На наигранную похвалу я ничего не ответил, только заглянул старлею в глаза, когда он поднял их от бумаг. Машко продержался недолго. Он вдруг смутился, прочистил горло, и стараясь этого не показывать, снова погрузился в мое личное дело.

— В школе у вас тоже все было отлично. Оба братца, что Павел, что Александр, хорошисты учебы, комсомольцы и спортсмены.

— При всем к вам уважении, товарищ старший лейтенант, — начал я. — Спать очень хочется. Завтра сложная дорога. Если у вас есть ко мне вопросы, давайте сразу перейдем к ним.

— Ишь, какой прямолинейный, — ухмыльнулся старлей. — Сразу к делу. Уважаю. Ну, раз так, давай перейдем сразу к делу. А дело такое, что близнецы в армии — это, как я уже сказал, часто бывает настоящая головная боль.

— У меня деды по маминой линии тоже близнецы, — пожал я плечами. — И ничего. Отлично служили, немца в Крыму били.

— Немец немцами, это-то ладно. Дело тут в другом.

— В чем?

У нас, как ты знаешь, принято таких, как вы с братом определять в одну воинскую часть. На встречу идем, хотя советскими законами такого и не предписано.

— Ну определите, — пожал я плечами, — я только рад буду.

— У вас тут другой случай.

— Какой? — Спросил я холодно.

— А тебе, Александр, этого знать не положено, — уклончиво ответил он.

— Есть, знать не положено, — равнодушно пожал я плечами.

Не так для меня было важно, будем ли мы с Сашкой служить вместе. Гораздо важнее, чтобы вместе мы пережили Афганистан, куда очень скоро занесет нас судьба.

Однако старлей завел этот разговор не просто так. Сдается мне, есть у него какие-то основания присмотреться к нам получше. И я догадывался какие. Ну что ж, пусть присматривается. Перехитрить меня у него не выйдет.

— Была у нас в отряде одна история, пару лет назад, — начал старлей. — Тоже призвали близнецов. Оба попали к нам, в отряд. Вместе прошли курс подготовки, а потом определили их на разные заставы. Так уж решили в штабе. Ну и что ты думаешь? Один из этих остолопов додумался написать про все это дело своей мамке.

— Мамка была не в восторге, — ухмыльнулся я.

— Это еще мягко сказано, — старлей скрипнул стулом, усаживаясь поудобнее. — Возмутилась она, мол, как это, ее сынки с детства вместе, кашу жрали с одной чашки, а сейчас их разорвали. И плевать, что они на соседних заставах и по три раза за неделю видятся, когда в дозоре, на стыке участков встречаются. Так она, вместо того чтобы, как все нормальные мамки, написать письмо начотряду или, на худой конец, в военную прокуратуру, знаешь, что учудила?

— Не знаю, — пожал я плечами.

— Написала в Крокодил! Представляешь?

— Да вы что? — Деланно удивился я.

— Ну, — он кивнул. — В отряде даже скандал был. Хорошо небольшой. Благо, начотряда, Валерий Дмитриевич наш, не пошел у нее на поводу. Ну и мамаша смирилась.

— И что вы хотите мне этим сказать, товарищ старший лейтенант?

— А то, что у меня, товарищ Селихов, и без вас с братцем проблем хватает.

Я пожал плечами, мол, это не мои проблемы.

— А вот еще был случай. Уже со мной. Летал я в прошлом году в Элисту, там местные призывались. И попался мне один дружок, калмык. Я даже фамилию запомнил. Сергей Илюмжинов его звали. Так вот, призвался он по повестке, все как надо. Я принимал команду, с личным делом было все хорошо. Да только потом уже, через полгода, выяснилось, что никакой он не Сергей, а брат-близнец его Дима, у которого вообще по здоровью было освобождение.

— Прокололся? — Спросил я с ухмылкой.

— Ага. Когда выяснилось, что у него аллергия на собачью шерсть страшная. А по карточке должен быть здоров как бык. И знаешь че? Этот Дима вместо Сергея пошел в армию. А все потому, что Сергей учился в техникуме, да только отсрочку ему не дали. Пришла повестка, а сердобольный братец, что б другой доучиться мог, пошел вместо него долг Родине отдавать. Вот тогда был скандал так скандал.

Рассказы старлея стали меня утомлять, и я сказал:

— Товарищ старший лейтенант, в чем вы нас с братом подозреваете? Скажите прямо. Хватит уже вокруг да около ходить.

