— Это не еда, это сущее наказание, — поправил Рик, — но я сейчас не о ней. Вот там, на планете, — это что такое?

— Это глаз циклона. — Билл решительно отставил тарелку в сторону. — Ты теорему о причесывании ежа помнишь? Если на планете хотя бы где-то дует ветер, то обязана быть как минимум одна точка, в которой ветра нет.

Рик уставился на круглую дыру, окаймленную величественными облаками, еще не разорванными на полосы.

— И сколько у Сармы таких полюсов?

— Два, по одному в северном и в южном полушарии.

Рик присмотрелся к глазу циклона. Сквозь него нельзя было увидеть поверхность планеты, потому что орбитальная станция находилась слишком далеко в стороне, но провал в сплошной пелерине облаков выделялся очень хорошо.

— А ширина этого глаза?..

— Обычно около пятидесяти километров. Я знаю, о чем ты думаешь, парень. Забудь, сесть сквозь него нереально.

— Почему?! Это же целых пятьдесят километров почти спокойного воздуха! По спирали…

— Я даже не буду комментировать вопиющую неграмотность определения воздуха в глазу циклона как «почти спокойного», — вздохнул Билл. — Ветра нет только в одной математической точке, а воздух в глазу циклона кажется спокойным только по сравнению с окружающим безумием. На самом деле там идет очень интенсивное вертикальное перемешивание атмосферы; вот, например, рядом с границами этого глаза образуется мощный нисходящий поток, который добавит челноку вертикальную скорость — как раз тогда, когда ее пора сбрасывать. Но это не главное. Понаблюдай за глазом минут десять, а я пока отправлю эту гадость в утилизатор, а потом пойду попробую заставить работать сцинтилляционный счетчик1 методом вдумчивого рассматривания его внутренностей.

Обескураженный, но не сломленный Ричард засек направление на центр глаза и поставил стилус на планшетку.

Двадцать минут спустя, намного более обескураженный, он вошел в лабораторию и плюхнулся на свой стул, заставив встряхнуться развалившегося в соседнем кресле и похрапывающего Билла:

— Ничего не понимаю! Его мотает туда-сюда, как шарик в пинболе! По пути сюда я встретил Джастина; стоило мне заговорить о посадке сквозь глаз циклона, как он побледнел и посоветовал мне выкинуть эту мысль из головы!

— Твой сосед не по годам умен, особенно если учесть, что лететь придется ему, — зевнул Билл. — Хочешь попробовать объяснить мне, почему глаз циклона ведет себя так неподобающе?

Рик почесал в затылке стилусом.

— Ну…

— О, новенький предлагает план посадки через глаз, — щелкнула жвачкой материаловед Эвелина, отрываясь от важных расчетов на экране своего компьютера; стоявший за ее спиной авиаинженер Натан почти сумел скрыть за кашлем фразу «червовую десятку на пикового валета». — Послушаем!

Уильям Харди торжественно простер десницу:

— Атмосфера тяжелая и очень плотная, при таком весе она раскручена, как гироскоп. А у гироскопов есть прецессия.

— Масса атмосферы настолько велика, что влияние силы притяжения между звездой и атмосферой Сармы становится заметным, — пояснил Натан. — Возникает возмущение…

— Возмущение?! Да я просто взбешен!

— …Которое выводит гироскоп атмосферы из равновесия. А когда на гироскоп действуют неуравновешенные внешние силы, его ось начинает колебаться, это и называется прецессией. Поэтому атмосфера, вращаясь вокруг планеты, еще и покачивается; ось вращения атмосферы не совпадает с осью вращения самой планеты и описывает в пространстве фигуру типа двух соединенных вершинами конусов, похожую на песочные часы. Вдобавок есть еще нутация — это дополнительные мелкие покачивания оси.

— А если прибавить сюда возмущения атмосферы, нагрев планеты звездой, вулканы, силу Кориолиса и внезапный разогрев во время спонтанных ядерных реакций, ты понимаешь, что этот самый глаз циклона, — Билл ткнул пальцем в потолок лаборатории, — просто не может оставаться на месте достаточно долго, чтобы челнок успел снизиться, погасить скорость, высадить людей и успеть взлететь обратно. Там ведь не только людей высаживать надо, но еще оборудование, а людям предстоит успеть возвести какую-никакую защиту от ветра и радиоактивной пыли.

