Я говорю об этом даже посещающим меня учёным и психологам. Фактически, они тоже достигли своих пределов. Они не способны преодолеть затруднения, с которыми столкнулись сегодня, как в сфере психологии, так и в современной науке. Они должны найти решения в рамках собственных дисциплин. К сожалению, они ищут ответов в Веданте из Индии, в религиях Японии и Китая. Но на самом деле, у них нет никаких ответов. Если величайшее наследие Индии не способно помочь самой Индии, то боже мой, как оно сможет помочь другим странам? Я не думаю, что у Индии есть что предложить миру. Я чувствую это со всей определённостью.

Запад по крайней мере может предложить высокие технологии. Возможно, Запад сделает что-то, чтобы посредством этих технологий обогатить другие страны. В России всё ещё остаются неиспользованными богатейшие природные ресурсы: нефть, золото, алмазы и прочие. Ей могут пригодиться высокие технологии. А что может предложить Индия? Я не вижу ничего, что она могла бы предложить. Там полный беспорядок. Мы можем хлопать друг-друга по плечу и чувствовать, что великое наследие Индии провело нас через века. Но в Индии беспорядок, достойный сожаления. Я не думаю, что Индии есть что предложить Западу. Не важно, если вы скажете, что это просто моё мнение. Я не пытаюсь никого склонить к своей точке зрения. Остановимся на этом.

В: Не смотря на значительные перемены, происходящие в мире, особенно в Европе и России, я нахожу, что происходит возрождение старой религии.

О: Движение в сторону возрождения религии, о котором вы говорите, происходит даже на Западе. Это все эти разговоры о «возвращении к Иисусу», «возвращении к наследию Индии», «возвращении к исламу», возвращении к тому, возвращении к сему. Боюсь, что расцвет ислама не только в мусульманских странах, но также и в России с Китаем, создаст из него силу, вызывающую опасения. Если повсюду раздастся призыв к священной войне, «джихад», то мы не будем знать, как совладать с этой проблемой. Я не провозглашаю конец света. Это реальная проблема, с которой вы очень скоро столкнётесь. Ислам станет в мире грозной силой.

В: Я был в США и Европе. Я чувствую, что в умах их политиков сильно́ ликование по поводу изменения мира к лучшему. Но я нахожу неожиданным этот кризис на Среднем Востоке. Каким вы видите будущее мира в данных условиях?

О: Не знаю, я не пророк. Не могу ничего сказать, но как и всякий могу отважиться лишь в общих чертах набросать картину грядущего. Я не знаю наверняка, и никто не знает, что случится.

Одно я хотел бы сказать, подчеркнуть и выделить: мы не сможем обратить происходящее вспять. Мы движемся к катастрофе. Человек должен осознать (а похоже, в нынешних условиях этого не случится), что мысль и всё, порождённое мышлением, — враг человечества, а заменить мысль и мышление нечем. На самом деле, возрождение религии — не решение.

Лично я чувствую, что основной вопрос, каким нам следует задаться, таков: «Какого рода человек нужен нам на планете?». К сожалению, культура, будь то западная, будь то восточная, создала для нас образец совершенного человека. В качестве такого образца взята модель поведения религиозных мыслителей человечества, причинивших больше вреда, чем принёсших пользы. Всё, с чем мы сегодня сталкиваемся, — результат религиозного мышления человека. Но у этого мышления нет ответов на вопросы о будущем человечества. Так что, если того желаете, вы должны найти ответы в рамках систем, не смогших предоставить требуемое. Я не думаю, что у религиозного мышления есть какое-либо решение наших сегодняшних проблем.

Нам надо думать о двух вещах: высоких технологиях и технике. Они помогут нам решить проблемы планеты. Генная инженерия и микробиология позаботятся о качествах требуемого вами человека. Сейчас они заявляют, что мы генетически неполноценны и что мозг неврологически неполноценен во многих областях. А потому всё порождённое человеческим мышлением очень разрушительно. Мысль — защитный механизм. Её единственная цель — защищать себя, поддерживать существующее положение вещей и обеспечивать непрерывность знания, передаваемого из поколения в поколение.

В: А как насчёт проблем неразвитых стран, вроде бедности и нехватки образования?

О: Вы хотите сказать, что умение читать и писать решит проблемы Индии? Мы хотим обучить людей, чтобы они могли читать ваши газеты, и посредством средств массовой информации собираетесь промыть им мозги. В Индии всё ещё есть крестьяне, до которых не добрался современный человек. Они это нечто уникальное. Я не знаю. Я в последнее время не посещал деревень. Но я действительно не считаю, что давать людям образование в том смысле, о котором мы говорим, действительно означает дать им образование. Позвольте взять мою бабушку в качестве примера. Она была неграмотной, хотя и умела читать и ставить подпись. От неё я узнал об Адвайте больше, чем от профессоров университета Мадраса. Она не была ни образованной, ни просветлённой. Но она была очень практичной женщиной. Она знала о великой культуре Индии всё. Так что обучение масс грамоте на самом деле не решение. В нашем распоряжении находится огромная мощь информационной среды. Если эта сила находится под властью государства, вам не удастся избежать его влияния. Также, если рассмотреть пример США, их так называемые свободные средства массовой информации ничем не лучше средств массовой информации, находящихся под властью правительства. Это то же самое. Не знаю, я выражаю множество мнений.

В: У меня возникло ощущение, что вы говорите, будто единственным ответом на проблемы мира являются происходящие ныне изменения в технологиях и науке.

О: Да, но я должен сказать одну вещь. Чего бы мы ни достигли с помощью высоких технологий и техники к настоящему моменту, выгоду из этого извлекли лишь несколько людей на планете. Если это правда, то с помощью ресурсов, предоставленных природой, можно накормить двенадцать миллиардов человек, даже не прибегая к помощи высоких технологий и техники. Тогда почему среди пяти миллиардов людей есть голодные и страдающие? Ответ очень прост. Каждый из нас в ответе за происходящее, и бедность это не проклятие высших богов.

Богатые народы не откажутся от своих богатств, пока их не принудят к этому. Вы видите, девять богатых наций, девять промышленных стран сидят здесь и диктуют свои условия. Собираются они отказаться от всех природных ресурсов мира? Не думаю, пока их не заставят. Можно только гадать, что произойдёт, если их вынудить силой. Я думаю, они не сдадутся, даже если им придётся лишиться всего.

Даже этот (указывает на кого-то) сидящий здесь пацифист будет сражаться до конца, отстаивая свой образ жизни и свой образ мыслей. Я ему совсем не верю. Он будет биться. Сегодня он, возможно, пацифист, но завтра, если забрать у него всё имеющееся, я не удивлюсь, что он прибьёт и меня, своего лучшего друга.

В: Непохоже, чтобы вы были настроены оптимистично.

О: Какова она, разница между оптимистом и пессимистом? Это просто изощрённый способ давать определения: что оптимист не сдаётся и он не беспокоится, верит, что каким-то образом он может поддерживать свой образ жизни и свой образ мыслей. Вот и всё. Он прибегнет к любой силе, чтобы сохранить образ жизни и образ мыслей.

В: Я чувствую, что многие вещи, о которых вы говорили за последние годы, сбываются.

О: Я не сижу здесь, похлопывая себя по плечу и говоря себе или вам: «Я же говорил». Вовсе нет. В любом случае, большое спасибо.