Я уже давно понял, к чему он клонит. Видимо, несмотря на то, что я разговаривал сегодня с Сашей, как ему себя вести, брат прокололся. Ну ничего, я видел, как Сашка нервничает, и потому предвидел такой вариант развития событий. Знал, как мне выкрутится.

Мы с Сашкой, в моей прошлой жизни, когда оба только проходили подготовку, много переписывались. Сашка писал, что у него там, на сборном пункте, с отправкой была настоящая катавасия. А виноватым в ней оказался именно офицер-покупатель. Чуть за это даже не губу не загремел. Те воспоминания из письма были, что называется, моим козырем.

— Твой брат Пашка, если это, конечно, Пашка, странновато себя вел сегодня на беседе с майором Сапрыкиным. Несколько раз путался в ваших именах. Сашкой себя называл. Короче, отвечай, почему вы с ним поменялись местами?

— А кто вам сказал, что мы поменялись? — Пожал я плечами.

Старлей нахмурил белесые брови.

— А что, нет?

— Нет. А то что Пашка там говорил товарищу майору, я не знаю.

Нарочито спокойный, я откинулся на спинку стула. Добавил:

— Короче, не пойму, товарищ старший сержант, откуда вы все это взяли.

— Не дури мне голову. Лучше признавайся, — угрожающе подался он вперед.

— Признаваться в чем?

— Что вы с Сашкой поменялись местами!

— Вы прекрасно знаете, что оба мы совершенно здоровы, у нас приличная семья. Если бы не ваши секретные обстоятельства, оба бы отлично подошли для погранвойск. Да и зачем нам местами меняться? Что в погранвойсках, что в воздушно-десантных — везде служить дело почетное.

— Да черт вас знает, что у вас бывает в головах… — недовольно пробурчал сержант, — А если тебя ранят на службе, а группа крови у вас разная⁈ Что тогда⁈

— У нас одинаковая. Можете проверить, — сказал я спокойно.

— Так, у меня проблемы будут! Мне оно надо⁈

— А вот это уже вопрос другой, — улыбнулся я. — Но, скажем прямо, ваши проблемы, это ваши проблемы. Тем более вам не стоит о них беспокоится, ведь перед вами сижу я, Александр Селихов.

Старлей вздохнул. Подперев голову рукой, принялся массировать глаза.

— Давай так с тобой поступим, — начал он, чуть пораскинув мозгами, — Ты, Павел, пойдешь сейчас к своему брату Александру и приведешь его сюда. Мы втроем поговорим спокойно на эту тему. Ну и поменяетесь обратно. Как и надо, Александр уедет в отряд, а ты, Паша, отправишься в свою бригаду. Никто ни о чем не узнает. Никаких последствий для тебя с братом не будет.

— Я не Павел, товарищ старший лейтенант, — стоял я на своем.

— Врешь.

— Докажите обратное.

— Ах ты… — старлей покраснел, — да что ты… Я…

Он замялся от злости, не зная, какие слова подобрать.

— Короче. Хватит играть со мной в эти дурацкие игры, — наконец сказал он. — Ты сейчас пойдешь и приведешь сюда Александра, а не то…

— Я уже тут, товарищ старший лейтенант.

— Я тебя заверну! — Не выдержал старлей и аж встал. — Заверну так, что ты проторчишь на девятке еще неделю! Будешь сидеть и ждать, пока тебя не отправят в Сибирь, в какой-нибудь стройбат! БАМ достраивать!

— Ну, попробуйте завернуть, — пожал я плечами. — Я знаю, что вы этого не сделаете. Иначе у вас действительно будут проблемы.

— Ну боец… Это залет… — пробурчал он угрожающе. — Залет огромный!

«Дави-дави, старлей. Не додавишь, — подумалось мне. — Упираться я буду до последнего. На кону Сашкина жизнь, и перед тобой, штабной, я не отступлю. Еще во время прошлой службы привык таких на место ставить».

— Короче так, — он медленно опустился на свое место. — Короче так, Селихов, кто бы ты там ни был. Я тебя заворачиваю. В погранвойска ты, дружок, не попадешь.

— Заворачивайте, — я пожал плечами, — что ж поделать? Приказ есть приказ.

Старлей нахмурил реденькие бровки, глянул на меня злобно. Мне показалось, что он даже скрипнул зубами.