь отклик на раздражитель. В действительности мозг не создатель, он лишь вместилище. Обязанность мозга заключается лишь в заботе о нуждах физического тела и поддержании его чувствительности, хоть и не смотря на то, что мысль, постоянно вмешиваясь в деятельность органов чувств, разрушает чувствительность тела. Вот где конфликт. Он между нуждой тела поддерживать свою чувствительность и потребностью мысли интерпретировать каждое ощущение в рамках деятельности органов чувств. Я не осуждаю деятельность органов чувств. Ум, или как вы его называете, порождён чувственностью. Так что вся деятельность ума по своей природе чувственна, тогда как работа тела заключается в реагировании на окружающие раздражители. Вот действительная основа конфликта между тем, что вы называете умом, и телом.

В: Так вы говорите, что мозг, что ум на самом деле не имеет нематериальных признаков?

О: Я не думаю, что есть некий ум, существующий отдельно от деятельности мозга.

В: Могли бы вы сказать, что мозг не выполняет нематериальной деятельности?

О: Ему не важна деятельности органов чувств. Он не заинтересован ни в каких переживаниях, в которых заинтересован и которых требует ум. Он не заинтересован даже в так называемых духовных переживаниях, религиозных переживаниях, вроде блаженства, необъятности и счастья. Счастье это нечто такое, в чём тело не заинтересовано. Тело не сможет долго выдерживать счастье. Удовольствие — одна из вещей, которые тело постоянно отвергает. Тело ничего не знает и даже не хочет ничего знать о счастье.

В: Счастье — лишь мысленное свойство, воспринимаемое чувство.

О: Счастье навязано культурой. Разве есть такая вещь как счастье? Я бы сказал, нет. Итак, поиск счастья навязан культурой, стремление к счастью обычно и, как мы знаем, наблюдается повсеместно, в каждой части мира. Все мы его желаем, и это желание наиболее важное желание любого человека. Счастье, если хотите пользоваться этим словом, подобно любому другому ощущению. Как только мысль отделяет себя от так называемого ощущения счастья, возникает потребность продлить это ощущение дольше его естественной продолжительности. Так, любое ощущение, каким бы оно ни было необычайным, каким бы оно ни было приятным, отвергается телом. Поддержание ощущения дольше времени его существования разрушает чувствительность органов чувств и чувствительность живого организма. Вот какая идёт битва. Если вы не знаете, что такое счастье, вы никогда не будете несчастны.

В: Если взять тело отдельно от всех психологических факторов и характерных свойств, сказали бы вы, что нет разницы между человеком и животным?

О: Вообще никакой. Все мы подобны животным. Мы ничем от них не отличаемся, и не были созданы для некой более высокой цели, нежели сосущий вашу кровь комар.

В: Существует ли видимая разница между человеком и обычным чувствующим животным?

О: От всех прочих видов на планете нас отделило мышление. Мышление, которое мы желаем поддерживать. Так что это оно ответственно за все проблемы, созданные человеческим умом в прямом и переносном смыслах.

В: Конечно, есть чисто биологическое выживание. Но разве мышление не помогло человеку выживать?

О: Как я уже сказал, мышление отделило нас от остальных видов. С помощью мышления мы смогли создать лучшие условия и выживать дольше других видов.

В: Почему вы считаете, что мы живём в иллюзии, и почему она продолжается?

О: Иллюзия продолжается потому, что если она подойдёт к концу, то наступит так называемая клиническая смерть. Так что отказываясь от одной иллюзии, мы всегда замещаем её другой.

В: Из-за чего?

О: Из-за того, что даёт нам ощущение непреодолимого и неизбежного конца и называется смертью. Вот единственная действительная смерть. Иначе вообще не было бы никакой смерти. И смерть — конец иллюзии, конец страха, конец нашего знания о себе и окружающем мире.

В: Это вызывает вопрос о том, что такое интеллект. Мы говорили о естественной разумности тела, с помощью которой осуществляются гармоничные и взаимосвязанные функции тела. Но есть ли область, в которой разум выполняет деятельность, не связанную с телом?

О: Нет. Видите ли, тело не хочет ничего знать. Тело не хочет ничему учиться. Разумность, необходимая для его выживания, уже содержится в нём. К счастью или несчастью, мы заполучили так называемый разум. Постоянно используя и видоизменяя мысли, мы получили разум. С помощью этого интеллекта нам удалось жить дольше других видов. Само по себе это причина уничтожения всей структуры, созданной нами для собственного выживания. Нет смысла отрицать тот факт, что обретённый разум, являющийся результатом мышления, помог нам выживать дольше других видов.

В: Вы пытаетесь сказать, что разум, которым мы обладаем, ничем не отличается от разума животного?

О: Возможно, деятельность тела и мозга у нас более развита, чем у животных. Это не значит, что мы чем-то лучше других видов. Если то, что говорят, правда, то человеческое тело, будучи разложенным на составные части, ничем не отличается от дерева или комара, сосущего вашу кровь. В основе они одно и то же. Пропорции составных элементов могут отличаться. Ваше тело на 80 % состоит из воды, как и 80 % воды в дереве, и 80 % на планете. Вот почему я утверждаю, что мы ничто иное как случайное скопление атомов. Если и когда наступает смерть, элементы тела перетасовываются, после чего данные атомы используются для поддержания энергетических уровней вселенной. Для тела не существует никакой другой смерти.