— Мы считали, — добавила Эвелина. — Нам нужно окно часа в четыре длиной, а глаз бури не остается на одном и том же месте дольше десяти стандарт-минут. Вот если бы закрепить его в одной точке…

* * *

Джастин уже храпел, а Рик все еще не мог заснуть. В голове продолжала крутиться Сарма, похожая на жемчужину. Жемчужина на нитке…

Рик вздохнул, взбил подушку, улегся на спину и устроился поудобнее. Затем он протянул руку, взял лежащую у кровати гантель и аккуратно пристроил ее на груди, следя за тем, чтобы она не сползла.

Кота у него может и не быть, но это еще не повод отказываться от ощущений сна с котом.

* * *

Данхилл закончил расчеты и отложил в сторону стилус. Получившийся результат казался обескураживающим, невозможным, но физика неумолима.

— Эй, ребята, — негромко позвал он, отвлекая остальных ученых от их ответственных занятий: сна, пасьянса и судоку. — Проверьте меня, пожалуйста.

— Я весь внимание, — пробурчал Харди, пытаясь протереть глаза.

— У меня получается, что нечего и думать остановить ветер. Титаническая масса исключает любые попытки замедлить вращение атмосферы при помощи разумных затрат энергии. Единственным вариантом посадки остаются «глаза циклона», которые мотаются по поверхности, как капли воды на горячей сковородке.

— Да, каждый из нас после прибытия на станцию делал такие расчеты, — подтвердила Эвелина.

— И тут я задумался: а почему атмосфера вращается именно в эту сторону, как колесо?

— Ну как же. Сила Кориолиса отклоняет ветер в сторону, противоположную вращению планеты.

— Все верно. Но тогда скорость, которую атмосфера приобрела благодаря силе Кориолиса, должна быть сопоставима со скоростью вращения самой планеты. Однако на Сарме атмосфера вращается почти в три раза быстрее.

Рик вывел изображение планеты на общий экран и добавил стрелки направления преобладающих ветров с указанием их силы. Выдержал небольшую паузу, позволив коллегам задуматься о причине такого необычного явления, и затем нанес coup de grâce:

— Атмосфера вращается намного быстрее, чем должна. Значит, должна быть еще одна, неучтенная сила, дополнительно раскручивающая атмосферу. — Рик щелкнул клавишей, показывая вулканические цепи. — И я ее нашел. Эти вулканы, то есть почти все действующие вулканы планеты, имеют очень странную конфигурацию кратера. Видите, они все словно срезаны только в одном направлении?

— Но это логично, — возразил Харди. — Ветер такой силы вызывает чудовищную эрозию. А над кальдерой восходящий горячий воздух нарушает горизонтальные потоки ветра и снижает эрозийный эффект.

Данхилл кивнул, соглашаясь, и щелкнул кнопкой на пульте, выводя на экран спутниковые фотографии нескольких вулканов:

— И ты был бы прав, если бы стенки кратера были срезаны с наветренной стороны. Но они срезаны с подветренной, как раз там, где эрозия должна быть меньше.

Эвелина встала из-за стола и подошла к экрану, пристально всматриваясь в овальное отверстие кратера:

— А какова скорость истечения вулканических газов?

— Мысль правильная. К сожалению, замерить скорость извергающихся газов можно только косвенно, но, похоже, она очень большая. Намного больше, чем можно ожидать от обычного вулкана.

— Все на этой планете не как у людей, — пробурчал Натан, украдкой разворачивая шоколадный батончик.

— Затем я проверил спектрографом состав газов и удивился. Там куча цинка, йода и прочего металлического мусора, который обычно в них не встречается, — продолжил Рик. — Действительно не встречается, я проверил — написал скрипт, который прошерстил местную копию энциклопедии и не нашел ни одного случая, чтобы вулканы извергались практически только металлами. И все одинаково! Даже на маленьких планетах есть различия в продуктах извержения, а тут все, как на подбор, швыряют в небо металлы примерно в одинаковых пропорциях! Неслыханно!